[284x449]
Серия: Пятьдесят оттенков
3.50 оттенков свободы
Эрика Леонард Джеймс
Анастейша Роуз Стил
Кристиан Тревельян-Грей








Отрывки из книги:

Серия: Пятьдесят оттенков
3. Пятьдесят оттенков свободы
Эрика Леонард Джеймс
Анастейша Грей (Роуз Стил)
Кристиан Тревельян-Грей


Я – замужем. Я – миссис Кристиан Грей. Голова идет кругом от радости.

«Жениться на скорую руку, да на долгую муку».

– И хочу, чтобы твои мечты стали явью.
– Мои мечты – ты. И они уже сбылись.
– Я могу сказать то же самое о вас, миссис Грей, – шепчет он.

– Моя… – шепчет он.
– Твоя… – выдыхаю я.

– Ты… Мое… Счастье… Я… Тебя… Люблю…

– Моя… – беззвучно шепчут губы.

Кристиан срывает повязку и целует меня. Целует глаза, нос, щеки. Сжимает ладонями лицо, слизывает слезы.
– Я люблю вас, миссис Грей, – выдыхает он. – Хотя вы и сводите меня с ума – но с вами я чувствую себя живым.

Освободив меня, осторожно растирает мои лодыжки и запястья, потом ложится рядом и заключает в свои объятия. Я вытягиваю ноги. Как же хорошо! Да, такого оргазма у меня еще точно не было. Хммм… Так вот оно какое, трах-наказание от Пятидесяти Оттенков Кристиана Грея. Мне определенно нужно почаще нарушать правила.

– А что ты имел в виду, когда говорил, что в туалет ходить не надо?
– Ты и вправду хочешь знать? – Кристиан сдержанно усмехается, глаза его похотливо блестят.
– Так что? – Глядя на него из-под ресниц, я подношу к губам бокал.
– Чем полнее мочевой пузырь, тем интенсивнее оргазм.
Я краснею.
– Да? Понятно. – Ну что ж, это многое объясняет. Он снисходительно, с видом знатока улыбается. Удастся ли мне обойти в чем-то этого Мистера Сексзнайку?

– Я нечасто получаю подарки.
– Тебе трудно что-то купить. У тебя все есть.
– У меня есть ты.

– Торжественно клянусь оберегать наш союз и дорожить им и тобою, – шепчет он. – Обещаю любить тебя верно и преданно, отвергать всех других, быть с тобой рядом в радости и горе, в болезни и здравии, куда бы жизнь ни увела нас. Обещаю доверять тебе, защищать и уважать тебя. Делить с тобой радости и печали, утешать в тяжелые времена. Обещаю холить тебя и лелеять, поддерживать твои мечты и беречь от всех невзгод. Все, что мое, отныне и твое. Моя рука, мое сердце, моя любовь – отныне
и навек твои.

– Интересно. Вот что случается с деспотичным мегаломаном, добровольно заточающим себя в такой роскоши, – обращаюсь я к Кристиану. Чуть склонив голову, он смотрит на меня в зеркале.
– Вы это к чему, миссис Грей?
– Ни к чему, мистер Грей. Просто делюсь наблюдением.
Я делаю широкий жест рукой. Тихонько посмеиваясь, он выходит следом за мной на середину зала, откуда я, открыв рот, любуюсь открывшимся видом: великолепными садами, отражающимися в зеркалах, и великолепным же Кристианом Греем, моим супругом, наблюдающим за мной из зеркала.
– Я бы построил такой же для тебя, – шепчет он. – Хотя бы ради того, чтобы увидеть, как солнце полирует твои волосы. – Кристиан убирает мне за ухо выбившуюся прядку. – Ты словно ангел. – Он целует меня в шею пониже уха и тихонько шепчет: – Мы, деспоты, делаем это все ради любимых женщин.

Он обнимает меня, и лишь тогда я понимаю, что по лицу у меня катятся слезы.
– Ана, в чем дело? Что случилось? – Кристиан гладит меня по щеке, утирает слезы. Я слышу его боль.
– Ничего. Просто кошмар…
Он целует меня в лоб, в мокрые от слез губы. Утешает, успокаивает.
– Все хорошо. Это только сон, – шепчет Кристиан. – Ничего не бойся. Со мной тебе ничего не надо бояться.
Я вдыхаю его запах, прижимаюсь
к нему, стараясь отогнать то ощущение отчаяния и потери, что пришло во сне, и вдруг понимаю, что больше всего на свете боюсь потерять его.

– Я хочу, чтобы дом был таким, каким его хочешь видеть ты. Каким бы ты его ни видела. Он твой.
– А я хочу, чтобы он и тебе нравился. Чтобы ты тоже был в нем счастлив.
– Я буду счастлив где угодно, лишь бы там была ты. Все просто, Ана. – Вцепился в меня взглядом и не отпускает.
Вот сейчас он искренен. Абсолютно искренен. Мое сердце переполняется теплом и нежностью. Ну и дела, а ведь он и впрямь меня любит.

– Хочу, чтобы все знали – ты моя.
– Я твоя – посмотри. – Поднимаю левую руку, показываю два кольца.
– Этого недостаточно. – Недостаточно, что я вышла за тебя замуж? – Голос срывается на шепот.
Он моргает, заметив отразившийся на моем лице ужас. Куда уж дальше? Что еще я могу сделать?
– Я не это имею в виду, – бросает он и проводит ладонью по волосам.
Одна прядка падает на лоб.
– А что ты имеешь в виду?
Он сглатывает.
– Я хочу, чтобы твой мир начинался с меня и мною же заканчивался.
– Так оно и есть, – говорю я, ничуть не лукавя, потому что это правда. – Я просто стараюсь выстроить собственную карьеру и не хочу торговать твоим именем. Мне нужно что-то делать. Я не могу сидеть взаперти в «Эскале» или в новом доме и ничем не заниматься. Я сойду с ума. Я всегда работала. И мне это нравится. Сейчас у меня работа, о которой можно только мечтать. Но это вовсе не значит, что я люблю тебя меньше. Ты для меня – весь мир.

– Поговори со мной, – бормочет он.
– А какой смысл? Ты же меня не слушаешь.
– Слушаю. Ты – одна из немногих,
кого я слушаю.

– Не хочу, не могу с тобой ссориться, – шепчет он.
– Ну так перестань вести себя как
задница.
Кристиан усмехается и еще крепче меня обнимает.
– Как задница?
– Как задница.
– А мне больше нравится «жопа».
– Так и должно быть. Оно тебе подходит. Кристиан смеется и снова целует меня в макушку.

Он вдруг наклоняется и целует меня в висок, как бы говоря: она моя. Невозможная, даже невыносимая, но моя. Я улыбаюсь. Я люблю тебя, Кристиан Грей. Обнимаю его, просовываю руку в задний карман брюк, чуть тискаю.

– Ты мне дороже глаз, свободы, мира

Как хорошо, когда он внутри меня. Гладит по лицу, ест глазами. Он выгибается подо мной, и я, не сдержав стона, закрываю глаза.
– Мое любимое место, – шепчет Кристиан. – В тебе. В моей жене.

Я трусь о него носом, втягиваю его запах, смешанный с тяжелым запахом секса. Я могла бы всю жизнь лежать в его объятьях. Только это мне и надо после рабочего дня со всеми спорами, криками, разборками. Вот место, где я хочу быть, даже несмотря на то, что это место – рядом с повернутым на контроле фриком. Кристиан втягивает запах моих волос, и я довольно вздыхаю. Мы сидим, взявшись за руки. Молчим.

– Ты самая непредсказуемая из всех известных мне женщин.

– Твои губы всегда такие мягкие после того, как ты поплачешь.
– Я никогда не обещала повиноваться тебе, Кристиан, – шепчу я.
– Я знаю.
– Справься с этим, пожалуйста. Ради нас обоих. А я постараюсь быть более терпимой к твоей… склонности командовать.
Он выглядит потерянным и уязвимым. Он в полном смятении.
– Я постараюсь. – В голосе искренность.

Мы в излюбленном зимнем месте отдыха богатых и знаменитых. И у меня здесь есть дом. Верится в это с трудом. В глубине души появляется знакомая неловкость, возникающая всякий раз, когда я пытаюсь осмыслить размеры богатства Кристиана. Я даже чувствую себя виноватой. Что я сделала, чтобы заслужить такой образ жизни? Ничего. Ничего, кроме того, что полюбила.

В пять широких шагов он становится передо мной, берет за подбородок и освобождает мою нижнюю губу из плена.
– Что случилось? – спрашивает он, заглядывая мне в глаза.
– Ты очень богат.
– Да.
– Иногда твое богатство застает меня врасплох.
– Наше богатство.
– Наше, – машинально повторяю я.
– Не переживай из-за этого, Ана, пожалуйста. Это всего лишь дом.

– Знаешь, вот чего я не понимаю, так это зачем ты купил этот дом. У тебя есть яхта, это понятно, есть квартира в Нью-Йорке для бизнеса, но дом здесь? Ты ведь ни
с кем тут не жил.
Кристиан затихает и несколько секунд молчит.
– Я ждал тебя, – мягко говорит он, и его серые глаза темнеют и светятся.
– Это… это так мило… так приятно слышать.
– Это правда. Просто тогда я сам этого не знал, – Он улыбается своей неотразимой улыбкой.
– Рада, что ты дождался.
– Вы стоите любого ожидания, миссис Грей. – Он наклоняется и нежно меня целует.

Танцам я предпочитала чтение. Во времена Джейн Остин такой музыки не было, а Томас Гарди… хм-м-м, он бы чувствовал себя виноватым из-за того, что не танцевал со своей первой женой. От этой мысли я хихикаю.

– Спасибо за то, что позаботился обо мне вчера вечером.
– Мне нравится заботиться о тебе. Это то, что я хочу делать, – тихо отзывается он, но глаза выдают его: в их серых глубинах вспыхивает триумф.
Он как будто выиграл первенство по бейсболу или Суперкубок.
Ох, мои Пятьдесят Оттенков!
– Ты даешь мне почувствовать себя нежно любимой.
– Это потому, что ты нежно любима, – шепчет он, и мое сердце сжимается.

– Мне совсем не хочется возвращаться к реальности, – говорю я.– Чудесный был уикенд. Спасибо.
Он мягко улыбается.
– Ты – моя реальность, Ана.

Разнообразие – вот что придает остроту жизни

Откого: Кристиан Грей
Тема: Главная цель моей жизни…
Дата: 5 сентября 2011 г., 09:25
Кому: Анастейша Грей
…баловать вас, миссис Грей. И беречь как зеницу ока, потому что я люблю вас.
Кристиан Грей,
влюбленный генеральный директор холдинга «Грей
энтерпрайзес»

Я держу руку Рэя, размышляя над иронией того, что только сейчас, когда он без сознания и не слышит меня, я действительно хочу сказать, как сильно люблю его. Этот мужчина был в моей жизни постоянной величиной. Моей скалой. И я никогда не думала об этом до сих пор. Я не плоть от плоти его, но он мой папа, и я очень сильно его люблю. Слезы текут у меня по щекам. Пожалуйста, пожалуйста, поправляйся.

– У тебя денег больше, чем здравого смысла!

– Я люблю Кристиана- филантропа, – бормочу я.
– Только его?
– О, я люблю и Кристиана с манией величия, и Кристиана с командирскими замашками, и Кристиана-сексэксперта, и Кристиана-извращенца, и Кристиана-романтика, и Кристиана-скромнягу… список бесконечен.
– Целая уйма Кристианов.
– Я бы сказала, по меньшей мере пятьдесят.
– Пятьдесят оттенков.
– Мои Пятьдесят Оттенков.

– Да, идеальным вариантом было
бы подождать. Подольше
побыть нам вдвоем, только ты и
я. Но теперь нас будет трое, и мы
все будем вместе расти. Мы
будем семьей. И наш ребенок будет любить тебя таким, какой
ты есть, как и я. Безо всяких
условий и оговорок. – Слезы
выступают у меня на глазах.

– Ты перевернула мой мир с ног
на голову. – Он закрывает глаза,
и когда открывает их снова, все
чувства в них обнажены. – Мой
мир был упорядоченным,
размеренным и контролируемым, но тут в мою жизнь вошла ты со
своим дерзким ртом, своей
невинностью, своей красотой и
со своей безрассудной
смелостью… и все, что было до
тебя, потускнело, стало пустым и серым… стало ничем. Я полюбил, – шепчет он.
Я перестаю дышать. Он гладит
меня по щеке.
– Я тоже, – тихо выдыхаю я.
Глаза его смягчаются.
– Знаю.
– Правда?
– Да.
Аллилуйя!
Я робко улыбаюсь
ему. Шепчу:
– Наконец-то.

– Стать доминантом?
– Да.
– Это твое решение?
– Да.
– А бросить Гарвард?
– Тоже мое, и это лучшее
решение, что я когда-либо
принял. До встречи с тобой.
– Со мной?
– Да. – Губы его изгибаются в
мягкой улыбке. – Мое самое
лучшее в жизни решение – это
жениться на тебе.

Теодор Рэймонд Грей

– Вот ваш сын, миссис Грей, – шепчет он сдавленно и хрипло.
– Наш сын, – говорю я. – Он прекрасен.
– Да, – соглашается Кристиан и запечатлевает поцелуй на хорошеньком маленьком лбу под шапкой черных волосиков.
Теодор Рэймонд Грей ничего не замечает. Закрыв глаза и позабыв про плач, он спит. Он – самое прекрасное, что я когда- либо видела. Такое чудо. Я плачу.
– Спасибо, Ана, – шепчет Кристиан, и в его глазах тоже стоят слезы.

Оттенки Кристиана
Первое Рождество Пятидесяти Оттенков

Приходил Санта. Санта не знает, что я был плохой. Я рад, что Санта не знает. У меня есть поезд, и самолет, и вертолет, и машинка. Мой вертолет может летать. Мой вертолет голубой. Он летает вокруг рождественской елки. Он летает над роялем и приземляется на белом. Он летает над мамой, и летает над папой, и летает над Лелиотом, когда тот играет с лего. Вертолет летает по дому, по столовой, по кухне. Он пролетает мимо двери в папин кабинет и летит наверх, в мою спальню, в спальню Лелиота, в мамину и папину спальню. Он летает по дому, потому что это мой дом. Мой дом, где я живу.

«Обычное возносится до необыкновенного».

– Вы собираетесь что-то мастерить? – удивленно спрашивает она.
Меня разбирает смех. Ох, детка, «сделай сам» – это не мое. Я киваю, с трудом сдерживая веселье. Глаза ее окидывают мое тело, и я напрягаюсь. Она оценивает меня! Ну и ну.
– Купите рабочий комбинезон, – выпаливает она.
Это самое неожиданное, что я слышу из ее прелестного ротика после вопроса «Вы гей?».