Надо же было как-то себя порадовать. Проснувшись с утра, Лиля нашла свое самое красивое платье, полученное где-то заграницей на одном из показов, накрасилась, и вышла из дома.

Улыбаясь всем, отмеряя маленькими шагами теплый асфальт, она неспешно добралась до любимой кофейни.
- У вас есть что-нибудь особенное для именинников? - спросила она.
Он быстро перебрал в голове возможные варианты. В меню не значилось ничего подходящего, кофейня даже не предоставляла именинникам скидки. Если бы Роб – хозяин – был бы на месте, он бы обязательно что-нибудь да предложил. Но в шесть утра его, конечно же, еще не было на работе.
- Увы, - сказал он, - Боюсь, ничего.
Она грустно посмотрела на него, поджав губы в понимающей полуулыбке, заложила за ухо короткую прядь и, осторожно взяв кофейную чашку за неудобную тонкую ручку, отвернулась.

Лиля совсем не чувствовала боли, она волновалась. Вчера она купила эспрессо-машину и шесть совершенно разных кофейных чашек, - толстобоких и тяжелых, маленьких и невесомых, разной цветовой гаммы, но все они были чудовищно дорогие. Денег было не жалко. Подарок для матери.

Она решила, что расскажет все маме за завтраком.
Потом решила, что расскажет ей в вечером, после того, как они вместе посмотрят очередную серию любимого сериала. Потом решила, что не расскажет вообще, - скажет, что все в порядке, и расскажет правду только, когда почувствует ухудшение. На этом решении она остановилась.

Поднимаясь по лестнице на четвертый этаж, Лиля чувствовала смешливое и опасливое возбуждение, как в детстве, когда катаешься на каруселях, и всё вокруг так нереально, и стремительно, и гладко.
В голове появлялись и исчезали полупонятные фразы, одновременно тревожные и магические.

Дверь в квартиру она открыла сходу, задержав дыхание, мама уже не спала, поднялась с дивана ей навстречу. Тогда она улыбнулась что было сил.
- Прости, что я не позвонила, - сказала она, - я думала, что не застану тебя дома.
Так оно и было. Лиля хотела убраться, оставить подарок и написать маме письмо. Мамино присутствие дома не входило в ее планы.
- Прекрасно, - сказала она, пытаясь улыбнуться. – Все прекрасно. Все прекрасно, представляешь себе? Это было просто уплотнение, узелок.
- Узелок? – спросила Мари, глядя прямо в глаза дочери.
- Узелок, - подтвердила она, - просто уплотнение.
Лиля чуть не зарычала сквозь оскаленные в счастливой улыбке зубы.
- Слушай, - сказала Мари, - Дай мне это платье на завтра, а?
Лиля выбралась из платья, сунула его в руки матери, после чего та неловко сильно прижала дочь к себе, и быстро ушла в спальню.

И пока Лиля пыталась унять лютый озноб, и слезы, катившиеся по лицу, лежа в наваливающейся сверху слепой темноте, Мари в соседней комнате смотрела, не отрываясь, на бахрому платья, завязанную по всему краю в кривые, дерганные, перепутанные узлы, и уже все понимала.