Тебе как всегда больно, детка? Ничего, бывает и похуже. Сожми кулаки, как тебя учили, и иди вперед, не задумываясь над тем, что будет дальше. У тебя сложности? Какие? Расскажи. Давай же, детка, напиши мне, что происходит! Объясни наконец свои вечные угрюмые слова и выражение глубокого безразличия на лице. О, нет-нет! Я не дам тебе так просто уйти от расспросов. Что? Ты меня прости, но это уже глупо. Рассказывай давай. Согласна? Я жду.

***
Я не умею жаловаться. Но если ты настаиваешь...
Сначала все было так хорошо. Безоблачное счастливое детство, проведенное в неведении. Радостные лица, со скрытой в них обидой, горечью и ненавистью... Все эти чувства, не выставленные когда-то напоказ... Забудется, говоришь? Ничего не забудется. Тогда прошло, а сейчас всплыло. Нагрянуло из задворок воспоминаний разжигая огонь в мозгу. Не поливай маслом пламя, больно будет. Как это почему? Ожоги не сойдут.

А что потом? Потом пошла череда суетных несчастий. Мелкие ссоры, неурядицы и недоделки жизни. С ними ничего не поделаешь. Но зови как хочешь... Это быть может лишь тот гадкий период подросткового возраста или простая излишняя ранимость, восприимчивость. Грех жаловаться на свои жалкие проблемы. Я не буду. Хотя... Ты же так просишь... Давай я лучше расскажу тебе свою историю. От чужого имени. Хочешь? Я так и знала.

***
Дни шли по-своему медленно и тягуче, как переливается бабушкин сироп в старой банке из под майонеза. Девочка идет по улице. Обреченно как-то. Но никто этого не заметил. Как же. Кому там будет интересно прохожих рассматривать, а уж тем более им помогать! Но она просто идет. А в душе просто плачет. Вроде бы сейчас ничего не произошло, но вот в груди какой-то давний комок, а в данный момент он раскручивается, превращаясь в тугую спирать с острым концом. И этот острый гарпун входит прямо в сердце. Он только ощущается одним наконечником, а на самом деле в жизни это десятки маленьких иголочек-неприятностей. И каждая болезненна, словно острое слово, сказанное близким человеком. Все это ранит.

А мальчик, нет, парень, который ей нравился... Она настолько тупа и труслива, что подойти и самой сказать об этом... Просто слабо. И только слезы по ночам лить может. Наверное если бы за каждую грустную эмоцию мне давали по доллару, я была бы миллионером. А ведь до этого было так хорошо.

Глупые родители, вечно вешающие на ее плечи свои проблемы, тупая ноющая боль... И не знание вкуса ее слез никем, даже самой ею... Когда ты лежишь в кровати, а в соседней комнате кто-то... И ты молча плачешь в подушку, хотя хочется срываться на крик и визг, выплескивая все свои эмоции? Не было такого у тебя? Редко. А у нее всегда. Привычка скрывать то, что чувствуешь. Ведь доверилась же 3 раза людям, показала свою слабость... А потом все закончилось так, что хочется повесить на сея как минимум одну смерть. Хотя бы свою.

Ты живешь и радуешься. А она живет. Но это не мешает ей смотреть в окно и думать не о том как там красив горизонт или ровные дома, нет, она думает о том, сколько пролетит до земли, где ее тело превратится в ошметки плоти, а мозг и сознание в кровавую массу посреди безразлично-серого асфальта. Где она, свесив ноги вниз, мечтает. О том, что могло бы быть, приложи она к этому руку. И с каждой мыслью жизнь кажется все бесполезнее и мрачнее.

Когда уже слезы закончились, когда уже чувства притупились, когда спокойно смотришь в след и молчишь... Значит ли это, что забыла, что свободна? От чего свободна? Или же изгнана из мира подобающего? Когда все говорят "Хорошо" или всем все "нравится" никому и дела нет, что ей нужна помощь была. Той девочке.

Своими руками бы придушила бьющую ключом жизнь, заставила бы крик навсегда замереть в горле, но только слаба. Или же наоборот, слишком сильна и храбрая слишком, чтобы трусливо поджав хвост сбежать к легкому варианту? Правда в том, что я этого не понимаю. И Девочка не понимает. Она просто идет по жизни. Вперед. Взрослеет. Скоро уже не девочка. Но все таки в душе все еще бьется нечто, разгоняя кровь по организму, заставляя дышать. И не кому сделать ей не прямой массаж сердца, что-бы помочь разогнать эту тяжесть по организму, потому и сама давит руками слабыми на ребра, в надежде почувствовать слабый стук чего-то живого.

Она шла по жизни смеясь. Она уже не легка как ветер. И все время ударяет лицом в грязь. Даже там, где это опасно. "И новые лица торопятся слиться В расплывчатый круг Как будто друзей и подруг". В мой круг уже никто не пытается влиться. Всем все равно, и все проходят мимо, гордо задрав подбородок, будто это придает им аристократизма. Так и хочется развернуться и плюнуть, хоть в спину, а лучше сразу ядом полить сверху. Ведь язвительные слова из горла не вылетают. Может именно из них сложился этот ком?

А Девочке стало все равно от части. Она просто утонула в трясине тоски. И теперь она другой становится. И уже не просит помощи, жалобно протягивая вперед тонкие руки с выделенными венами, а просто опустила все надежды, взгляд примагнитился к полу и бредет себе вперед без чувств. Одни мысли голову нагло заполняют. И на асфальта обессилено падать не хочет, голову держит гордо. И разрыдаться боится, как дитя малое.

А Девочку звали Мишень.