Возвращение Инкогнито
Оригинал по адресу http://levoislonguesanstoi.4bb.ru/
Автор: Ниртаэр Вязов

Погода на улице стояла отвратительная. Была середина февраля, и пронизывающий ветер, в узком коридоре между домов обретающий силу урагана, больно хлестал по лицу колючим снегом. Всюду лежали грязные, ноздреватые сугробы, уже подтаявшие, но всё ещё не желавшие оставлять своих позиций… в такую погоду хозяин собаку на улицу не выгонит – что же делал здесь этот странный человек?
А человек и впрямь выглядел странно – был он одет в тяжёлый плащ на меху, лицо было закутано длинным шерстяным шарфом, так что видны были только глаза, да и те скрывались под полями шляпы. В принципе, учитывая погоду, ничего необычного в самом этом наряде не было, но вот то, какие взгляды этот человек бросал иногда по сторонам из-под полей… от него словно веяло чем-то потусторонним и зловещим – словно какой-нибудь демон преисподней, приняв человеческий облик, вышел этим мрачным вечером творить свои чёрные дела…
Человек ещё раз оглянулся, затем вытащил из кармана плаща что-то завёрнутое в чёрную ткань. Развернул – это оказался длинный кривой нож. Закатав рукав плаща, человек полоснул лезвием по венам. Полилась кровь – медленно, словно нехотя, вытекала она, лилась на грязный снег, оставляя на нём багровые следы. Человек очертил кровью круг на снегу, отошёл и принялся чертить какие-то странные символы. Затем он встал, воздел руки к небу – из вен на левой всё ещё лилась тёмная кровь – и начал читать заклинания на каком-то непонятном языке. Сами слова этого языка звучали так, что кровь стыла в жилах… словно кто-то скрежетал ножом по стеклу – не могло человеческое горло издавать такие жуткие, противоестественные звуки. Кровь на снегу задымилась, прожигая плотно слежавшийся грязный покров… с губ человека сорвался жуткий вой, непохожий на голос живого существа. Вспыхнул яркий свет – а когда он погас, на том месте, где был нарисован кровью круг, стояла странная фигура. Это существо напоминало человека, но было очень высокого роста, очень худым, с длинными тонкими руками и гипертрофированным куполообразным черепом. Фигура повернулась лицом к человеку – блеснул в темноте огромный красный глаз… тонкие губы раскрылись, обнажая длинные клыки, и темноту прорезал жуткий, леденящий смех…
-А-а-алука-а-а-ард!
-Где? Где? – Алукард наполовину высунулся из стены, перепугано оглядываясь.
-Здесь! И сейчас! В смысле – немедленно! – заорала Интегра. Алукард послушно вылез из стены и стал, опустив голову, перед хозяйкой.
-Госпожа, зачем же вы так орёте? Я ведь и оглохнуть могу! А зачем вам глухой вампир? – обиженно спросил он.
-Действительно, зачем? – задумалась вдруг Интегра – ещё сорву голос…
-Вот-вот – поддакнул весьма некстати Алукард. Сообразив, что слуга опять прочитал её мысли, Интегра забыла, о чём думала, и снова заорала: «А ну, прекратить телепать!».
-Чем телепать? – удивлённо переспросил вампир.
-Те-ле-па-тией своей! Так – прекратил телепать и пошёл за сигарами! А ещё купи чаю, спирта и… и… и, в общем, найди себе занятие – а то сидишь без дела уже целых… сколько, кстати, сидишь?
-Да давненько уже… думаете, мне самому это нравится? Скукотища бесконечная! – пожаловался Алукард, сокрушённо качая головой.
-Вот и развеешься! Марш за сигарами! – уже поспокойнее продолжала Интегра.
-Госпожа, в такую погоду хозяин собаку на улицу не выгонит… пошлите полицейскую!
-Гмм… - Интегра явно задумалась над предложением. Её размышления прервал вопрос Алукарда.
-А спирт зачем? – удивлённо переспросил он.
-А тебе что, жалко? – досадливо ответила Интегра – о чём это я думала?
-О том, что надо послать полицейскую…
-Куда послать? Нам, конечно, не нужны вампиры, но всё же… блин, ты меня запутал… так о чём это я?
-… за сигарами… - договорил Алукард.
-За какими? – леди Хеллсинг явно не выспалась и соображала туго.
-О господи! – возопил Алукард, проваливаясь в пол. Уже откуда-то из подвала донёсся его голос: «Ладно, сам за всем сбегаю!».
«И чего это хозяйка так взъелась? Какой Максвелл её укусил? Орёт громче, чем обычно, даёт какие-то странные задания… может, не идти никуда? Так тогда вообще съест и не подавится, даже бессмертие не спасёт…» - думал Алукард по пути в подвал. Так и не придумав ничего дельного, он решил хотя бы припахать к этом делу Серас – просто так, чтобы не одному ему мёрзнуть.
-Полицейская! – заорал он не хуже самой Интегры, врываясь, как обычно, без стука в её комнату.
-Вон пошёл! – крикнула Виктория на автомате, запуская сапогом в сторону двери, и только потом уже поворачиваясь – ой простите, хозяин… - забормотала она, когда увидела, кто пришёл.
-Да ладно, ничего страшного – философски ответил Алукард, потирая синяк под двадцать вторым глазом на груди.
-Ой! – Вика сообразила пикантность ситуации и прикрылась простынёй.
-Ой-ой-ой! – передразнил Алукард – можно подумать, можно подумать… одевайся и пошли!
-Куда пошли? – спросила Вика, и не думая одеваться, зато кокетливо опуская край простыни.
-Куда-куда… известно, куда! К дьяволу в пасть! – мрачно констатировал Алукард.
-А что мы там будем делать? И где это? – Вика тоже не выспалась.
-Какая разница? Одевайся – и пошли! – прикрикнул Алукард недовольно.
-Ага… только вы, хозяин, отвернитесь! – полицейская кокетливо похлопала глазами. Алукард демонстративно отвернулся и тоже похлопал глазом на спине. Куда и получил вторым сапогом.
«Ох уже мне эти женщины! Никогда я их не пойму! Словно я не знаю, о чём она думает! И ведь бросила же! Обидно, ей-богу, обидно! Ничего не сделал! Только вошёл!» - досадливо думал Алукард, напряжённо разглядывая стену, пока полицейская одевалась. Наконец, она разрешила ему повернуться, и они вышли из подвала и направились за сигарами, чаем и спиртом.
-Так куда мы направ-ввляемся, х-ххозяин? – стуча зубами, спросила Виктория, едва успевавшая за широко шагавшим Алукардом.
-Я же сказал – к дьяволу в пасть! – зло процедил Алукард, явно в тон каким-то своим мыслям.
-Ладддно… а чт-тто мы будд-дем там дд-делать?
-Мы там купим сигар, чая и спирта. Что из этого тебе непонятно, полицейская?
-Спирт – честно призналась Вика, озадаченная этим пунктом
-И что тебе непонятно в спирте? С2Н5ОН – это значит два атома углерода, пять – водорода, и ещё один О Аш…
Виктория, как истинная блондинка, не придумала ничего умнее, чем растерянно похлопать глазами и хлюпнуть носом (то ли она обиделась, то ли просто замёрзла).
-Хозяин, а откуда вы всё это знаете? – удивлённо спросила Виктория с нотками восхищения в голосе.
-Понятия не имею… - озадаченно пробормотал Алукард, почёсывая пистолетом затылок.
-А заче-ем он нам? – протянула она через минуту, переварив полученную информацию.
-Вручим тебе литр, напоишь Андерсона и раскрутишь на смертный грех! – ехидно процедил Алукард.
-Какой? – не поняла Виктория, припоминая список смертных грехов, ещё не совершенных святым отцом.
-Зависть – не моргнув глазом, ответил Алукард.
-А при чём здесь это? – удивилась Вика, уже успевшая придумать кое-что другое и покраснеть (в смысле, посинеть).
-А мы тебе вручим второй литр, выпьешь у него на глазах! – задумчиво протянул Алу, которого явно увлекла эта абсурдная идея. Вспомнив события последнего фанфика, он покачал головой.
-Ага! – обрадовалась Вика. Идея поиздеваться над инквизитором и остаться при этом целой и невредимой ей очень понравилась. Она даже зашагала бодрее и сделала вид, что ей не холодно. Алукард же, за свою долгую жизнь, видимо, успевший побывать в Заполярье, как назло, холода не замечал.
-И я, наконец, смогу снять со стены в его комнате свою фотографию, чтобы он в меня не швырялся своими ножичками! – радостно воскликнула Серас, обдумав все перспективы этого мероприятия.
-Нужна ты ему! Станет он на тебя штыки тратить! Его враг – я… хмыкнул Алик.
-Значит, повешу ещё одну! – обижено парировала Виктория, и дальше они уже шли молча.
«Чёрт, что за ночь! И почему мы должны здесь дежурить? Как будто в такую погоду кому-то охота что-то красть!» - думал Джон Смит, в очередной раз обходя вверенный ему участок ограды склада. Внезапно где-то в стороне раздался шум. Смит повернулся, прислушиваясь, и спросил в темноту: «Кто тут? Майкл, это ты?». Никто не ответил. Смит прислушался, но стояла тишина – странная, пугающая, не было слышно даже шороха листьев или свиста ветра – все звуки исчезли, словно их кто-то стёр. Смит с удивлением обнаружил, что в воцарившейся тишине слышит удары собственного сердца.
-Майкл? Чего ты хотел? Что ты здесь делаешь? – охранник направил вперёд луч фонарика. Там никого не было, только на снегу что-то темнело.
-Гмм… послышалось… ну и погода, будь она неладна! – с досадой произнёс Смит. Вдруг в его мозгу, словно запоздало сработавшая сигнальная ракета, вспыхнула мысль: а что там на снегу-то темнело? Подойдя поближе, Смит посветил фонариком на то место, и увидел на снегу кровавое пятно. Кровь была ещё свежая, она ярко алела на подтаявшем снегу. Смит почувствовал, как у него шевелятся волосы на затылке. Одновременно он ощутил, что сзади кто-то стоит – кто-то, кого всего какую-то долю секунды назад там не было…фонарик неожиданно погас. Тот, кто стоял сзади, словно ждал чего-то. Собрав всю волю в кулак, Смит повернулся. Там никого не было. Он пощёлкал фонариком – тот включился, на землю упало длинное овально пятно света. В пятне отчетливо обозначилась тень. Смит остолбенел: перед ним никого не было. А тень была. Судя во длине тени, принадлежала она кому-то очень высокому и худому. Но было в ней что-то нечеловеческое – не могло у человека быть таких длинных рук, такой большой головы… Внезапно на том месте, где должны были быть глаза, вспыхнул красный огонёк. «Матерь божья!» - успел подумать Смит.
Не успели Виктория с Аликом дойти до магазина, как последний вдруг встал, как вкопанный, и принюхался, оглядываясь по сторонам. Рука его потянулась за пазуху.
-Чем пахнет? – поинтересовалась Вика, у которой от насморка притупилось шестое чувство.
-Дракой! - радостно пробормотал Алукард, доставая оба пистолета.
-А я ничего не чувствую! – проныла полицейская, хлюпая носом.
-А ничего и нет – как ни в чём ни бывало, ответил Алукард – но я сейчас устрою… вот, смотри! – с этими словами он провалился под землю. Вылез он оттуда уже прямо перед носом случайного прохожего, имевшего неосторожность показаться в поле зрения скучающего лорда. Что у него спросил Алукард, Вика не расслышала, но судя по тому, как быстро он помчался, что-то вампир у него всё-таки спросил… видимо, закурить…
-Ну вот, измельчали нынче герои… – вздохнул Алукард, уже пешком возвращаясь к полицейской.
-Хозяин, зачем вы так? – неодобрительно покачала головой Серас.
-А что такого? Я просто спросил у него, где здесь продаются сигары… - пожал плечами Алукард – а он вот так невежливо… даже догонять расхотелось… - он с презрением посмотрел вслед удаляющемуся силуэту.
-Может, его напугали ваши пистолеты, хозяин? – вполне резонно предположила Вика.
-А что, они так плохо выглядят? По-моему, Уолтер отлично их начистил – Алукард удивлённо посмотрел на своё оружие, и вправду не понимая юмора – ещё и швыряется всякой дрянью – он достал из кармана золотые часы и предъявил Вике – я же говорю – измельчали герои… совсем ни в чём не разбираются… золото нас не берёт…
Серас прыснула, но сдержалась. Алукард удивлённо на неё посмотрел и бросил часы через плечо.
-Леди Интегра будет недовольна – пробормотала Вика.
-Чем? У неё ведь уже есть часы… - видимо, теперь пришла очередь Алукарда тормозить.
-Нет, она будет недовольна вашим поведением.
-А она КОГДА-НИБУДЬ бывает ДОВОЛЬНА? – удивился Алукард – такое скажешь! Ну что, пошли?
«Алукард… уже недолго… скоро ты встретишься с моей новой силой… и будешь повержен…»
Интегра сидела и задумчиво курила, размышляя о судьбах мира, о подробностях строения скелета у ракообразных, о перевозке сжиженного газа на дирижаблях и об истощении запасов освящённого македонского серебра. На появление Виктории, чьё лицо имело примерно тот же оттенок, что и её форма в аниме, она вначале никак не отреагировала. Серас кашлянула. Интегра на автомате запустила пепельницей в сторону источника шума и снова погрузилась в размышления. Лишь когда сигара у неё догорела почти до основания, она начала шарить по столу рукой с поисках пепельницы. Не найдя таковой, леди Хеллсинг вначале изрядно удивилась, потом обиделась, и только потом начала смутно припоминать, что куда-то её зашвырнула. Подняв голову, она, наконец, заметила полицейскую, которая стояла, смущённо смотрела в пол и на глазах превращалась из синей в красную.
-Мимо тебя моя пепельница не пролетала? – поинтересовалась Интегра, приподнимаясь в кресле и разглядывая Вику.
-Пролетала, и даже не мимо… - начала было та тянуть своё, но вовремя вспомнила, что перед ней не сентиментальный Алукард, просто подошла и поставила на стол пепельницу. Интегра с любовью оглядела вышеупомянутый предмет, торжественно водрузила на надлежащее место и только после этого ритуала спросила Викторию, что же она, собственно, хотела.
-Хозяин просил передать, что мы всё купили…
-Что? – не поняла Интегра.
-Всё! Коробку сигар, три пачки чая и два литра спирта…
-Какого спирта? – Интегра посмотрела на Викторию, словно видела в первый раз. Та сникла и пробормотала: «В котором два О Аш…».
-Один – поправила Интегра – а зачем нам спирт? – поинтересовалась она, пытаясь понять, что происходит.
-Хозяин сказал… - всхлипнула Виктория – хозяин сказал – чтобы споить святого отца… и раскрутить его на смертный грех…
Интегра только собралась спросить, на какой и зачем (догадавшись, какого святого отца имела в виду полицейская), но не успела. Порыв ветра распахнул окно, и в комнату ворвался ворох бумажных листков. Интегра вздохнула, на лице её было написано «Опять!», спокойно взяла корзину для бумаги и поймала в неё взбесившееся печатное слово. Снова вздохнув, он перевернула корзину и вытряхнула оттуда… (не спрашивайте, каким образом)… да, угадали! Именно отца Андерсона. Паладин сидел на полу, ошалело вертя головой, вид имел весьма помятый и явно плохо соображал, где находится. При виде падре Виктория забыла, зачем ей спирт и схоронилась под стол. Интегра нагнулась и с благожелательным интересом разглядывала офигевшего инквизитора.
-Голова кружится… - признался Андерсон. Интегра сочувственно (!) покачала головой. Виктория под столом издала нечленораздельный писк.
-Ещё бы! Если вы и дальше будете так неосторожно летать – ещё и треснетесь обо что-нибудь – мстительно улыбнулась Интегра. Вика булькнула.
-А где Алукард? – спросил Андерсон, сообразив, где находится и что происходит.
-Я за него! – донеслось из-под стола.
-Кто – я? – спросил святой отец, на всякий случай потыкав штыком говорящий стол.
На некоторое время повисло напряжённое молчание, стол явно думал, что бы ответить…
-Адмирал Иван Фёдорович Крузенштерн – человек и пароход – донеслось, наконец.
-Святой отец, вы ошиблись окном… - зловеще процедила Интегра, возвращаясь к своему обычному состоянию.
-Слуга Господа не может ошибиться – отмахнулся падре, тоже приходя в себя – везде, где он появляется, он несёт очищение святым огнём и сталью – с этими словами он швырнул штыком в стол. Оттуда немедленно с визгом выскочила Виктория, потирая бедро.
-Ай! Больно же!
-А нефиг прятаться от божественного правосудия! – наставительно произнёс святой отец, радостно доставая следующий штык – и Отец ваш, видящий тайное, воздаст вам явно… прямо СЧАЗ! – с этими словами он запустил штыком в Викторию. Но остриё штыка ударилось в дно вовремя поставленной пепельницы и отскочило.
-Святой отец, я повторяю – вы ошиблись окном… - ещё более зловеще процедила Интегра, ставя пепельницу на стол и надвигаясь на падре. Тот, видя, что леди Хеллсинг не в духе, заозирался в поисках выхода.
-Ээээ… не убий, дочь моя – всё равно не убьёшь! – попробовал он урезонить леди.
-Он ещё издевается! Вы уже да-а-а-авно превысили полномочия, данные вам Ватиканом! И кроме того – ОШИБЛИСЬ ОКНОМ! – с эти словами Интегра подошла к Андерсону, сгребла его в охапку (опять не спрашивайте…) и выбросила в открытое окно.
-…подь мой щи-и-и-ит! – донеслось из-за окна. Затем послышалось «бум».
И, уже совершенно неожиданно: "Ай!".
-Нет, ну какова наглость! Швыряться штыками в моём кабинете, да ещё и в сотрудников – пускай и не самых лучших – Интегра смерила Серас полным презрения взглядом – моей организации «Хеллсинг». Нет, нам, безусловно, не нужны вампиры, но это МОИ вампиры! Надо будет – сама придушу!
-Ага! – пискнула Серас, пулей вылетая из кабинета, пока Интегра не начала претворять свои обещания в реальность. Кроме того, она вспомнила о задании, данном хозяином. Половину его она уже выполнила – предстала пред светлы очи главы «Хеллсинга», на что осмеливался далеко не каждый…
-Собственно, я и сам мог бы это сделать – сказал ей Алукард – но у меня вдруг появилось неотложное дело… так что иди, отчитайся перед хозяйкой… а я пошёл! – и исчез. Виктория вспомнила, что тогда ещё подумала, куда это понесло хозяина… и вот теперь, вспомнив о задании, она побежала исполнять его вторую часть.
А Алукард в это время сидел в тёмном-претёмном подвале, в тёмной-претёмной комнате, в тёмном-претёмном кресле и остервенело ковырял гнутой вилкой отполированный кошачий череп. Он ждал… чего – неясно, судя по реквизиту – летального исхода…
Андерсон шёл по аллее, понурив голову. Его терзало разочарование – Серас опять от него ускользнула, подраться с Алукардом не удалось… даже Интегре нахамить он не сообразил… в общем, день складывался уз рук вон плохо – никакого счастья в жизни… если бы святой отец не знал совершенно точно, что пути господни неисповедимы, он бы обиделся на провидение. А потому он немного подумал, и, не найдя других кандидатур, обиделся на Максвелла, справедливо положив, что должен же кто-то быть виноват... в общем, шёл он себе, шёл, и вдруг увидел в конце аллеи кого-то, идущего ему навстречу. «А вот и свет в конце тоннеля!» - радостно подумал паладин, с надеждой вглядываясь вдаль.
И узрел он там никого иного, как редкого пьяницу, знаменитого бабника, известного на весь «Хеллсинг» последователя Кутузова и Нельсона, капитана «Диких Гусей» и просто хорошего человека Пипа Бернадотте. И вот эта толпа народу, непонятно как умещающаяся в одном отдельно взятом локальном индивидууме, сейчас занималась своим любимым делом – то есть праздношатанием. Точнее, сразу двумя любимыми делами – судя по сидящей более набекрень, чем обычно, шляпе и глазу, который отчаянно пытался разбежаться в разные стороны, все эти люди были ещё изрядно пьяны. Делать ему было ну совершенно нечего, и он решил пройтись, чтобы освежить голову. Увидев святого отца, Бернадотте некоторое время постоял, пытаясь сфокусировать на нём свой глаз, затем, оставив это безнадёжное занятие и, видимо, решив, что ему безразлично, кто перед ним, полез обниматься. Искариот попробовал было откреститься, но забыл, что Бернадотте всего лишь человек, и был неприятно удивлён результатом. Точнее, его отсутствием. Только инквизитор сообразил, что можно бы достать штыки, как было уже поздно: грозные объятия сомкнулись, волна перегара ударила в лицо, и святой отец, как ему показалось, снова покинул мир живых, успев лишь пробормотать «Аминь!».
Серас бежала по аллее, отчаянно оглядываясь в поисках святого отца. За спиной у неё болтался рюкзак для амуниции, в котором сейчас покоилось два литра спирта. «Только бы успеть! Только бы не улетел!» - думала она. Очевидно, глупая шутка Алукарда про святого оцта и смертный грех была воспринята ей всерьёз. И вот Серас бежала по аллее, перебирая в памяти смертные грехи и стараясь не забыть, какой из двух имел в виду хозяин. Она так увлеклась этим занятием, что влетела на всех парах в поворот, совершенно не разбирая пути, и на полном ходу врезалась в того, кто стоял за углом. Точнее, в тех. Потому что это были как раз отец Андерсон и Пип. Искариот как раз начал приходить в себя после опрыскивания парами бормотухи. Бернадотте, не обращая внимания на слабые попытки к сопротивлению, продолжал держать его за шею, бормоча что-то невнятное. В его речи причудливо перемежали фразы типа «Скажи красавица, чего не нравится» и «Я тебя не знаю, но я тебя побрею!». При виде этой картины Серас испытала смешанные чувства. С одной стороны, здесь присутствовала цель всей её беготни, с другой – судя по симптомам, в кошку пьяный Пип. Который, кстати, заметил её присутствие и обратил в её сторону глаз. Пользуясь небольшой передышкой, пока Бернадотте настраивал свою глазелку (что получалось у него с переменным успехом), Вика отчаянно соображала, чего ей хочется (или не хочется) сильнее: видеть святого отца или не видеть Бернадотте. Говоря начистоту, видела она обоих в гробу у Алукарда, но… деваться было некуда. Как раз когда она решила, что последнее было бы уместнее всего, было уже поздно. Бернадотте, наконец, настроил свой глаз и сфокусировал его на ближайшей к нему части Викиного тела. Проделав эту трудоёмкую операцию, он присвистнул, пробормотал «Ви…ик!.. тория!» и уронил Андерсона. Паладин, давно надеявшийся на такой поворот событий, воспрял духом, сразу отскочил на безопасное расстояние от капитана «Гусей», и жестом заправского эксгибициониста распахнул плащ. Из-под плаща вылетела стая бумажек и повесилась на деревьях, на изгороди и на всём остальном. Серас, видя, что осталась наедине даже не с одним, а с целыми двумя маньяками, сочла самым разумным истошно завопить. Бернадотте снова свистнул, подошёл к ближайшему дереву и стал с интересом изучать приклеенную к нему бумажку.
-Это на латыни – пояснил святой отец, ненадолго отвлёкшись от доставания штыков – там написано…
-Перевёрнуто – констатировал Пип.
-Чего? – переспросил святой отец, раздосадованный тем, что его прерывают.
-Перевёрнуто – повторил Бернадотте, переходя к другому листку.
-Кто перевёрнут? – не понял инквизитор, тоже подходя и озадаченно разглядывая творение своих рук.
-Бумажки ваши перевёрнуты, святой отец!
Андерсон вгляделся повнимательней. Да, так и есть – все его листки с заклинаниями были пришпилены в перевёрнутом виде!
«Это всё из-за этой протестантской шлюхи!» - подумал святой отец в отчаянии – «Из-за неё у меня в голове всё перепуталось!».
Андерсон принялся замысловато ругаться сразу на английском, на итальянском и на латыни. Бернадотте явно от души веселился, наблюдая за этой сценой. Вика растерянно хлопала глазами, не в силах поверить в то, что слышит. А святой отец продолжал изливать душу…
Наконец, он окончил ругаться. Это может показаться странным, но как раз в этот момент у него кончился словарный запас… разумеется, это всего лишь удивительное совпадение. Добавив в конце своей тирады «Прости меня, господи!», паладин немного подумал, сам в шоке от такого себя, и прибавил ещё «Аминь». Правда, как-то неуверенно… придя, наконец, в себя, он на некоторое время задумался, припоминая, чем собирался заняться перед этим. Серас и Пип с напряжённым интересом наблюдали за умственными усилиями инквизитора. Наконец, Андерсон вспомнил, хлопнул себя по лбу, воскликнул «Ааа!», и потянулся за штыком. Только он замахнулся его метнуть, как Вика, недолго думая, спряталась за Бернадотте. Святой отец раскрыл было рот, чтобы сказать что-то наставительное, да так и застыл, искренне обиженный такой подлостью со стороны жертвы. Пип тем временем, явно вдохновлённый таким поворотом событий, начал вертеться вокруг своей оси, пытаясь поймать Викторию и пообниматься. Но в планы Серас обнимание с Пипом явно не входило с незапамятных времён, поэтому она тоже начала вертеться вокруг капитана, стараясь сохранять своё положение относительно него неизменным. Андерсон стоял и озадаченно взирал на эту карусель, пока у него не закружилась голова.
-Да прекратите вы вертеться! – воскликнул он, пылая праведным гневом.
-Ни за что! – хором ответили Серас и Бернадотте, продолжая своё занятие.
-«Да не введёшь в затруднение палача Господня, особенно когда он и так не в настроении, ибо бесполезно это в глазах Господа! Да и тебе нафиг надо…» - драматическим тоном изрёк святой отец, обращаясь, по-видимому, к Бернадотте.
-Чего? – всё так же хором переспросили Пип и Вика, даже на минуту остановившись.
-Евангелие от Андерсона, гонево третье! - не моргнув глазом, ответил падре, так, словно давно ждал только момента, чтобы это сказать.
-Какое-какое евангелие от Андерсона? – снова переспросила Вика.
-Тщеславие, дочь моя, не такой уж смертный грех… - смущённо ответил падре, ковыряя концом штыка землю и пряча глаза.
-А кстати, о смертных грехах! – воскликнула Виктория, вспомнив, наконец, зачем её сюда принесло.
-А что о смертных грехах? – настороженно спросил падре, с подозрением глядя на полицейскую.
-Да, что о смертных грехах? – ввязался было Пип, был награждён убийственными взглядами от обоих и скис.
-Нет, о смертных грехах ничего, это я так… - замялась Виктория, понимая, что едва не выболтала страшную тайну и краснея – я просто… тут вот эта… ну как его… два О Аш… - она пыталась быстро сообразить, как бы съехать с темы, но не получалось. К тому же, рядом был Бернадотте, а видеть его в рядах последователей смертных грехов ей не очень хотелось – уж его-то грех точно не зависть… наконец, она вздохнула, отошла в сторонку и поманила святого отца за собой. Совершенно сбитый с толку Андерсон даже спрятал штыки и подошёл. Пип попытался было тоже рыпнуться, но получил от искариота решительное «фи» и демонстративно отвернулся, продолжая, однако, напряжённо прислушиваться в надежде услышать, о чём будет разговор.
Виктория сделал знак святому отцу наклониться поближе, и когда он это сделал, прошептала ему в правое ухо страшным шёпотом: «СПИРТ!».
-Какой спирт? – во весь голос спросил неосторожный Андерсон.
-Тише, святой отец! – зашептала Вика, забываясь и отвешивая незадачливому инквизитору подзатыльник. Однако тот был настолько сбит с толку и озадачен происходящим, что даже не заметил такого хамства.
-Так какой ещё спирт? – переспросил он уже тише.
-Какой-какой… в котором два О Аш! – веско заявила Вика, явно гордая своими познаниями в химии спирта.
-Один… - поправил её падре. Серас раздражённо махнула рукой.
-Неважно, неважно… я вас хотела пригласить на чашечку спирта… а точнее на пару… в общем, смотря какие чашки.
-Гмммм…. – протянул падре. Он явно задумался. Вспомнив свою последнюю встречу с Серас и Алукардом в Ватикане, сапог Алукарда на керосинке и надпись на стене «Я – богопротивная ересь»… святого отца застремало. Ему стало дурно.
-А может это… тово? Не стоит? – замялся он.
-Стоит, поверьте, святой отец, стоит! – и, не слушая дальнейших возражений, Виктория подхватила паладина под руку и потянула куда-то.
…через два с половиной часа.
-Д-ддоч-ч-чь моя… эээ… - Андерсон попытался сфокусировать разбегающиеся глаза на центральной из трёх Серас, сидящих перед ним.
-Ч-чего? – спросила правая из них… или левая? Святой отец был не уверен.
-Мммм? – глубокомысленно изрёк паладин. Вообще-то вначале он собирался сказать нечто совершенно другое, однако был нахальным образом сбит с мысли.
-Гмм-гмм? – не менее глубокомысленно ответила Вика, почёсывая в затылке пистолетом.
Андерсон закрыл один глаз. Количество собеседниц резко сократилось. Недоумевая, куда делись ещё две, он сфокусировал взгляд на Викиной груди. К чести святого отца, следует отметить, что греховных побуждений при этом у него не было – как, впрочем, и любых других (не в том он был состоянии, чтобы о чём-то вообще думать). Просто поднять взгляд выше он был уже не в силах.
-А что, собственно, я хотел сказать? – поинтересовался паладин, задумчиво разглядывая эмблему «Хеллсинга», украшавшую самое выдающееся достоинство мисс Серас.
-Не знаю… – совершенно честно отозвалась последняя.
-А всё-таки? – продолжал допытываться Андерсон, упрямо глядя в том же направлении. Опять же, ни о чём таком он не думал, ему просто не давала покоя мысль: эмблема «Хеллсинга» - она красно-чёрная или чёрно-красная?
Виктория вздохнула. Она тоже никак не могла вспомнить, что именно собирался сказать святой отец.
Андерсон, не отводя взгляда, вздохнул в ответ. Опять же, нисколько не из сожаления о данном обете безбрачия, а просто так, компанию поддержать.
-А куда это вы смотрите, святой отец? – подозрительно спросила Виктория, видя, что падре приобрёл какое-то подозрительное сосредоточенно-мечтательное выражение лица.
-Ни-ку-да… да! Вот! – честно ответил святой отец, сам не уверенный, куда он смотрит и зачем.
-А тогда – где мы? – не отставала Серас, пытливо глядя в левый глаз искариота – правый он так и не открыл.
-Эээээ… - сказал святой отец, совершенно поглощённый пересчитыванием стежков на шве Викиной формы.
-А что мы здесь делаем?
-Пятьдесят четыре – как-то невпопад ответил искариот, явно погружённый в свои мысли.
-Не поняла? – переспросила Серас, которая и впрямь не поняла.
-Я говорю – пятьдесят четыре – твёрдо произнёс Андерсон, для пущей убедительности тряхнув головой. От этого движения предательское вместилище недюжинного ума окончательно потеряло и без того шаткое равновесие, прицел сбился и падре клюнул носом в стол. Это ему не понравилось, где-то минуты две он употребил на то, чтобы придать себе изначальное положение. Некоторое время он сосредоточенно поднимал и опускал левую руку, каждый раз удивляясь, почему вместо неё не поднимается голова, затем махнул на всё этой же рукой и остался лежать, как был, закрыв второй глаз. В итоге ему открылись положительные стороны ситуации: теперь, когда его ничего не отвлекало от созерцания, он, наконец, смог вспомнить, что хотел сказать.
-Да, дочь моя, а что ты там говорила о смертных грехах? – спросил он у стола.
-А-а-а-а, забудьте, святой отец – махнула рукой Виктория, разливая по чашкам остатки второго литра – того самого, в котором два О Аш и который она, по дьявольскому замыслу Алукарда, должна была выпить сама на зависть инквизитору.
-А всё-таки? – Андерсона явно увлекла эта бессмысленная беседа, и он принялся перебирать в памяти список смертных грехов, прикидывая, который из них он бы сейчас с большим удовольствием совершил.
-Да так, ничего особенного… - отмахнулась Вика, делая большой глоток из чашки.
-Жаль… - вздохнул святой отец, вынужденный признаться самому себе, что сейчас он бы с большим удовольствием сходил на свидание с унитазом, а потом заснул – и желательно именно в таком порядке, а не наоборот.
-А вы о чём подумали? – невинно поинтересовалась полицейская.
-О чём я подумал? – удивился Андерсон, даже сподобившись поднять голову и открыть правый глаз.
-Я не знаю, о чём, но я заранее не согласна! – уверенно тряхнула головой опять перепутавшая смертные грехи Вика, застегивая форму под самое горло и поднимая воротник.
-И зря… - Андерсон снова уронил голову на стол, закрыл глаз и впал в грех уныния. На самом деле он ничего такого не подумал – он вообще ничего не подумал: он спал.
…Бернадотте сидел на кровати и задумчиво чистил автомат, размышляя о случившемся сегодня в саду. Винные пары уже давно выветрились из его головы, уступив место мучительной головной боли и тошноте. Единственный глаз капитана периодически отказывался фокусировать взгляд на чём-то, словно протестуя против такого неумеренного употребления спиртного и стремясь таким образом образумить хозяина. Вследствие всех этих симптомов вместе и каждого в отдельности, чистка оружия продвигалась не то, чтобы уж очень быстро и не так, чтоб уж очень эффективно, но капитан делал это автоматически, даже не глядя, одними руками (которые тоже, признаться честно, периодически отказывались выполнять приказы мозга), просто так, чтобы отвлечься. На самом деле мысли его были заняты даже не сегодняшним, в сущности, дурацким, происшествием с Викторией и инквизитором – нет, с самого утра Бернадотте преследовала какое-то смутное ощущение тревоги, не дававшее ему покоя весь день. Как следует напившись, он вроде бы загнал его поглубже на дно сознания, но теперь, с похмелья, ощущение вернулось с удвоенной силой, усугубляемое общим болезненным состоянием организма. Его не оставляла мысль, что он что-то проглядел, что происходит что-то странное… что-то нехорошее. Чем больше Бернадотте об этом думал, тем сильнее становилось это гадкое чувство. В конце концов, ему даже начало казаться, что в комнате он не один.
Бернадотте обвёл помещение взглядом. Единственный глаз наёмника, привыкший за многие годы мгновенно схватывать малейшие детали обстановки, даже несмотря на похмелье, цепко прошёлся по комнате, ничего не упуская, но не сообщив, однако, хозяину ничего подозрительного.
Бернадотте выругался. Громко, отчётливо, с наслаждением и со знанием дела.
-Чёрт, да что же это такое! – он сплюнул – если и дальше бодуна каждый раз всякая хрень будет мерещиться, то что – вообще пить бросать?
Он ещё раз сплюнул, достал сигарету и щёлкнул зажигалкой. Глубоко затянувшись, он выпустил в потолок тугую струю дыма, задумчиво глядя, как она тает в неподвижном воздухе.
«А потом ещё брошу курить, бегать за женщинами… приду к Интегре и скажу ей: «Сэр, я бросаю греховное ремесло наёмного солдата и ухожу в монастырь - провести остаток жизни в воздержании, замаливая грехи…». Представляю, какое у неё будет лицо!»
Капитан улыбнулся, и впрямь представив, какое лицо будет у Интегры, если он сделает такое заявление. А заодно какое лицо будет у него самого, если он услышит такого от себя.
Словно лёгкое дуновение потревожило покой комнаты, разметав завесу табачного дыма.
-Какого! – в ярости воскликнул Бернадотте, прибавив к этому ещё несколько более выразительных слов и не менее выразительный щелчок затвором пистолета.
Ничего. Если в комнате кто-то и был, то он явно был невидим и под дулом пистолета чувствовал себя прекрасно.
-Да что такое! – снова сплюнул Бернадотте, садясь обратно на кровать и опуская оржие. Больше всего его злило осознание того, насколько глупо он выглядел.
«Видел бы меня сейчас кто-нибудь из моих ребят! Капитан, как трусливый щенок, прыгает по комнате с пистолетом, гоняясь за собственными глюками! Засмеяли бы, и правильно бы сделали!» - досадливо подумал он, возвращая пистолет на место в кобуру.
Однако кто бы не задумал сегодня извести капитана – судьба, воображение, выпивка или все вместе – но сдаваться он явно не собирался. И без того взвинченные нервы острой бритвой пощекотал приглушённый звук шагов в коридоре.
Выбив ногой дверь, Бернадотте с криком «Стоять!!» и громкими ругательствами пулей вылетел в коридор, горя одним-единственным желанием: поймать неизвестного шутника и разрядить в его наглую харю всю обойму. Однако ствол пистолета вновь только слепо потыкался в закрытые двери, углы и лампы на потолке, не нашёл цели и разочарованно щёлкнул предохранителем.
-Да что же это такое! – сквозь зубы прошипел Бернадотте, не торопясь, однако, прятать оружие в кобуру. Ощущение чьего-то присутствия упорно его не оставляло - наоборот, здесь, в коридоре, оно только усилилось, словно он оказался ближе к цели своих поисков. И оно всё усиливалось – словно этот кто-то приближался к капитану, оставаясь, тем не менее, вне поля зрения. За много лет службы в самых разных горячих точках Бернадотте привык доверять своей интуиции, не раз она спасала ему жизнь. Вот и сейчас, в совершенно прямом, хорошо освещённом коридоре, даже не видя никого, он был почти совершенно уверен, что кто-то здесь всё-таки есть. И этот кто-то приближается. Ближе… ещё ближе… рука с пистолетом напряглась, готовая в любой момент взлететь вверх, палец застыл на спусковом крючке. Пояти прямо за спиной…
-Получи! – Бернадотте быстро развернулся, одновременно вскидывая руку с пистолетом и нажимая на курок. Кто бы там ни был, он не успеет увернуться…
И вновь никого. Пули ушли в дальнюю стену коридора. Из одной двери высунулась солдатская голова, удивлённо посмотрела на капитана, но, встретив в ответ полный злости взгляд, сочла за лучшее промолчать и втянуться обратно.
Нервная система продолжала играть с Бернадотте злые шутки. Вот сейчас он был совершенно уверен, что когда он разворачивался, какая-то едва уловимая тень промелькнула с противоположной стороны – со стороны второго глаза, закрытого повязкой.
«Будь оно всё проклято!» - подумал Бернадотте, не желая поддаваться паранойе, но на всякий случай всё же обернулся.
Никого.
Алукард сидел в своём любимом подвале, в своём любимом кресле, погружённый в тень. Он ждал.
Кажись, дождался.
На лестнице раздались шаги.
-Я знаю, ты здесь… - послышался голос – на прячься, я чувствую твою силу…
-Можно не прятаться? – ответил из своей тени Алукард.
-Можно – несколько смущённо ответили из темноты. Шаги затихли.
-Ну, спасибо! – иронично протянул Алукард, криво усмехнувшись.
-Опаздываешь… - он щёлкнул крышкой часов и спрятал их в жилетный карман.
-А который час? – последовало после недолгого замешательства.
-Пол-второго – меланхолично ответил Алик – и я себе уже всё отсидел, дожидаясь тебя тут.
Из темноты послышался какой-то шорох. Затем последовало короткое ругательство.
-Не прячься, я чувствую твою силу… - зловещим шёпотом произнёс Алукард, явно коверкая недавнее высказывание непрошенного гостя.
-Я и не прячусь, здесь просто темно, хоть глаз коли! – досадливо ответил Инкогнито (а это был именно он), выходя в круг света от случайного места на потолке.
-И прекрати дразниться! – добавил он, шестым чувство ощущая, что над ним явно издеваются и чувствуя себя по этому поводу до крайности глупо.
-Так как ты говорил тебя зовут? – полюбопытствовал Алукард, подаваясь вперёд и с интересом разглядывая гостя.
-Люк… Валентайн… - сдавленно пробормотал Инкогнито – то есть – тьфу! Инкогнито! И мы ведь уже…
-Люк Валентайн! – игнорируя собеседника, видимо, по инерции зловеще произнёс Алукард, поднимаясь с кресла – я расцениваю тебя, как вампира категории «А»…
-Стоп, что за бред ты несёшь! Какой-такой Люк Валентайн! Ты что, совсем на стрости лет из ума выжил? – Инкогнито злобно зыркнул на Алукарда левым глазом.
-Но ты же сам сказал… - начал «оправдываться» Алукард, явно получая от происходящего садистское удовольствие.
-Кстати, один-ноль – добавил он, глядя на Инкогнито, окончательно сбитого с толку и потерявшего нить повествования.
-Я не знаю, кто такой Люк Валентайн, а… - запоздало ответил тот, опомнившись.
-А я думал, что знаешь…- нахально вставил посреди неоконченной фразы Алукард, качая головой – плохо, плохо, очень плохо!
Инкогнито, окончательно деморализованный таким явным хамством, подавился продолжением фразы, но после небольшой паузы всё же добавил: «На этот раз я тебя всё-таки уничтожу!»
-Да ну? – полюбопытствовал Алукард: ему явно нравилось изводить противника, сбивая его с толку дурацкими вопросами и бессмысленными высказываниями.
-Ну да!
-Что ты говоришь? – дразнился Алукард, делая страшное лицо.
-Я говорю… - начал было Инкогнито, но тут понял, что над ним просто издвеваются.
-Издеваешься, да?
-Ага! – кивнул Алукард.
-Ладно, хватит! – крикнул Инкогнито, которого всё это уже порядком достало – моё имя – Инкогнито, и я…
-Ну извини, забыл… - пожал плечами Алукард.
-То есть как - забыл? – Инкогнито снова опешил от такой наглости – неужели ты не помнишь нашей прошлой встречи, когда я тебя наконец убил!
-Два-ноль… - меланхолично констатировал Алукард.
-Ну хватит! – яростно воскликнул Инкогнито, выбрасывая в сторону правую руку. Под кожей заскользили цепи, брызнула густая грязно-белая жидкость, полетели обрывки плоти – и вот пальцы уже сжимают рукоятку пушки.
-Настал твой последний день, Алукард… скоро от тебя не останется даже воспоминаний, твоё тело станет частью моего, а твоя сила – частью моей! – Инкогнито вскинул пушку, направляя ствол прямо в нахально улыбающееся лицо Алукарда.
-Слушай, я тут всё это время ломал себе голову – где же ты её всё-таки прячешь? – невозмутимо поинтересовался Алукард.
-В… - Инкогнито снова подавился словами, поняв, что противник над ним издевается.
-Ты что, смеёшься надо мной? – заорал он, нажимая на курок.
-Да! – совершенно честно ответил Алукард, уворачиваясь от летящей шрапнели и резким движением вытягивая руку в сторону противника. Из его рукава начал выдвигаться длинный ствол, калибром не уступавший пушке самого Инкогнито.
-Твоё оружие морально устарело! – нахально констатировал Алукард, когда его пальцы сомкнулись на рукоятке «Джокера», а ствол упёрся прямо в нос незадачливого Инкогнито.
Тот очень забавно скосил глаза, разглядывая ствол.
-Чего? – только и успел произнести он перед тем, как снаряд с позёрской надписью «In the name of god, impure souls of the living dead shall be banished into eternal damnation, Amen» разнёс ему большую часть головы. Рука с пушкой бессильно повисла, обезглавленное тело уже просто так, для порядка, немного пошаталось и рухнуло.
-Один готов – констатировал Алукард, тыкая стволом бездыханный труп противника – осталось… - он повертел головой по сторонам, на его лице отразилось недоумение – а что, больше никого не осталось? – разочарованно протянул он, не найдя вокруг больше никого.
-Эй, ты что, один сюда пришёл? – обратился он к трупу, снова тыкая в него стволом.
-Ага – ответил труп.
-Бли-ин! Тогда вставай! – произнёс Алукард раздражённо.
-Щас, одну минуту… дай собраться с мыслями – ответил труп, начиная шевелиться. На коже загорелась вмонтированная неоновая подсветка, разнесённая в клочья голова начала постепенно отрастать.
Инкогнито поднялся, на губах его играла гадкая усмешка.
-Хорошим оружием ты обзавёлся! – произнёс он, снова вскидывая руку с пушкой – но, как видишь, против меня оно бессильно!
-Да я и не претендую ни на что! – пожал плечами Алукард – тем более, что это был всего один выстрел. Ты ведь умеешь считать до одного?
-А много ли у тебя патронов к этому новому оружию?
-Тебе хватит! – с уверенностью констатировал Алукард – а даже если кончатся, я всегда могу сделать вот так! – он с непостижимой скоростью перехватил второй рукой пистолет за ствол, и не успел Инкогнито опомниться, как тяжёлая рукоятка врезалась ему точно промеж глаз.
Эффект оказался даже более сокрушительным, чем от простого выстрела. От удара перед глазами у вампира всё поплыло, он закружился на месте, шатаясь и вслепую паля в белый свет как в копеечку. Алукард усмехнулся, снова перехватил пистолет и не торопясь прицелился во врага. Но только он собрался нажать на курок, как в воздухе что-то просвистело и попало ему прямо в шляпу. Удивлённый Алик снял головной убор, чтобы посмотреть, чем в него попали. Из тульи шляпы торчал штык.
-Я попал? – послышался подозрительно знакомый голос. Правда, как-то невнятно. Окончательно сбитый с толку Алукард повернул голову на голос. На лестнице, ведущей в подвал, стоял святой отец Александер Андерсон.
Хотя «стоял» - пожалуй, слишком громко сказано. «Пытался стоять» - ещё куда ни шло, да и это, пожалуй, будет слишком… Святого отца шатало, как при штормовом ветре, очки каким-то непостижимым образом держались по диагонали лица, а крест свисал с уха. Тем не менее, вид он имел весьма уверенный (по крайней мере, пребывал в полной уверенности, что имеет уверенный вид), и зажатые в пальцах ещё несколько штыков весьма недвусмысленно свидетельствовали о цели его визита.
Даже находясь от инквизитора на почтенном расстоянии, Алукард почувствовал стойкий запах перегара.
«Да, тут явно все два литра плещутся! Если только не больше… блин, найду Серас – убью!» - подумал Алукард. Долго искать ему не пришлось. При очередном отклонении оси святого отца от состояния равновесия Серас обнаружилась повисшей на нём сзади с явной целью развернуть и увести подальше. Возможно, ей бы это даже удалось, если бы её ноги касались земли, а не висели в воздухе. Тем не менее, она всё равно изо всех сил ими перебирала, героически пытаясь направить Андерсона на путь истинный. Но Инквизитору на данный момент было уже море по колено, так что на дополнительный груз он просто не обращал внимания.
При виде Алукарда падре издал ликующий вопль и швырнул в него сразу все штыки, которые держал в руках. Честно говоря, швырнул-то он их в стену в трёх местрах от Алукарда, но сам искариот было совершенно уверен, что целится именно в него – в правого из них, если быть точным...
Такого смещения центра тяжести его и без того многострадальный вестибулярный аппарат не выдержал. Святой отец окончательно завалился вперёд и грохнулся с лестницы, пересчитав половину ступенек свои затылком, а вторую – задницей Серас, приземлился и на время затих.
Тем временем Инкогнито наконец пришёл в себя. Увидев царящий вокруг бардак и замешательство, он не стал долго разбираться, а мигом оценил ситуацию и решил, что ей грех не воспользоваться.
-Алукард!
Алукард обернулся как раз вовремя, чтобы столкнуться лицом к лицу с дулом пушки.
-Эээ? – пробормотал он. Инкогнито злорадно усмехнулся и нажал на курок. Послышался сухой щелчок.
Инкогнито удивлённо посмотрел на своё оружие. Алукард, первым сообразивший, в чём дело, в свою очередь злорадно усмехнулся.
-Не понял… - пробормотал Инкогнито, заглядывая в ствол пушки. Сообразив, наконец, заглянуть в барабан, он был жестоко разочарован в лучших чувствах – там ничего не было.
-На, сыграешь в русскую рулетку! – Алукард протянул ему один из своих патронов.
-Ээээ… - замялся Инкогнито, нервно зыркая по сторонам в поисках путей отступления.
-А это ещё кто такой? – послышался голос со стороны лестницы.
Алукард и Инкогнито хором обернулись. У подножия лестницы стоял (и когда он успел подняться!) чудом протрезвевший Андерсон и невозмутимо поправлял очки. Водрузив их на нужное место, он внимательно оглядел подвал в поисках лишнего. Едва удостоив взглядом забившуюся в самый тёмный угол Серас, он перевёл глаза на Алукарда. Тот в ответ ухмыльнулся и помахал рукой. Андерсон помахал ему в ответ штыком и неодобрительно воззрился на Инкогнито.
-Та-ак… - произнёс он тоном, не предвещавшим никому ничего хорошего – кто такой, почему не в армии?
Инкогнито от такой наглости пришёл в ярость.
-Жалкий человек! Мне не нужно оружие, чтобы разорвать тебя на мелкие части!
-Ну-ну… - с сомнением пробормотал себе под ног Алукард, отступая на пару шагов и с интересом наблюдая, что будет дальше.
Инкогнито бросился на святого отца с явным намерением претворить слова в действительность. Тот только этого и ждал. Не успел вампир опомниться, как оказался прочно пригвождённым к стене, а вокруг него возвышался частокол из штыков с нанизанными на них цитатами из Писания.
-Один-ноль – снова пробормотал Алукард, открывая новый счёт.
Инкогнито залился визгливыми дьявольским смехом.
-Паршивый священник! Ты даже не представляешь, с кем встретился! Всех твоих жалких уловок не хватит, чтобы справиться с тем, кто прошёл все бездны Ада!
На его теле снова вспыхнул фиолетовый бодиарт. Стены вокруг загорелись странными узорами. Штыки упали на пол. Инкогнито встал на стену и щёлкнул замком, открывая барабан пушки.
-Нет, ну как вы все мне надоели! – досадливо произнёс Алукард, поднимая «Джокер». Первая пуля досталась паладину. Тот сразу же рассыпался ворохом бумаги и закружился по подвалу. Алукард перевёл ствол на Инкогнито и снова нажал на курок. Тот увернулся, издевательски показал Алику длинный язык и побежал по стене, по дороге сосредоточенно сплёвывая в барабан пушки. Пули Алукарда разносили вдребезги стену за ним, выбивая в неё огромный дыры, но его самого не доставали.
-Стреляй! Давай! Стреляй же! – хохотал Инкогнито, петляя по стене под артобстрелом.
-Не волнуйся, за мной не заржавеет! – сквозь зубы процедил Алукард, в свою очередь переламывая револьвер и вытряхивая из барабана пустые гильзы.
Инкогнито решил воспользоваться моментом, на бегу прицелился и несколько раз выстрелил. Шквал окаменевших сороконожек победно просвистел в воздухе. Увернуться Алукард не успел и стал похож на лазерный прицел для дробовика – не хватало только красной лампы. Выругавшись матом сквозь зубы, он картинно рухнул на колени.
-Через тебя теперь только вермишель отбрасывать, вампир! – раздался откуда-то из-под потолка ехидный голос Андерсона. Вслед за голосом сверху обрушился водопад штыков, окончательно сковавших движения Алика.
-Без тебя знаю! – прошипел тот, пытаясь дотянуться до кармана и вытащить оттуда патроны.
Инкогнито тем временем, видя, что основной противник выведен из строя, остановился и забегал глазами по комнате в поисках второго. Определив примерное место его расположения, он злорадно усмехнулся, наводя дуло оружия в центре вихря печатной продукции.
-Твоя очередь, священник! – крикнул он, нажимая на курок.
Видимого урона его выстрел не произвёл. Шрапнель просто пролетела сквозь бумагу и врезалась в ближайшую стену. Зато бешеная макулатура ринулась в его сторону и вихрем закружилась вокруг него.
-Точно – моя очередь! – раздался голос Андерсона. Вслед за этим откуда-то из вороха бумаги материализовался сапог и со всего размаху въехал Инкогнито в челюсть. Тот снова выстрелил, но опять без видимого результата. Пока он пытался разобраться, куда прицелиться, второй сапог нанёс ответный удар… Инкогнито возблагодарил Урату, что там, куда попал удар, ему ничего не нарисовали…
Тем временем Алукарду, видимо, надоело выделываться, стоя на коленях в луже собственной крови. Он встал, отряхнулся и вернул кровь на надлежащее ей место. Затем протянул вперёд руку с переломленным пистолетом – снаряды сами собой заняли места в гнёздах, пистолет защёлкнулся, барабан прокрутился.
-Вы не против, если я присоединюсь? – поинтересовался он. Никто не ответил. Видимо, его просто не заметили. Обоим было не до того – Андерсон увлечённо пинал Инкогнито, а тот всё пытался попасть хоть куда-нибудь. Справедливо решив, что молчание – знак согласия, Алукард достал второй рукой «Шакал», третьей – «Кассул» и начал методично, по одному отстреливать носящиеся по воздуху листки. Когда их поубавилось ровно настолько, чтобы можно было разглядеть хоть что-то, он снова снёс голову Инкогнито, затем, чтобы закрепить эффект, снёс ему всё остальное. Узоры на стенах погасли, гора разрозненных частей тела рухнула на пол. Рядом материализовался разочарованный Андерсон.
-Ну ты и западло, вампир… я только разошёлся!
-Сойдёшься! – отмахнулся Алукард – чего ты вообще с ним сцепился? Кто тебя вообще сюда звал, а? Нет, ну ты мне скажи – кто?
-А разве меня нужно звать? – широко оскалился Андерсон – я всегда появляюсь там, где исчадия тьмы попирают волю Господа…
-Знаю, знаю, можешь не продолжать – прервал его Алукард в самом начале вдохновенной проповеди – если мне не изменяет память, когда мы последний раз виделись, ты хотел уничтожить МЕНЯ. Что заставило тебя изменить свою точку зрения?
-Воля Господа… - снова было начал святой отец.
-Оставь себе – перебил его Алукард – как ты вообще здесь оказался? Ты же вроде должен был… - он поперхнулся на полуслове, сообразив, что только что чуть было не выболтал врагу все свои страшные тайны – или, по крайней мере, большую их часть…
-А, ты имеешь в виду твою прислужницу? – Андерсон широко улыбнулся – да, эта дочь греха действительно пыталась опоить меня дьявольским зельем, дабы ослабить мою волю и соблазнить на смертный грех, но Господь всемогущий не допустил своему верному рабу пасть так низко, он укрепил мою веру, и…
Свято отец явно собирался ещё достаточно долго продолжать свои излияния на эту и сопутствующие темы, но столкнулся с досадным препятствием в виде заткнувшего ему рот ствола «Халконнена». Который держала в руках совершенно озверевшая Вика. При виде её пылающего яростью лица даже Алукард мигом забыл всё, что он имел сказать священнику и счёл за лучшее исчезнуть в тёмном углу.
-Это кто тут дочь греха?! – воскликнула в праведном гневе Серас, отвешивая инквизитору оплеуху прикладом.
-Это кто кого соблазнить пытался?! – сразу же за этим последовала вторая оплеуха.
-Это кто кого спаивал? – Бац! – третий удар вышел совсем неудачным. Святой отец очень пожалел, что его нарисовали нормально… он попытался как-то прекратить это безобразие, но разгневанная Серас не оставляла ему ни малейшего шанса, не давая не то что увернуться или ответить, но даже сказать что-нибудь в своё оправдание или урезонить её в том, что она уже начинает перегибать палку и завираться.
-И вы ещё смеете оправдываться! – Бац!
Хотя оправдываться святой отец даже и не думал…
-Это кто кого склонял к смертному греху? (Бац) И к какому из них? (Бац) А сами всё время разглядывали мою грудь! (Бац) Думаете, я не знаю, где у меня пятьдесят четыре шва? (Бац)
При этих словах Алукард из своего тёмного угла уважительно посмотрел на полицейскую, в которой раньше и не подозревал такой наблюдательности…
-И между прочим, из грехов я имела в виду зависть! (Бац-бац-тресь).
Окончательно деморализованный Андерсон, видя, что ему попался противник пострашнее Алукарда, не придумал ничего лучше, чем снова обратится в бумажный вихрь и вылететь вверх по лестнице в коридор, откуда ещё долго слышалось его затихающее шуршание.
Вика, потеряв противника из виду, с диким видом оглянулась по сторонам, ища, на ком бы выместить оставшуюся злость. Алукард, видя такой поворот событий, помянул святого отца нехорошим словом и начал потихоньку пятиться, молясь, чтобы его не заметили. Его спасло только одно: Инкогнито, которому надоело валяться грудой фарша, как раз в этот момент решил, что настал его час восстать, что он и сделал.
За неимением Андерсона Серас перенесла свой гнев на того, кто оказался ближе. Так как на святого отца Инкогнито был совсем непохож, то у неё не нашлось, чего сказать ещё и ему. Поэтому била она его молча. Зато со знанием дела и решительным выражением лица. Инкогнито никогда не предполагал, что кто-то из вампиров может быть сильнее его. Даже Алукарда он воспринимал не как равного себе, а скорее как лучшего из худших… но то, что вот эта совсем ещё юная недоделанная особа, которую он в прошлый свой визит не прикончил исключительно из прихоти (а вовсе не потому, что его самого впоследствии прикончил Алукард), способна на ТАКОЕ… он даже забыл обо всём своём могуществе и просто стоял, пока судьба в лице кавайной девочки с ружьём осыпала его ударами. Точнее, не стоял, а летал по подвалу короткими параболами метров по пять длиной. В конце концов, от последнего удара он проделал окно в стене и вылетел в него, по дороге думая, что сейчас бы самое время вернуться туда, откуда он был вызван чьей-то пакостной волей.
Усталая, но довольная Серас стояла, тяжело дыша, возле новообразовавшегося окна, по инерции всё ещё сжимая в руках ствол «Халконнена». Внезапно из тёмного угла послышались громогласные аплодисменты. Вика дернулась, подозрительно уставившись в ту сторону и на всякий случай снова поднимая ПТР. Но из темноты вышел всего лишь широко улыбающийся Алукард, громко хлопающий в ладоши.
-А я и не знал, что ты на такое способна, полицейская! Моё почтение!
-Меня зовут Серас Виктория! – по инерции ответила всё ещё разгорячённая Вика. К её крайнему удивлению, в этот раз эта периодически повторяемая фраза неожиданно сработала. Алукард поднял руки вверх в знак смирения и кивнул, явно не решаясь что-то возразить девушке с ружьём. Серас удивлённо посмотрела на хозяина, но тот почему то отвернулся и как-то тревожно напрягся, словно готовый в любой момент дать дёру. С седьмого неба на грешную землю Вику уронил о-о-о-чень знакомый голос, который недовольным тоном произнёс: «Что здесь проиходит?».

[700x525]