И вот я туда вхожу, куда никого больше и никто не знает и все, что я еще могу - сказать пару-тройку волшебных слов о том, что я больше ничего не могу - и сразу ртуть заливает мне веки намертво. Какие-то то ли брат или сестра снимают с меня одежду, распускают волосы, причитая "Тихо, тихо, до чего довела себя, не могла прийти раньше". И кладут меня куда-то, гладя по тряпичным запястьям, тяжелым как эти ртутные веки "ничего, ничего". И я чувствую спиной какое-то тепло и, все еще боясь прикосновений, прижимаюсь хребтом к теплому боку кого-то. И все, что я еще успеваю подумать: "Это, наверное, Бог спит, а меня к нему положили в постель". Но тут лодка отчаливает и я не успеваю даже улыбнуться этому.