Каждое утро я прохожу по одной и той же дороге, когда еду в институт. Выхожу из дома, перехожу на противоположную сторону улицы, сажусь в автобус. Спустя 10 минут, автобус подвозит меня к станции метро. Далее следуют три минуты ходьбы от остановки до входа в вестибюль. За много лет моих каждодневных поездок я успела выучить всех попрошаек и бомжей, которые облюбовали себе прибыльные места на всей территориальной протяженности этих трех минут.
Первыми располагаются мужчина и женщина слепые от рождения или, если выражаться точнее в этом корректном мире, слабозрячие. Мужчина сидит на раскладном стульчике и играет на гормони "Прощание славянки". Иногда его репертуар обновляется военными гимнами или веселыми песнями его буйной советской молодости. По песне я всегда могу определить настроение музыканта. Как правило, его внутреннее состояние представляет собой смесь стыда и безысходности, отчего и музыка его цвета серого дождливого неба. Рядом стоит его женщина с пакетом, предназначенным для сборов. Ее глаза косят к переносице, она не красива и не ухожена. Остается надеяться, что ввиду ее слабого зрения, она не догадывается о своей истинной внешности. Деньги они, в основном, получают от сердобольных женщин и от таких людей как мой дед, который считает что всякий музыкант достоин похвалы. Я им денег не даю.
Проходя дальше, по левую руку сидит инвалид в коляске. Уже много лет я слышу от него только одну фразу: "Помогите пожалуйста" с интервалом в 3-4 секунды. Расширить свой словарный запас для него, видимо, представляется бессмысленным делом. Главное, чтобы люди понимали смысл пребывания его обрубленного тела около этой станции. У людей он вызывает раздражение, и большей частью, его военная форма десантных войск. Денег ему не дают. Потому что, если бы он действительно был тем за кого себя выдает, он никогда не преступил бы границ офицерской чести. Я прохожу мимо.
Справа, рядом с биотуалетами, стоит священник. Такого попрошайку на улице встретишь не часто. Он всегда одет в чистую выглаженную рясу, аккуратно подстрижен. Я давно сделала вывод, что на улицу его выгнал не корыстный расчет, а необходимость. Наверное, в наше безбожное сумасшедшее время денег прихожан не хватает. Рядом с ним обычно толкутся две-три женщины за 50 и разговаривают с ним о своих житейских проблемах. Он мне не нравится, но я почти каждый день даю ему денег. Не знаю почему, но я ему верю... Может быть потому, что в ответ на подаяние он всегда записывает мое имя и обещает помолиться за рабу Божью Дарию. А может быть потому, что если бы я не верила даже священнику, то моя грешная душа достигла бы апогея цинизма.
Каждый день я думаю: "Интересно, а если бы я встала между этими Богом забытыми людьми... Мне бы помогли?". На этот вопрос нет ответа, но одно я знаю точно - кто-нибудь обязательно написал бы обо мне пост.