[показать]

 

[показать]

 

[показать]

 

Играть в молчанку невозможно… Когда что-то мучительно тревожит память или воображение, играть в молчанку нельзя: это все равно что при виде горящего дома запираться на все запоры в надежде забыть про пожар. Но закрывать глаза на пожар - не значит тушить его. От молчания то, о чем молчат, лишь становится больше.

 

- Ну что ты, разве таким больным когда-нибудь говорят об этом? Никто не говорит им: "вы умираете". Все должны их обманывать. Они сами себя должны обманывать.

- Зачем?

- Зачем? Затем, что люди мечтают жить вечно, вот зачем! Но большинство хочет вечной жизни на земле, а не на небе.

 

Можно быть или молодой, или богатой, но старой и бедной быть немыслимо.

 

Нужно позволить жизни продолжаться, пусть даже с мечтой о жизни.

 

Такая дружба - слишком большая редкость, чтобы быть чем-то нормальным, любое настоящее чувство между двумя людьми - слишком большая редкость, чтобы быть чем-то нормальным. Наша дружба была чистой и подлинной, а это как раз ненормально.

 

 

 

[показать]

 

  [показать]

 

[показать]

 

…будущее становится настоящим, настоящее - прошлым, а прошлое превращается в вечное сожаление, если не заглядывать в будущее.

 

Люди совсем не злые, когда узнаешь их поближе. Запомните это! И у каждого свои проблемы. Не только у вас - практически у всех что-нибудь не так. Вы вбили себе в голову, что только у вас проблемы, что только вы разочарованы жизнью. Если внимательно приглядеться, кругом масса разочарованных людей.

 

 

[показать]

 

[показать]

 

[показать]

 

Тихо! выслушайте лекцию по анатомии. Видите схему? На ней изображены… На ней изображено дерево, а на дереве… три птенца. Тот, что повыше, мозг. Птенца мучит голод, а кормится он - Истиной. Досыта этот птенчик не наедается никогда, а все машет слабенькими окоченевшими крылышками да попискивает: "Еще! Еще!.." Дальше - желудок. Тоже прожорливый птенец! Но и практичный: лопают, что дают. И вот, наконец, кто знает?.. Взгляните, взгляните на него! Точно так же, как тем двум, ему голодно и еще больше, чем тем, одиноко! А изголодался он по любви!.. Вот они все на схеме - три птенчика на высоком иссохшем дереве!.. Поняли? - иссохшее дерево, а взлететь не могут!.. Вот я и кормлю их, всех трех кормлю - до отвала!.. А вы на своих пост наложили!.. Разве что среднего, практичного птенчика, подкармливаете понемногу - бурдой какой-нибудь… Но чтоб тех двоих напитать - ни-ни! Какая уж там любовь?! Или истина!.. Ни того ни другого - одни только заплесневелые предрассудки! Да они у вас подохнут с голодухи, эти два птенца, - еще до того, как дерево ваше рухнет… или сгниет!.. Вот все, что я вам хотел сказать.  Можете идти. Лекция по анатомии окончена.

 

В тот вечер, в казино, я бы не тронул вас, даже если б вы согласились пойти наверх. Не смог бы.  Да-да, не смог бы! Правда, смешно? Страшусь души вашей больше, чем вы моего тела. Были б там не в меньшей безопасности, чем каменный ангел в парке, - мне не достало бы… порядочности прикоснуться к вам…

 

Нас готовят блистать в обществе. Как жалко, что здесь нет общества, где бы я могла бы блистать…

 

Не я удалилась от мира, а скорее мир от меня.

 

Я и вправду, видно, больна: есть такие натуры - бессильные, раздвоенные, - мелькают тенью среди вас, цельных и крепких. Но бывает, что и в нашем хилом народце пробуждается сила - сами в себе находим, по необходимости.

 

Каждый раз мы оба словно пытались что-то найти в другом, - сами не зная, что ищем.

 

Мы поменялись ролями - и вот она месть! Вы пришли к моей точке зрения, я - к вашей, точно в гости решили сходить друг к другу в одно и то же время и не застали один другого дома: дверь на замке, звони - не дозвонишься!

 

 

[показать]

 

[показать]

 

[показать]

 

- Так как же, по-вашему, люди узнают друг друга?

- Знаете, как я ответил бы на ваш вопрос? Никому никогда не дано узнать никого. все мы приговорены к пожизненному одиночному заключению в собственной шкуре! Поняли, Лейди? Уверяю вас, это правда, и мы должны взглянуть ей в глаза: каждый из нас осужден отбывать пожизненный срок в этой одиночке: в собственной шкуре. Пожизненный!