- Да разве? А насчет спектакля — я действительно собиралась умирать. Ты явился очень вовремя, - саркастическая усмешка. У Волан-де-Морта не возникло подозрений в ее словах. За месяц, который он провел вместе со своей новой рабыней, необыкновенной тем, что беззвучно выдержала все девять кругов его Ада, он научился ей доверять. Девушка редко говорила, но еще реже она врала. Обычно это просто была безмолвная каменно-спокойная статуя у его ног. А еще она была очень непокорна. Точнее, покорна-то покорна, у его ног сидела, волосы гладить позволяла — но не более того. Прислуживать хозяину она отказывалась. Вообще, решение взять ее к себе возникло спонтанно — Волан-де-Морт хотел убить девушку. Но когда он увидел ее...
Ретроспектива.
Двери Зала открылись, впустив тоненькую фигурку, и закрылись вновь, отрезав ее от провожатых. Темный Лорд ожидал крика ужаса, или тщетных попыток открыть двери, или мольб, но только не того спокойно-холодного взгляда, которым наградила его пленница. Словно тысячи ледяных иголочек прошлись по его телу, оставляя кровоточащие следы. Рука с палочкой взметнулась вверх. Никто не смеет так смотреть на него.
- Круцио!
Девушка спокойно смотрела на приближающийся к ней желтый луч проклятия. Вот он достиг ее груди, вот вошел в тело. Темный Лорд ожидал криков жертвы, падения на пол в агонии, слез, текущих по щекам, крови из прокушенной губы... Ничего такого не произошло. Она даже не шелохнулась, только взгляд стал более презрительным. Неожиданно даже для самого себя Лорд отвел палочку, и сотворил для девушки мягкое кресло. Он видел, с каким наслаждением она садится в него, что, впрочем, не мешало ей быть натянутой, как струна. Волан-де-Морт задавал ей вопросы, и получал дерзкие ответы. Ему понравилась эта игра и эта девушка. Так созрело решение оставить ее себе.
Первые несколько дней она лежала в постели под строгим присмотром — Лорд не хотел терять такую пленницу-рабыню. Впрочем, девушка все равно вставала с постели и ходила, так как чувствовала слабость и онемение в ногах. Она подозревала, что кто-то наиболее милосердный из Пожирателей решил таким образом ускорить ее смерть. То, что она сейчас жива — следствие многочисленных заживляющих мазей, а так же одного из свойств ее организма. Впрочем, это свойство очень сильно притупилось от браслетов. Как-то раз Лорд застал ее за таким вот хождением и ужасно разъярился. Это ни к чему не привело — рабыня все так же нарезала круги по комнате. Поняв, что пытаться заставить девушку соблюдать постельный режим — гиблая затея, он плюнул на все и пошел купать ее. Вот тогда-то он и понял, что его пленница — сущий дьявол. Она собиралась купаться сама, и сколько бы Волан-де-Морт не утверждал, что она слаба, девушка все равно твердо стояла на своем. В конце концов ей удалось выпихнуть офигевшего от такой наглости Лорда за дверь, и та захлопнулась у него перед носом.
В тот день девушка очень долго не выходила из ванной, а Лорд думал. Думал о том, что последние дни находился в состоянии крайнего беспокойства о своей пленнице. Думал он и о том, что только что позволил ей одержать над собой верх, и о том, что он не стал бить по двери Бомбардой чтоб неповадно было. Он о таком даже не задумался. Он просто повернулся и ушел. Это было невероятно для него.
Когда она все-таки вышла, усталая, но довольная, Волан-де-Морт, вернувшийся к двери ванной, получил возможность повнимательней рассмотреть ее внешность. У нее было бледное лицо, не просто бледное, а аристократически-бледное, что обо многом говорило, черные волосы до колен, в неровном свете факелов кажущиеся насыщенного кровавого цвета, совсем как необычные глаза, красивая фигурка без излишней кукольности и идеальности. Но именно это делало ее похожей на хрупкую фарфоровою куколку, которую было очень страшно разбить. Лорд тогда подхватил шатающуюся девушку на руки и понес в сторону ее постели, заметив при этом, что удивление в ее глазах заменятся теплотой. Девушка полностью расслабилась на его руках, и через несколько секунд уже спала. Но с тех пор теплые искорки никогда не исчезали из ее кроваво-красных глаз.
Через несколько дней Лорд нигде не появлялся без своей пленницы. Обычно она сидела у его ног и он запускал пальцы в густую шелковую шевелюру девушки, мягко массируя ее голову, поглаживая и успокаивая — ее и себя. Часто он клал ее голову себе на колени. Тогда девушка дремала, прикрыв глаза. Между ней и Волан-де-Мортом установилась какая-то странная связь. Они доверяли друг другу, и его юная рабыня была единственной, кто мог ему перечить или вставлять в его речь язвительные комментарии.
Конец Ретроспективы.
А сейчас Лорд смотрел на девушку и думал — что же изменилось? Почему она держится к нему так враждебно? Почему смотрит так настороженно, и куда делось тепло из ее глаз? Почему-то это причиняло нестерпимую боль в единственном целом участке эйдоса, души.
- Можешь отдохнуть, - спокойно, ничем не выдав своей слабости, сказал Лорд. - Здесь тебя никто не тронет, я обещаю.
Несколько секунд девушка оценивающе смотрела на него, а потом ее глаза снова зажглись теплотой. Тихо прошептав:
- Спасибо, - девушка упала в обморок. Волан-де-Морт отложил браслеты и подошел к лежащей без движения пленнице... нет, не пленнице. Теперь уже свободной девушке. Взгляд его скользнул по ее рукам и надолго задержался на запястьях. КАК?! Как она, еще ребенок, терпела ЭТО?! Невероятные ожоги уродовали тоненькие запястья, и Лорд ощутил приступ вины. Он понимал, что теперь может не рассчитывать на доверие. Человек, сделавший с ней ТАКОЕ, человек, обрекший ее на мучения в Аду, кто он, чтобы просить ее милости? Лорд был в шоке от своих мыслей. Помотав головой, он поднял девушку на руки и понес к кровати. Полюбовавшись на спокойное лицо девушки, обморок которой перешел в сон, Лорд тихо вышел из комнаты и закрыл дверь. Он знал, что обязательно извинится перед ней, понимая, что она не простит. А еще он знал, что отпустит ее, куда бы она не пошла, и если она окажется в числе его врагов, он опустит палочку. Он не тронет ее и остальным не позволит.
Сильвия тяжело вынырнула из сна. С каждым разом ей открывалось все больше подробностей. И уже традиционный голос шептал, отражаясь от стен: «Я покажу тебе удивительный сон следующей ночью»