Я умирал. Дыхание становилось тихим и редким. Словно невидимая рука железной хваткой сдавило мои легкие и не желало отпускать. Я не видел ничего вокруг. Темная пелена застилала мой взор, а невыносимая боль затопила все мое сознание. Этому не было конца. Я потерял надежду выйти из этого кольца, плотно мешавшего мне покинуть этот чертов мир. Наконец дыхание уже пропало, а сердце стало биться рывками, пока совсем не остановилось.
Не знаю, в каком я тогда был состоянии, но вспоминая, все время замираю от непонятных чувств. Хотя, нет, вполне понятных.
Я находился в каком-то вакууме. По другому это никак не назовешь. Одновременно я понимал и не понимал происходящего. Нет, я существовал и не существовал. Наверное, существовало мое тело, я лишь чувствовал. Мой мозг лишь жил, но не работал. Это как машина, не заводится, но может завестись, нужно лишь повернуть ключик. Мой ключик никто не повернул. А я не мог. Это было не в моих силах.
Я дышал. Ровно и легко. Не так, как перед смертью. Звучит странно, не правда ли? Я был телом. Телом в теле. Короче говоря, я был в утробе своей будущей мамаши.
Что происходило дальше, я смутно припоминаю. Припоминаю чьи-то огромные руки, припоминаю громкие голоса, но о чем они говорили, я не помню. Припоминаю вкусное молоко. Больше ничего. Ничего кроме тепла. Оно окружало меня, ласкало, но иногда душило. Странно.
Мое новое тело меня не слушалось, а разум таился где-то в углу (но постепенно выходило оттуда), а сознание жило. Оно запоминало. Лица. Много лиц. Их радостные лица… Потом их становилось меньше. Теперь я видел только одно лицо. Мужское.
Сколько прошло времени, я не знал. Но к тому времени я немного овладел своим телом, даже стал ходить. Не так, конечно, легко как прежде, но все же. Тогда это было моим очередным, но важным достижением. Я мог говорить, точнее, лепетать всякую чушь. Обидно. В прошлой жизни я говорил на пяти языках, а сейчас не мог вымолвить даже нормального слова. Ключевой момент – в прошлой жизни. Придется делать все заново. Лицо улыбалось.
Наверное, стоит рассказать о моем детстве. Жил я со своим дедушкой, Арчибальдом Морингтоном. Глава старинного и богатого рода, старый Арчи имел одну единственную страсть всей его жизни. Он был ученым. Занимался бесконечными исследованиями, много времени проводил в лаборатории и в разъездах по всему миру. Арчибальд же, никогда не оставляя меня на попечение домовикам, возил меня с собой. Из-за неимения женской руки дома, дед воспитывал меня со всей строгостью своего непростого характера. Не скажу, что тот запирал меня в темницах за неповиновение, но жесткость методов была очевидна.
Моим образованием он занимался сам, лишь изредка ко мне приходили учителя, когда Арчибальд был особо занят. Стандартные знания, какие положены наследнику рода, я и так знал, но не подавал вида. Когда мне исполнилось восемь лет, он дал мне более серьезные темы. Конечно, я все знал с прошлой жизни и старался поскорее пройти ненужные темы, зная, что глава древнего рода, тем более ученый, знает больше, чем кажется.
Значительную часть моего детства проведено в путешествиях. Неизгладимое впечатление на меня оставила Африка. Тогда мы остановились в каком-то племени, навестить давнего знакомого дедушки. Там у меня появилась животная сущность.
Ритуал, которым меня подвергли, заключал в себе часть необычайной мощи природы и магии. Черные люди в шкурах животных, сопровождаемые уродливыми женщинами с обвислыми грудями, отвели меня глубоко в джунгли, где находился исполинский камень. Меня положили на камень, предварительно раскрасив все мое тело непонятными узорами, что-то сказали на неизвестном мне языке и образовали круг, в котором прыгал шаман, потряхивая многочисленными украшениями и распевая песнь. Черный старик с седыми волосами то утробно рычал, подражая хищникам, то пронзительно кричал (меня в этот момент пробила крупная дрожь), прыгал, размахивая тощими сухими руками, и беззвучно открывал рот. Что происходило дальше, я смутно припоминаю. Крики старика я уже не слышал. Резко распахнув глаза, я ясно услышал звуки природы, как мерно журчал ручеек, как где-то вдалеке, громыхал водопад, лил тихий дождь и вспыхнул нескончаемый ливень. Услышал, как где-то прозвучал последний стон антилопы, сверженной под могучими лапами льва, услышал взмахи крыльев… Я погрузился в этот мир, пока не почувствовал, как что-то, чужеродное и одновременно родное, изнутри моего сердца не стало пробиваться сквозь стенки моей души. Оно, совсем маленькое, жалобно пищало, как птенец, вырываясь наружу из объятий твердой скорлупы. Я помог ему. Но оно, наконец, освободившись, взмахнув неожиданно окрепшими крыльями, напал на меня. Мы боролись долго и яростно, пока я не одолел его.
Затем мы начали сливаться. Мое сознание постепенно, как зыбучие пески Сахары, проглатывало сознание этого существа. Я снова стал ощущать зов природы, только гораздо тише, как шепот осенних листьев.
Потом я проснулся с неприятным чувством в горле. Из него раздалось странное хрипение, а само горло разгорелось острой болью. В комнату вошел черный человек. Быстро проверив мое состояние, тот удалился. Через некоторое время вошел дедушка. Тот был чрезвычайно доволен и не скрывал этого.
-Как ты себя чувствуешь?
Я не ответил, так как горло снова разболелось. Видимо Арчибальд, поняв мое состояние, не стал дожидаться ответа.
-Я горжусь тобой, Ричард. Не каждый человек может пройти такое испытание. И не каждый может сопротивляться своей сущности. - тут дед позволил себе улыбнуться. – Ты молодец. Я сам прошел это испытание и скажу тебе, оно не далось мне легко.
Потом он тоже ушел, оставив меня наедине со своими мыслями.