Когда я входила в ханьский дворец,
Мне было пятнадцать лет -
И молодое моё лицо
Сияло, как маков цвет.
И восхищался мной государь -
Яшмовой красотой,
Когда я прислуживала ему
За ширмою золотой.
Когда я сбрасывала в ночи
Пену одежд своих, -
Он обнимал меня, государь,
Словно весенний вихрь.
И разве могла я думать тогда
О женщине Чжао Фэй-янь?
Но ненависть вместо любви пришла,
И ласку сменила брань.
И стала так глубока печаль,
Так горести велики,
Что, словно в заморозки траву,
Иней покрыл виски.
И ясное утро такое пришло,
Когда опустилась мгла,-
И стали немыслимо тяжелы
Мирские мои дела.
И драгоценную шубу мою
Обменяла я на вино,
И с одежды спорола драконов я,
И было мне всё равно.
О душевном холоде и тоске
Говорить невозможно мне -
Для тебя, государь, я лютню беру
И пою в ночной тишине.
Но разрывается грудь моя,
За струною рвётся струна.
И душа болит и сердце болит -
В смятенье живу одна.
Ли Бо (701-762)
Где-то в южной стране
Эта девушка скромно живёт,
И лицо у неё
Схоже с персиком нежным и сливой.
Утром бродит она
У Чанцзяна стремительных вод,
А у берега Сян
Выбирает ночлег сиротливый.
Только люди вокруг
Равнодушны к её красоте.
Для кого же тогда
Улыбаться открыто и ясно?
А короткая жизнь
Приближается к горькой черте.
Увядает краса -
И она разрушенью подвластна.
Цао Чжи (192-232)