Здесь, в общем-то, нечего делать.
Здесь желтый свет
так вяло лежит на каждом мертвом предмете,
что всякий акт жизни находится в меньшинстве,
и всякий акт жизни хрипит на полу и бредит.
Здесь краны текут горячей слюной Земли
мучительно медленно, словно в издевку богу.
Гарцуют навозные мухи.
Простор велик,
но словно больная псина — линяет боком.
И я бы отсюда ушел, если бы не ты:
помятые джинсы, промятые весом диваны,
оранжевая улыбка из пустоты
и тоненькое запястье, браслетом сдавленное.
С тобой этот хаос хоть чем-то одухотворен,
хотя бы текущим по влажным предплечьям воздухом.
Возможно, что вся эта жизнь — мой дурацкий сон,
который мне снится с марта прошлого года.
Но если все сон, то это сон о тебе.
Ты снишься мне голой, смеющийся едким смехом,
с большими каплями неба на нижней губе,
с большими чувствами,
и в чувствах — с большими прорехами.
А кроме тебя здесь, в общем-то, нет ничего,
что стоит внимания,
или что стоит движения.
Ты красным пионом стекаешь на мой живот,
и мир обретает смысл, любовь и жжение.
Смотри, моя девочка, если вокруг мертво,
то близость двух тел — это все, что для нас осталось,
и если хаос — в образе всех миров,
то ты — мой хаос.

Аль Квотион