Август 43-го года на Смоленщине. Привезли тяжелораненого. Мощной взрывной волной снесло обмундирование, даже сапоги, документы превратились в пыль, и он остался лежать на земле голым с зияющей раной лица – отрыв челюстей, левого глаза, языка – и раздробленными костями рук. Но был в полном сознании. Уцелевший глаз следил за каждым движением врачей. Мы видели, что он хочет сообщить что-то важное. Кто он? Фамилия, воинская часть, звание? Семья навсегда останется в неведении. А он еще жив, вот, перед нами. И мы знаем, что долго он не протянет. Это понимал он сам и спешил найти контакт с нами. Как?

На листе бумаги начертили крупными буквами алфавит: когда указка попадет на нужную букву и цифру, он должен зажмурить глаз. Он все понял. Так мы узнали его фамилию, откуда он и про пятерых детей. После этой нечеловечески тяжелой исповеди он успокоился, точнее совершенно обессилел от невероятной мобилизации воли, разума, нервов. Мы боролись за его жизнь несколько дней, понимая полную бессмысленность этой борьбы.

Г. Иващенко