В связи со скорым закрытием дневника, выкладываю рассказ здесь, для тех, кто его читает и ждёт продолжения. Продолжение также будет публиковаться на этом ресурсе.
З.Ы. Уважаемый Модератор, проставьте, пожалуйста, рубрики. Стыдно признаться, но я так и не научилась этого делать.

Название: 4/9 Alice (рабочий вариант)
Автор: Asanat
Бета: Мари
Статус: в процессе
Пайринг: Tora/Shou
Размер: ожидается миди
Категория/жанр: слеш/romance, angst, RPS
Пайринг: Tora/Shou
Рейтинг: PG-13. Пока))
Дисклеймер: персонажи вымышлены и слава Богу. Прототипы принадлежат сами себе
Саммари: жестокое не всегда плохое, невинное на всегда непорочное
От автора: написано по заказу Mireille_Alen. Люблю тебя, дорогая. Ты знаешь, за что.
Права размещения и публикаций: где угодно с предоставлением ссылок автору и указанием автора

Безумство. Взрыв в каждой клеточке тела. Оглушительный вопль в ночи. Бешеная пляска: движение , коленей, волос… Всё в твоих глазах. Я в твоих глазах. Я, отражение твоих эмоций, отражаюсь в тебе.
Пожалуй, я могу считать себя неплохим актёром. Во всяком случае, мне удаётся изображать всё, что ты хочешь увидеть. Вот только почувствовать… по-настоящему ощутить, окунуться в эмоции так, как делаешь это ты, у меня не получается. Если я пытаюсь, то обычно захлёбываюсь и тону.
Так и сегодня. В клубе жарко и весело. И, вообще-то, мне не очень хочется танцевать, но ты стоишь спиной к барной стойке, облокотившись на локти, и наблюдаешь за движущейся толпой в центре танцпола, и я, хлопнув тебя по плечу, бегу туда, чтобы тоже быть у тебя перед глазами. Ты согласно киваешь и провожаешь меня взглядом.
И, вообще-то, мне не очень хочется кричать, но ты с любопытством наблюдаешь за девушкой, которая самозабвенно, хватаясь за живот, визжит мне прямо в ухо, а когда она замолкает, отводишь взгляд и, скучая, оглядываешь углы и балконы, и мне ничего не остаётся, кроме как прыгать и визжать тоже. Да, я хочу привлечь твоё внимание и вызвать твою улыбку. И я даже думаю, что сквозь гром музыки ты услышишь мой крик – у тебя почти абсолютный слух – но вряд ли догадаешься, что это значит.
И, вообще-то, мне не очень хочется пить, но ты кивком головы подзываешь меня, приветственно поднимаешь свой бокал, когда я приближаюсь. Мне бы воды, но я бросаю официанту: «Мартини с яблочным соком». Ты негромко (как всегда) говоришь: «Отличный вечер, не так ли?» – я скорее читаю по губам, чем действительно слышу. Ты подозвал меня только для того, чтобы было кому произнести эту фразу, или, в лучшем случае, тебе действительно стало скучно одному. «Кампай!» – кричу в ответ. Мы чокаемся, ты делаешь глоток. Я вижу капельки пота на твоих висках, влажные губы, возбуждение в твоих глазах, и залпом выпиваю всё. С размаху ставлю стакан на стойку: «Повторить!». Хотя, вообще-то, мне не очень хочется пить.
Ты никогда ни о чём меня не просишь. Всякий раз ты указываешь (или приказываешь – я давно запутался в значениях этих слов) мне, что делать. Для этого мне достаточно просто тебя видеть. Интересно, понимаешь ли ты это сам?

Конец вечера. В попытке стать к тебе ближе я, конечно же, перебрал. В голове шумит, уши заложило. Я почти не чувствую ног и висну на плече у администратора клуба – крепкого мужчины средних лет – он ведёт меня до машины. Я не тяжёлый, и вряд ли доставляю ему много хлопот. Ты идёшь чуть позади в сопровождении хостесс по имени Маргарит.
У входа ждёт твоя машина и чуть поодаль такси. Администратор, было, ведёт меня к ближайшей (мы приехали вместе), но ты отрицательно качаешь головой и киваешь в сторону заказанной машины. Я падаю на заднее сидение, пока ты расплачиваешься с водителем, называешь адрес и договариваешься, чтобы тот дотащил меня до кровати. Я так пьян, что мне даже не обидно. Может быть, утром я и не вспомню, как именно оказался дома… Хотя маловероятно.
Прежде, чем мы трогаемся, замечаю Маргарит на водительском месте твоей машины. Разумеется, ты никогда не сядешь за руль нетрезвым. Хм, интересно, а существуют ли хостесс, которые не пьют на работе? Наверное, это очень несчастные хостесс…
Лучший вариант сейчас – отключиться. Что и делаю.



Этим утром Кохаре больше всего хотелось оказаться не здесь. Не в душной (сломался кондиционер?)съёмной квартире. Не на смятой неразобранной постели. Может быть, даже не в этом теле. Не там, где всё доставляет дискомфорт, граничащий с болью.
На прикроватной тумбочке Кохару ждали высокий бокал с водой и пара таблеток аспирина. Сегодня суббота. Значит приходила Ио. Ио студентка. Она изучает зарубежную литературу. По вторникам, четвергам и субботам Ио приходит к Кохаре чтобы прибраться и приготовить обед. Сегодня Ио приходила. Это она оставила стакан с водой и аспирин. Может быть, она ещё здесь? Но в квартире тишина. Кохара косится на часы. 13.39. Нет, Ио здесь нет. Кохара тихонько стонет.
Кохара помнит, что, как и он сам, Ио влюблена в Тору. Поэтому он испытывает какую-то астрономическую близость с девушкой. Больше всего Кохаре опять хочется оказаться не здесь.
Мысли короткие. Думать длинными мыслями Кохаре больно.
Он поворачивается на бок, бросает 2 таблетки аспирина в воду. Смотрит, как они медленно, шипя и пузырясь, опускаются на дно стакана. Как в рекламе. Приподнявшись на локте, Кохара выпивает лекарство. Падает на подушку. Чувствует, как прохладная жидкость смачивает пересохшее горло, растекается по внутренностям. Верит, что ему становится лучше.
Хочется писать стихи. Хочется сочинять что-то гениальное, что обязательно войдёт в альбом, или, может быть, даже выйдет отдельным синглом. Может быть, эта песня станет саундтреком к какому-нибудь фильму… Хотя Кохара не очень любит писать тексты для кино. Но в голове ни одной мысли. Поэтому какая разница.
Ещё на прикроватной тумбочке лежит телефон. Телефон не звонит. Вообще ни одного входящего за последние 10 часов – Кохара проверил. Ему становится невыносимо грустно. Ему требуется чьё-то присутствие, пусть даже мнимое, пусть даже дистанционное. Он вызывает абонента: клавиша «1», клавиша «вызов». Тора успевает ответить прежде, чем Кохара отменяет вызов, поняв, что ему совершенно нечего сказать.
– Добрый день, Шо.
Голос Торы, как всегда, спокоен и мелодичен. Слышать его приятно и как-то унизительно.
– А, да… Кхм, – Кохара кашляет, пытаясь почистить горло. Получается только хуже. – Доброе.
Кохара прочищает горло ещё раз.
Тора тихонько смеётся в трубку. Потом глубоко вздыхает.
– Думаю, спрашивать о твоём самочувствии бессмысленно и невежливо? Оно ужасно, не так ли?
– Да. Так.
Кохара радуется, что ему не приходится вести разговор. Он с ужасом ждёт короткое Торино «Слушаю тебя».
– Выпей аспирин, он в верхнем ящике твоего кухонного стола. Набери воды из фильтра. Скоро станет лучше. Маргарит, – уже не в трубку, – конверт лежит на столе в прихожей.
Женский голос. Слов не разобрать.
– Маргарит, – устало и немного безразлично произносит Тора. – Извини, Шо, одну минуту, – и вежливо прикрывает трубку ладонью, но всё равно слова слышны. – Маргарит, тебе не нужно этого делать. В конверте нет чаевых.
– А, может быть, мне хочется, – игриво.
– Хорошо. Но у меня мало времени.
Шорох. Негромкий женский смех – надо сказать, довольно мелодичный. Чмоканье. И какие-то хлюпающие звуки.
– Разве я не совершенство? – игриво.
– Нисколько, – Торин голос приятен и мелодичен, но совершенно лишен красок. – Но ты хорошо водишь и неплохо делаешь минет. Поэтому продолжай.
Снова чмоканье.
Кохара слышит всё это. Кохаре совсем не нравится это слушать. Тора груб и прямолинеен – изысканно груб и прямолинеен, каким может бвыть только Тора – но всё равно неприятно. Кохаре вообще не нравится, что тора демонстрирует ему эту чрезмерно интимную часть своей жизни. Лучше бы скрывал.
Потому что да, чёрт возьми, да, Кохара ревнует!
Но не вешать же трубку.
– Шо?
–Да, Тора.
– Что ты хотел, Шо? Слушаю тебя.
– Амм… Ничего.
– В таком случае, я… ох, Маргарит… – Тора рычит сквозь зубы. – Извини, Шо, я должен должен повесить трубку. Всего доброго.
– Да, Тора. Пока… – произносит Шо уже коротким гудкам.



...С ним всегда так. Оставаясь бесконечно вежливым, Тора способен причинить столько боли, сколько не причинит ни один грубиян. Но в конце концов находиться рядом с этим человеком было просто необходимостью, поделать с которой окружающие его люди ничего не могли.
Кохара попытался взять себя в руки. Для начала нужно встать. Пойти умыться. Лучше - принять душ. Снять с себя вчерашнюю одежду. Может быть, наложить на лицо маску - кожу жгло и сушило. Что-нибудь поесть... Его планы оборвал телефон, огласивший квартиру настойчивой трелью.
Кохара с неохотой взял трубку. После разговора с Торой ему совсем не хотелось никого слышать.
- Да?
- Казу, в чём дело? До тебя не дозвониться! - раздался в трубке голос Нао.
- У меня нет пропущенных звонков... - меланхолично пожал плечами Кохара. Нао этого, конечно, видеть не мог, но, кажется, услышал.
- Обратись к своему оператору. Или к кому хочешь. Или купи новую симку. Но ты должен быть доступен 24 часа в сутки!
- Нао, только, пожалуйста, не кричи на меня.
- Ты был вчера с Торой?
- Да... - невесело.
- Аспирин в верхнем ящике...
- Спасибо, Нао, я уже выпил... Какие вы все заботливые...
- Просто все знают, что ты не умеешь пить.
- Зачем ты звонишь, Нао?
- Не будь грубым, Казу. Даже если плохо себя чувствуешь.
- Извини. И всё-таки?
- Узнать, всё ли у тебя готово к поездке.
- Куда, Нао? - Кохара начал уставать от диалога.
Нао помолчал. Потом произнёс с явной укоризной:
- К поездке на Хоккайдо, Казумаса. Как можно забыть о поездке, к которой мы говились полтора месяца?!
"Ты готовился, - возразил про себя Кохара - И, как мог, готовил остальных. Видимо, плохо готовил, раз я забыл,-" но вслух не сказал. Кохара очень уважал Нао и не хотел его расстраивать. Фактически Нао был наставником и старшим братом всех членов Alice 9, но иногда он был слишком навязчив. Как сейчас, например.
- Надеюсь, ты собрал дорожные сумки? - продолжал Нао.
- Да. Да, собрал. Я обо всём помню, - соврал Кохара, - просто уточнил. Всё в порядке.
- Хорошо, - кажется, Нао чуть успокоился. - Чем планируешь заниматься сегодня?
- Не знаю. Ничем.
- Хочешь, приходи в кафе. То, старое, у фонтана. У меня есть несколько идей для нового диска...
- Извини,ю Нао, в другой раз, - возразил Кохара. Ему сейчас совсем не хотелось видеть вечно жизнерадостного и чем-то озабоченного друга. Кроме того, Кохаре следовало собраться.
- Хорошо, - Нао совсем не обиделся. - Тогда я попрошу, чтобы вечером Тора за тобой заехал. Встретимся в аэропорту.
- Нет, подожди! - успел крикнуть Кохара прежде, чем Нао повесил трубку. - Не проси его. Я вызову такси.
- Так даже лучше! - улыбнулся в трубку Нао. - Ну всё, пока?
- Да.
- Выпей ещё аспирин. Увидимся.
- Да.
Кохара прервал связь.





Перрон аэропорта казался невероятно длинным. Гораздо длиннее и многолюднее, чем обычно. Идти по нему без сумок оказалось значительно легче, чем проталкиваться сквозь переполненные людьми залы ожидания. Можно было пройти через более комфортную VIP-зону, но это заняло бы больше времени. Больше времени не было.
Кохара опаздывал. Он только что прошел регистрацию и теперь почти бежал по галерее к своему пути. До оканчания посадки оставалось чуть более трёх минут, а заветный тоннель всё не приближался.
Наконец Кохара достиг цели.
- Добрый день, - поприветствовала Кохару высокая симпатичная стюардесса,когда он почти впихнул ей в руки документы. - Проходите, пожалуйста. Ваше место в салоне бизнес-класса. - Побыстрее, пожалуйста, - попросила она, заметив, что Кохара мешкает и оглядывается назад. - Вы кого-то ждёте? Скоро отлёт.
- Нет, никого, - ответил Кохара, попривив козырёк бейсболки, и направился в салон.

У входа в салон Кохара на минуту задержался, выискивая своё место. И почти сразу же поймал на себе пристальный Торин взгляд. Впрочем, Тора тут же обратил своё внимание на книгу, которую держал в руках и якобы читал. Конечно, глупо было бы думать, что Тора не ждёт его и не заметит его, опаздавшего, сразу.
Кохора направилсяк креслу,давя в себе желание развернуться и убежат, не подходить, не садиться рядом с Торой. Вспомнился утренний диалог. Появились, незнамо откуда, неловкость и чувство стыда. но салон самолёта короток (не то что перрон минутами раньше), а сзади потарапливает стюардесса, и вот уже Тора стоит перед ним, спокойный и уверенный, с книгой в руках, пропуская Кохару к иллюминатору.
- Спасибо, - бормочет Кохара, неловко, но с чувством облегчения падая на своё место. Тора садится рядом.
- Ты опаздал - до рези безразлично заявляет Тора. Обычная его интонация, когда он раздражен или взволнован. - Не будь впредь так беспечен.
кохара чувствует себя школьником, которого отчитывает строгий преподаватель. Даром что школа закончилась 10 лет назад. Ещё более Кохаре обидно, что после этой реплики Тора совершенно теряет к нему интерес, открывает книгу и углубляется в чтение. Он так и не спросит, понимает Кохара, почему я опаздал. Не поинтересуетсядаже из элементарной вежливости, хотя Тора очень вежливый человек. Просто Шо слишком близкий, чтобы тратить время, играя в посмотри-как-я-О-тебе-беспокоюсь.
- Да, - выдыхает Кохара.
Тора чуть заметно кивает, обозначая, что слышит, но не отрываясь при этом от чтения.
Кохара откидывается на спинку кресла, облакачивается о борт самолёты - по диоганали, подальше от соседа. Ну пчему, почему Тора хотя иногда не может обходится с ним чуточку более ласково и внимательно, как он умеет, когда захочет?!
Вокруг копашатся люди, готовясь к полёту. Стюардессы задраивают люки. Звучит обычное:"Приветствуем вас на борту самолёта внутренних японских авиалиний..." Кохара отворчивается к иллюминатору и закрывает глаза. Чудесно, если удастся уснуть. Хотя обычно Кохаре нравится смотреть на облака... но сегодня лучше уснуть, сегодня он слишком впечатлительный. А потом Кохара всё-таки спросит у Торы, почему на Хоккайдо, куда должен был лететь весь коллектив включая менеджера, отправляютя только они вдвоём и когда прилетят остальные, и зачем Нао велел ждать его до последнего, из-за чего Кохара едва не опаздал на рейс. Но это потом, когда Кохара прийдёт в себя... или привыкнет.
"...Просим Вас пристегнуть ремни..." - звучит из динамиков приятный женский голос. кохара возится с ремнями. вдоль рядов снуют стюардессы, зорко следящие за тем, выполняли озвученные указания. Тора уже пристёгнут (и когда только успел?), продолжает читать. Он пробегает глазами строки, одну за другой, и по выражению его лица не поймёшь, интересна ли книга или нет. Хотя, Кохара знает, Тора умеет очень ярко пролистывать яркие глянцевые издания.
Кохара отворачивается к иллюминатору. За стеклом серо - вечер. Включаются прожектора и фары. По лётному полю снуют люди, ездят машины. С соседней полосы взлетает самолёт. Кохаре интересно, куда он направляется; он пытается вспомнить, что было написано на табло с расписанием, но не может. Кохара хочет узнать у стюардессы, но передумывает. Не так уж это важно, чтобы отвлекать человека от работы. Он прикрывает глаза и начинает вспоминать песни: слова и мелодии, любые, беспорядочно. Звуки в голове смешиваются с окружающими звуками, сливаясь в один общий гул. Кохара растворяется в этом гуле,не понимая уже, что частью создаёт его сам. У него почти получается ни о чём не думать.
Кохара напрягается, когда, пока ещё неосознанно, чувствует шевеление на соседнем кресле. Слышит, как Тора долго устало вздыхает. "Может быть, это не имеет ко мне никакого отношения," - думает юноша, но от былого расслабленного состояния нет и следа. И всё равно Кохара вздрагивает, когда слышит негромкий Торин голос:
- Всё-таки, почему ты задержался?
Кохара не ждал, что Тора задаст этот вопрос. Более того, он был совершенно уверен, что Тора этого не сделает. Потому (да, наверное именно поэтому) Кохара не нашелся, что оветить. в голове возникло сразу не меньше десятка причин. Пока Кохара выбирал (вспоминал?) самую убедительную, Тора терпеливо молчил - ждал. Кохара так и не смог выбрать. Глядя прямо перед собой, он произнёс только:
- ну... так получилось. Извини, - и, застеснявшись собственного смущения, снова уткнулся лбом в стекло иллюминатора. День не сложился, и Кохаре уже даже не хотелось винить себя в собственном костноязычие.
Кохара вздрогнул во второй раз и резко обернулся, когда почувствовал, что его руку накрыла прохладная и тяжёлая рука Амано. Торасидел всё так же прямо, как и 20 минут назад, нога на ногу. В левой руке книга, закрыта, заложена пальцет. На переносице очки в аккуратной чёрной оправе. Тора. Знакомый, привычный Тора.
тора смотрел на Кохару и молчал. Секунды 3, может, 10, может, вечность. Лицо его не выражало ни безразличия, ни раздражения, ни восторга: никаких эмоций, которые Тора при желании мог бы изобразить, или мог бы предложить (заставить) изобразить Шо. Обычное лицо обычног человека, немного уставшего за прошедший день.
Тора смотрел на соседа... Да просто смотрел. И почему-то именно это взволновало Кохару больше всего.
- Ты предупреди в следующий раз, если будешь опаздыать, ладно? - попроси Тора своим обычным, приятным негромким тоном. Этим же тоном, Кохара вспомнил, Тора говорил утром, откуда взять аспирин. Этим тоном, Кохара понял, Тора говорит, когда заботится о ком-то; о нём, о Шо.
- Да, - кивнул Кохара в ответ. - Я обязательно постараюся.
- Хорошо, - Тора чуть улыбнулся. А потом он убрал руку, откинулся на кресле пи прикрыл глаза. И словно совершенно выпал из окружающего пространства.
Шо с минуту смотрел на друга, а потом сунул в уши наушники и включил айпод. Он чувствовал себя значительно спокойнее.



Кохара выбрался из машины и с удовольствием втянул морозный воздух. Огляделся. Перед его взглядом открывался чудесный вид: каскад озёр внизу, в долине, исполинские сосны (или ели? – Кохара плохо разбирался в деревьях), гостиничный особняк неподалёку – всё это казалось столь гармоничным и прекрасным, словно и не существовало вовсе, а было лишь огромной декорацией, фотографией для открытки. Впрочем, кроме видов здесь ничего и нет – отметил про себя молодой человек. Тем лучше. Может быть, удастся, наконец, отдохнуть и подумать.
Пока Кохара оглядывался, Тора уже достал свои вещи из багажника и направился к зданию. Провожая согрупника взглядом, Кохара понял, что замерзает, нет, коченеет. Шо стало ясно, зачем перед выходом из машины Тора надел куртку поверх кардигана, хотя до дверей гостиницы было не более пятнадцати метров. Непредусмотрительный Кохара выскочил в одной своей пижонской ветровке и теперь, проведя на улице от силы полминуты, нещадно мёрз. Следовало поторопиться.
Кохара догнал Тору, когда тот уже вошел и с любопытством осматривал вестибюль. Пустой просторный холл. Повсюду живые цветы (неожиданно в такое время года). Ниши с вазами, картины с изображением местных пейзажей на стенах – очень уютно. А главное, что оценил Кохара – тепло.
Встречала музыкантов аккуратная пожилая дама в кимоно, видимо, хозяйка отеля. Она чуть поклонилась, приветствуя Кохару, и улыбнулась; Кохара растерянно улыбнулся в ответ.
– Доброе утро, Шо-сан, – сказала она. По всей вероятности, с Торой она уже поздоровалась. – Моё имя – Сакурай Хинако, после смерти мужа я забочусь об этом месте и моих гостях. Позвольте позаботиться о вас, пока вы здесь, – дама снова поклонилась.
Тора поклонился тоже, Шо отрывисто кивнул.
– Хай, Сакурай-сама, просим: позаботьтесь о нас, – традиционно выпалил он.
Тора промолчал, только смерил Шо странным взглядом: то ли презрительным, то ли раздражённым, то ли одобряющим… Не поймёшь. Тора бы сам ответил этой женщине, если бы я не поспешил, – решил про себя Шо, – он бы сделал это дружелюбно и чинно, не зря же он воспитывался в семье врачей. Ну и что. На этой мысли Шо предпочёл успокоиться.
– Позвольте мне показать вам ваши комнаты. Хито-кун поможет с вещами. Молчаливый здоровяк, доставивший их сюда из Саппоро, подошёл ближе. Тора опасливо схватился за свои гитары, не давая возможности постороннему даже прикоснуться к ним. И зачем он взял их обе? Иногда кажется, что только их он и способен любить по-настоящему, – не без раздражения подумал Шо. Впрочем, на инструменты Кохара давно отучился злиться. Это глупо – злиться на инструменты, на любовь Торы к музыке. Если бы Кохара предложил Торе сделать выбор, он бы проиграл. Он бы проиграл не только инструментам – это Кохара понимал совершенно ясно. Поэтому никогда не возражал, а так… завидовал.
– Наша семья владеет семнадцатью онсёнами, – рассказывала, между тем, хозяйка. – Некоторые из них уникальны, поэтому у нас почти всегда много гостей. Но только что закончился сезон, почти все постояльцы съехали, и вас не потревожат. Вы ведь популярны в Токио? – хозяйка обернулась и улыбнулась молодым людям.
– Ну… В общем, да, – снова ответил Шо. На этот раз он не торопился, однако Тора, кажется, вообще не собирался что-либо произносить.
Где мой имидж? Где моя уверенность? Был бы здесь Нао, или менеджер, или кто угодно – он бы меня убил за такое поведение, – с тоской подумал Шо, поразившись смятению, прозвучавшему в собственном голосе. Ну и что. В этом доме Кохаре оказалось удивительно легко отказываться от тяжёлых мыслей.
– К нам иногда приезжают знаменитости, – продолжила Сакурай-сама. – Не слишком часто: многим не по душе здешний климат, хотя он очень полезен. Однако те, кто бывал, уезжают очень довольными. Здесь они лечат тело… а иногда и душу. Ну, вот мы и пришли, – хозяйка остановилась перед двумя дверьми. – Это – ваша комната, Шо-сан – она указала на левую дверь и протянула Кохаре магнитный ключ, прятавшийся до этого в рукаве её кимоно, – а это – ваша, Тора-сан. Завтрак уже готов, вам могут принести его в номер или накрыть в столовой. Если пожелаете, вы можете принять ванную с травами – чудесное расслабляющее средство для путников, уставших с дороги.
На этот раз Шо решил промолчать. Он выжидательно смотрел на согрупника, и Торе всё-таки пришлось ответить.
– Большое спасибо, хозяйка. Мы поедим в номере. Я предпочту душ с дороги. Шо?
– И я, – кивнул вокалист.
– Хорошо, – улыбнулась хозяйка. – Тогда располагайтесь.

– Но это одна комната! – воскликнул Тора, стоило ему открыть свою дверь.
Шо с любопытством заглянул внутрь. Он сразу оценил спокойную красоту интерьера, выполненного в японском стиле. Комната оказалась очень светлой, просторной, в огромные окна можно было смотреть до бесконечности – столь удивительные пейзажи простирались за ними. И, да, комната была общей для них с Торой, разделённая ширмой из рисовой бумаги.
– Прекрасная комната, – пробормотал себе под нос Кохара, затаскивая сумку с вещами внутрь.
Сакурай-сама была очень смущена.
– Простите, Тора-сан – безостановочно говорила и кланялась она, – ваш друг, Нао-сан, когда заказывал номера, сказал, что вам обоим нужна просторная комната с хорошей акустикой. Когда я предложила ему эту комнату, она показалась ему идеальной. Но если она вам не подходит, к обеду подготовят другую.
– Не нужно другой, – выдохнул Тора. – Извините, это хорошая комната. Тут ведь 2 душа, верно?
– Да, – кивнула хозяйка.
– Хорошо, – Тора совсем успокоился. – Это очень красивая комната. Просто я не думал… Я надеялся, что удастся побыть одному.
Последнюю фразу гитарист произнёс совсем тихо, но Шо расслышал. Шо всегда слышал то, что не надо… если это говорил Тора.

– Ну вот, – “с сожалением” вздохнул Шо, пережёвывая действительно вкусную творожную лепёшку, принесённую на завтрак. – Я даже не смогу привести девушку.
– Почему? – поинтересовался Тора.
– Потому что если она будет кричать, ты всё услышишь и не сможешь нормально заснуть.
– Ничего, я переживу, – фыркнул гитарист, – если тебе удастся найти в этой глуши хоть одну приличную шлюху.
От грубости Торы у Шо резко пропал аппетит.
Тора, между тем, закончил завтрак. Он откинулся назад и вытянул ноги под котацу, случайно задев колено Шо. Кохара боялся и не переносил таких “случайностей”. Он кинул палочки, не заботясь о том, что жест покажется слишком грубым, залпом допил свой чай и вылез из-под одеяла.
– Ты как хочешь, а я – спать! – категорично заявил Шо, скорее, правда, себе, чем приятелю.
– Угу, давай, – Тора уже дремал под котацу, откинувшись на циновки.
– Тогда, может быть, выкатишь посуду в коридор и уползёшь на свою половину?
– Шо, я тебе мешаю? – вдруг мурлыкнул гитарист.
Кохара несколько опешил то ли от непосредственности этой фразы, то ли от тона, которым она была произнесена. Это я тебе мешаю, ты сам сказал, – мелькнула мысль. Ссорится не хотелось, но нервное напряжение, вызванное длительным переездом в не самых комфортабельных условиях, давало о себе знать.
– Нет, но…
– Ладно, ты прав, – открыл глаза и улыбнулся Тора. – Ты опять похудел?
Кохара не ответил. Он молча натянул футболку и забрался в постель.
– Выключи свет, ладно? – попросил он из-под одеяла.
– Хорошо, – кивнул Тора. – Спокойной… спокойного дня.
– Угу, – отозвался засыпающий Кохара.
Шинджи выкатил столик с остатками еды и посудой и тихонько задвинул перегородку. Шо не видел, как перед этим гитарист долго смотрел на его худую фигуру, спрятавшуюся под одеялом.



Было около двух часов дня по местному времени, когда Кохара поднялся с футона. Расшторил окна. Комнату сразу же залил холодный, голубоватый свет. За перегородкой стояли тишина и полумрак. В поисках зубной щётки Кохаре пришлось вытряхнуть все свои вещи из сумок. После умывания он занялся уборкой – на полках шкафа и в комоде нашлось достаточно места для всех его вещей. Время от времени Шо останавливался перед окнами, смотрел на леса и горы вдалеке. Он занимал руки и голову мелкой работой: перебирал страницы с текстами, нотные листы, складывал футболки, напевал попсовые мелодии, случайно услышанные неясно где – и старался не думать, отчаянно старался не думать. Вообще ни о чём. Почти получалось.
Кохаре определённо нравилось это место.
Жаль, не удастся бегать от собственных мыслей слишком долго.
Из состояния блаженной отрешенности Кохару вывел телефонный звонок. Шо ответил прежде, чем понял, что ему совсем не хочется говорить по телефону – испугался, что звонок разбудит соседа.
– Алло, – негромко произнёс он.
– Шо, привет, как добрались? – раздался в трубке вечно радостный голос Нао. – И говори громче, тебя не слышно.
– Никак не добрались, – грубо ответил Кохара. Он был обижен на Нао за своё опоздание и решил над ним подшутить. Говорить громче, к тому же, он и не собирался. – Сидим в аэропорту, ждём следующего рейса. Тора в бешенстве. Да и я…
– Врёшь ведь, – беззлобно хихикнул Нао, и, не давая Кохаре возможности возмутиться, продолжил. – Извини, у меня тогда села зарядка на телефоне, а твоего номера я наизусть не помню. Мы намертво застряли на подъезде к аэропорту, там авария какая-то случилась… Не злись – ты же успел!
– Угу, – фыркнул Кохара.
“Ты опоздал – до рези безразлично заявляет Тора.” Флешбеки когда-нибудь меня доведут, – думает юноша, пока на том конце провода молчит Нао. “ Ты предупреди в следующий раз, если будешь опаздывать, ладно?– попросил Тора своим обычным, приятным негромким тоном”. Кохара почувствовал, как на него накатывает нормальное такое, даже целебное раздражение. Ещё полминуты, и отпустит. Это значит, что Кохара перестанет злиться на себя, на Нао и на весь мир за ту сцену в самолёте.
– Вот только приезжай, – шуточно пригрозил Кохара в трубку, – посмотрим, что я с тобой сделаю…
– Ты? – захохотал Нао. – Поешь сначала, хлюпик!
– Поем, не беспокойся, – огрызнулся Кохара. – Здесь очень вкусно кормят. Кстати, что такого важного ты хотел мне передать?
– Видишь, какой я молодец, что выбрал это место? – самодовольно ухмыльнулся Нао в трубку. – Я хотел передать диск с демо. Помнишь, тот, что мы писали на позапрошлой неделе? Думаю, над ним ещё стоит поработать. Там в основном Торины песни, к нашему приезду вы могли бы уже сотворить что-то стоящее.
– К вашему приезду? И когда вы собираетесь приехать? Кстати, а по интернету эти песни нельзя было кинуть?
– Теперь всё уже, отдыхайте. Мы с парнями приедем послезавтра, у Саги неожиданно нарисовались съёмки для какого-то журнала. Проведите время весело! Привет Торе!
–А… Нао! Да, пока… – сказал Кохара уже коротким гудкам.

– Я пришел тебя будить… А ты уже сам встал, – вместо приветствия сообщил Тора, стоя в проёме перегородки, делившей комнату на две. – Неужели выспался?
Шо кивнул. Нао звонил около часа назад, поэтому Кохара не беспокоился, что это его болтовня разбудила Тору. Весь последний час Кохара медитировал, сидя перед окном с наушниками в ушах.
– А ты?
– Да, – Тора качнул взлохмаченной головой в знак согласия. – Здесь удивительный воздух… И правильная влажность в помещении. Пожалуй, стоит поблагодарить Нао, когда он приедет.
– Кстати, – заметил Кохара прежде, чем Тора скрылся на своей половине. Тора всё равно ушёл, но если бы Шо обернулся, он бы мог увидеть его силуэт за полупрозрачным матовым полотном. – Нао звонил сегодня.
– Что сказал? – спросил Тора, меняя «спальную» футболку на обычную, дневную.
– Что приедут послезавтра, у Саги фотосессия.
– Почему? Какое издание?
– Я не знаю, Тора, – устало вздохнул Кохара. Ему порядком поднадоели разборки в группе из серии «кто кого популярнее», кто для какого журнала снимается и у кого сколько автографов взяли. Сам он лидером никогда не был, да и не стремился. А что касается личного рейтинга популярности каждого из участников и всей группы в целом – пусть менеджеры разбираются, им за это деньги платят. Но от чего-то все считали, что Шо должен быть в курсе. Достали.
– Ладно, – Тора, наверное, проникся недружелюбным тоном соседа. – Что ещё сказал?
– Помнишь, я задержался?
– Да, и?
– Это Нао попросил меня дождаться, обещал передать что-то важное. Нао, кстати, так и не успел. Он хотел передать демо-диск, тот, что мы писали на позапрошлой неделе. Хотел, чтобы мы поработали над ним, пока здесь.
– И? – Тора снова заглянул к соседу. Он уже полностью переоделся после сна, причесался и выглядел совершенно свежим. Кажется, даже успел принять душ (когда только?).
Гитарист по-прежнему замер в проёме, ни на сантиметр не нарушая территорию.
– Ничего. Диск он мне не передал. Велел отдыхать до их приезда.
– Значит, будем отдыхать, – философски решил Тора, вновь скрываясь на своей половине. – Хозяйка говорила, тут много онсёнов? Можно провести время в них. Ты, кстати, завтракал?
– Нет, – ответил Шо, по-прежнему не отрываясь от созерцания пейзажа за окном.
– А планируешь?
– Нет, – меланхолично повторил Кохара.
Тора в третий раз выглянул из-за ширмы.
– Послушай, Шо, – серьёзно начал он. – Ты уже не ребёнок, и я вовсе не собираюсь тебя учить. Возможно, моё мнение для тебя никакого значения не имеет, но если ты не будешь есть, не сможешь выступать. Когда-нибудь это случится, поверь.
Тора говорил уж очень проникновенно. Видно, местный воздух подействовал на него как-то по-особенному, раз пробудил эмоции.
Ага, твоё мнение ничего не значит, как бы не так, – хмыкнул про себя Кохара.
– Ладно, – вздохнул он, поднимаясь. – Идём в буфет?