Всему виной "Диалоги" (прекрасный Стэйн/Алиса)  и АукцЫон. Они сделали меня сентиментальной.
 

Скрип двери - протяжный, жалующийся.
- Почему-
- Как странно! Я сижу в камере. Тюрьмы в мире всеобщего счастья...
- Почему ты так поступил?
- А стекло тёмное, непрозрачное - отголосок ужасного прошлого...
- Прекрати!
Молчание. Воздух напряжён, тяжело давит. Потом продолжение:
- Почему ты отпустил меня? Ты... сделал вид, будто ничего не было; за неверность долгу тебя посадили сюда, а ты, ты мелешь какую-то чепуху! - голос сорвался.
- Я болен. Разве мне не пристало говорить всякую чепуху? К тому же, почему только чепуху? Говорить всё: о чём я думаю, что трудно дышать, что я в детстве мечтал о щенке - как у древних, что я люблю тебя...
Тихо, растерянно:
- Как- как ты можешь говорить- это невозможно- ты же не- мне казалось, ты тогда ничего не понял- и, как же так-
- Люблю тебя.
Секунда - уже приблизился. Холодные пальцы, дрожа, водят по лицу, щекам, скулам, плечам - торопливо, сбивчиво.
- Я был болен, но не знал об этом, только теперь... твои слова тогда, и я понял. Болезнь никогда не была такой прекрасной. Я, наверное, в бреду и говорю бред, но всё это - наименьшее, что я мог-
Прерывает поцелуй - жадный, полный отчаяния.
Лихорадочно, горячо, шёпотом в ответ:
- Ты не должен был, нет-нет-нет... Но мы найдём выход. Тише, тише, посмотри на меня. Всё будет хорошо, слышишь?
- Когда ты говоришь так, значит, так оно и будет. Теперь мне будет хорошо, что бы ни случилось.
Прижимается лбом к виску, утыкается в шею. Запах озона - ненавистный, запах скошенной травы - любимый, теперь навсегда. Тихое дыхание, мерное биение сердца, и только слышит:
- Да-да-да... и будет...