Это цитата сообщения Ирина_Кремкова Оригинальное сообщение

детишкам

[500x422]
Памятники коту Елисею и кошке Василисе.
На фасаде Елисеевского магазина 25 января 2000 года поселился кот Елисей. Бронзовый и солидный. Сидит, насторожив уши, внимательно рассматривает улицу. А напротив, на фасаде дома № 3 по улице Малой Садовой, с 1 апреля 2000 года проживает кошка Василиса. Тоже бронзовая. Она, как настоящая кошка, любуется не столько улицей, сколько собой, красивой.

Кошкам кидают монетки в Санкт-Петербурге уже успело распространиться поверье, что стоит только добросить монетку до кошачьего постамента так, чтобы она там осталась, можно считать, что поймал удачу за хвост госпожа Фортуна обязательно повернется лицом.

О том, почему в Санкт-Петербурге установлены такие необычайные памятники, существует несколько версий. Первая, самая скучная, гласит, что кошки потребовались для оформления Малой Садовой улицы, когда ее преобразовывали в пешеходную зону. Чтоб было на чем глаз остановить.

Вторая чуть поинтереснее. Все-таки кошки спутники человека с незапамятных времен. Вот и поставили памятники этим самым спутникам. Чтоб увековечить их законное место рядом с человеком. А так как кошки гуляют сами по себе это ж всем известно! их и подняли над улицей. Чтоб бронзовые звери наблюдали за суетящимися внизу горожанами совсем как настоящие кошки.


[375x500]
Но самая интересная версия третья. И вот как кому, а лично мне она куда как ближе к сердцу, чем банальное оформление улицы или памятник домашнему животному. По третьей версии Елисей и Василиса это собирательные образы тех ярославских кошек, которых завезли в Ленинград в 1943 году.

О блокаде Ленинграда во время Великой Отечественной войны знают все. 8 сентября несогласованные действия командования привели к тому, что город был взят в кольцо. Попытки прорыва блокадного кольца начались только через две недели когда вражеская армия уже успела основательно окопаться на занятых рубежах, выстроить эшелонированную оборону. И вновь несогласованность действий армий, и кольцо осталось замкнутым, даже сжалось еще туже.

Но речь не о стратегии и тактике ведения военных действий. В конце концов, это был 1941 год, Красная Армия не имела опыта подобной войны, многие ее командующие предпочитали кавалерию танкам. А против нее выступал враг, прошедший всю Европу и нигде не знавший поражений. Те же командармы, которые впоследствии стали «командующими Победы», еще только набирались знаний о методах и способах ведения современной войны.

Правда, от всего этого Ленинграду было не легче. В первых числах сентября 1941 года в городе было достаточно продовольствия, чтобы прокормить не только собственное население, но и беженцев из соседних районов. Но очередная некомпетентность и от Бадаевских складов остались только дымящиеся воронки. Все бы ладно, бомбежки и артобстрелы для осажденного города явление почти обыденное. А вот то, что все запасы продовольствия оказались сосредоточены в одном месте, что их не распределили по разным складам, не перевели в подземные хранилища, недоступные никаким бомбам и снарядам, это однозначно проявление некомпетентности. И если уж по справедливости, то товарища Жданова следовало бы расстрелять по законам военного времени за злостное вредительство. Но опять же, это другая история.

Результат утраты Бадаевских складов оказался для города катастрофичным. Практически сразу начался голод. Положенного пайка не хватало. Да и сложно его было назвать сбалансированным питанием. Ели все, что хоть отдаленно напоминало еду.

Да, мы не скроем: в эти дни
мы ели землю, клей, ремни;
но, съев похлебку из ремней,
вставал к станку упрямый мастер,
чтобы точить орудий части,
необходимые войне.

(Ольга Берггольц, «Голос блокадного Ленинграда»)


[500x375]
И тем, кому доставалась ременная похлебка или оказывалось, что в соседней квартире обои клеили мучным клеем, еще повезло.

Съели и собак, и кошек. Случалось, что ели не только домашних животных. Люди, сходящие с ума от голода, добирались и до незахороненных трупов в блокадную зиму, когда не работало отопление, а морозы были удивительно жестокими (генерал Гудериан под Москвой в ту зиму обнаруживал на термометре -55°С, о чем незамедлительно сообщал в Берлин), далеко не всех умерших хоронили. Да и сил для этого не было.

Город умирал. Да, дымились трубы Путиловского завода, безумно раздражая осаждающих ведь на этом заводе производили те самые снаряды, которые помогали сдерживать блокадное кольцо. Да, радио Ленинграда передавало радостную, бравурную музыку и один из немецких солдат, услышав бодрую песню, записал в своем дневнике: «Я боюсь их. Мы все умрем здесь!». Но на улицах падали от истощения, а трупы, лежащие в сугробах, уже не вызывали ни у кого не только страха, но даже и удивления.

Когда умирают люди, наступает крысиное царство. Это какой-то закон природы. Крысы чувствуют слабость, они наглеют, собираются стаями, нападают. Крысы в осажденном Ленинграде стали настоящим бедствием. Уж им-то еды хватало. Незахороненные трупы чем не еда для крыс. Ну а стаей можно напасть и на живых, ослабленных голодом.

Крысы плодились и размножались на развалинах осажденного города. Давно подмечено, что люди по большому счету не умеют сражаться с крысами. Отравить несколько крыс, которые завелись в подвале, это одно, а вот избавиться от целой крысиной армии& Выжившим людям грозили эпидемии. Для уборки трупов назначались субботники. Например, 8 марта был объявлен женским трудовым днем, и все женщины, у которых хватило сил, вышли на городские улицы, чтобы разбирать завалы и убирать трупы. Но от крыс не могли избавить ни субботники, ни танки. А крысы это не только падальщики, это потенциальные эпидемии.

Рядом с человеком всегда было животное, которое охраняло его от крысиного нашествия.

У мышиной норы
Лежат крючья остры.
И повисли, горя,
Два зеленых фонаря.

Но ленинградских кошек съели еще в самом начале блокады. Что уж говорить о 1943 годе. Вряд ли к моменту прорыва блокады в городе оставалась хотя бы одна кошка. Зато крыс было множество. И тогда Ленсовет постановил завезти в Ленинград кошек.

Первая кошачья мобилизация прошла в Ярославле. Дымчатых и полосатых, рыжих и черных их везли в вагонах, а ленинградцы дожидались кошек, как спасения. Тот, кому доставалась кошка, считал себя счастливчиком. Ну а если кошка еще приносила котят это было просто чудо. Ведь в Ленинграде 1943 года за котенка платили 500 рублей (для сравнения: зарплата сторожа 120 руб., килограмм хлеба с рук 50 руб.).

Ярославские кошки достойно встретили врага и смогли дать ему отпор. Крысы поутихли, но избавиться от них не удавалось. Просто не хватало кошек. И к концу войны в Ленинград приехало еще 5 тыс. кошек на этот раз из Сибири (недаром потом именно в Санкт-Петербурге была выведена на основе сибиряков невская маскарадная кошка генетического материала хватало).

Интересно, что зимой 1941 под Москвой войска пополнялись тоже сибиряками, привычными к холодам. И в Ленинграде сибиряки правда, уже четырехлапые, не подвели. «Наше дело правое! Враг будет разбит, победа будет за нами!», заявили собранные в Ленинграде кошки. И очистили город от крыс.

Кто-то утверждает, что это легенда мол, нет документальных подтверждений тому, что кошки доставлялись в Ленинград. Кто-то резонно возражает: а откуда же тогда после блокады в городе были кошки, ведь их съели! А кто-то просто верит: да, все правда; да, кошки в Ленинграде действительно сражались с крысами и победили!

И вот они, Василиса и Елисей, наблюдают за Санкт-Петербургом со своих постаментов. Всегда на страже. Враг не пройдет.
[350x394]