CXXIII




Я говорю для тебя, потому что ты одинока. Я хочу перелить в тебя cвет.
Я знаю, ты молчишь, ты одинока, но все же и твое сердце может получать
пищу. Божествам смешны моря и преграды. Ты тоже станешь богаче оттого, что
где-то пахнет воском. Даже если никогда не вдохнешь его.
Но какова она, моя пища, я могу узнать, только посмотрев на тебя. Какой
ты стала, напитавшись ею? Мне хотелось бы, чтобы ты молчаливо скрестила руки
и глаза у тебя потемнели, как у малыша, которого я одарил сокровищем, он не
в силах оторвать от него глаз. Мой подарок малышу не вещь, не предмет. Если
камешки для него военный флот, устоявший в бурю, то мои деревянные солдатики
будут и войском, и капитанами, и верностью царству, и смертью от жажды в
пустыне. Ведь и музыкальный инструмент не инструмент вовсе, он -- силки,
чтобы тебя пленить. И твой плен так далеко увел тебя от силков. По-иному ты
смотришь из окна на уснувший город, если помнишь мои слова о дремлющем под
пеплом огне. Мой дозорный ходит уже не по кругу, если круглая площадка башни
-- вершина царства.
Отдавая, получаешь больше, чем отдал. Потому что тебя не было и вот ты
возник. И что мне тогда за дело, если слова снова дразнят друг друга.
Я говорю для тебя, ты одна, мне хочется тебя приютить. Может, слепота
или сухая рука помешали тебе ввести в свой дом мужа. Но есть присутствие
более ощутимое, я видел, как поутру, когда мы победили, даже больной на
смертном ложе был другим, и, хотя из-за толстых стен не было слышно победных
труб, казалось, все в его комнате трубит о победе.
Что же проникло извне вовнутрь, как не связавшая всех воедино победа,
которой нет дела до стен и которой морской простор не преграда? Разве не
существует Божественного узла еще горячее? Он воспламенит в тебе сердце, и
ты станешь преданной и совершенной.
Любви не растратишь. Чем больше даешь, тем больше остается. Когда
черпаешь из живого родника, то с каждым днем он щедрее. Животворящ и запах
воска. Если сосед подышит им, он станет для тебя еще драгоценнее.
Муж опустошит твой дом, если, устав любить тебя, улыбнется другой.
Но вот к тебе прихожу я. Нам не нужно знакомства. Я -- узел царства, я
придумал для тебя молитву. Я -- ключ свода, наделяющий вещи смыслом. Я
протягиваю нить и тебе. Ты больше не одинока.
Как тебе не последовать за мной? Разве я не ты? Ведь и музыка оживляет
в тебе связующие нити, обжигает тебя. Музыка не истинна, не лжива. Просто ты
начинаешь существовать.
Я не хочу, чтобы совершенство опустошило тебя. Опустошило и заполнило
горечью. Я бужу в тебе рвение, которое всегда обогащает и никогда не
обделяет, рвение, которое никогда не требует возмещения потраченных усилий
или запаса впрок.
Стихи прекрасны не логикой -- дарованным свыше. Чем просторнее ты
становишься от них, тем они тебе дороже, тем ты взволнованней. Ты тоже --
музыкальный инструмент, ты тоже можешь запеть, в тебе разные голоса. Есть в
мире и дурная музыка, она прокладывает путь ничтожеству, и в тебя входит
ничтожество. Бог, что посетил тебя, жалок. Но бывает, на тебя изливается
столько любви, что, утомленная, ты засыпаешь.
И я для тебя, одинокой, придумал молитву.

CXXIV


Молитва одиночества.
"Пожалей меня, Господи, тяжело мне мое одиночество. Мне некого ждать.
Комната будто тюрьма, вещи в ней молчаливы. Я прошу не о гостях, на глазах
людей я еще оставленной. У меня соседка, она тоже одна, и комната у нее
похожа на мою, но она счастлива теми, кого любит. Нежность ее сейчас
праздна, она не слышит, не видит своих близких, не чувствует ответной любви.
И все-таки счастлива, в доме у нее не пусто.
Господи, не о человеке прошу Тебя, не о зримом присутствии. Я знаю,
неосязаемы твои чудеса. Вылечи меня, освети мне душу, я хочу понять, где
приют мой и где мне жить...
Странник в пустыне, Господи, оставив кров и близких, даже на краю света
утешен своим домом. Что ему расстояние? Душа его занята, и если он умрет, то
умрет любя... Я не прошу Тебя, Господи, чтобы и у меня появился такой дом...
Человек заметил в толпе лицо, и оно стало для него божеством, пусть
девушка так и осталась незнакомкой. Так солдат влюбляется в королеву. Он
живет как солдат королевы. Я не прошу Тебя, Господи, чтобы подобный кров был
мне обещан...
По морским просторам странствуют влюбленные в несуществующие острова.
Они слагают песни об островах -- и счастливы. Не острова делают их
счастливыми -- песни. Я не прошу, Господи, чтобы дом для меня где-то был...
Одиночество, Господи, плод души-калеки. Смысл вещей -- вот родная земля
души. Храм -- смысл существования камней. Душа расправляет крылья только на
просторах смысла, не вещи нужны ей -- картина, что возникла, когда они
слились воедино. Научи меня видеть сквозь дробность целое.
Тогда, о Господи, я перестану быть одинокой".

[/more=одинокой]