Победный рейтинг русских асов 1-й мировой войны очень противоречив и изобилует неточностями. Причин тому довольно много. Это и гибель архивов многих авиачастей в пламени гражданской войны. И последующее идеологически преднамеренное замалчивание подвигов летчиков, после революции вступивших в Белую гвардию, при неуемном возвеличивании успехов тех пилотов, которые стали «военлётами» Красной Армии. Значительно усугубила положение и некомпетентность ряда исследователей в нюансах системы подсчета побед, использовавшейся в русской императорской авиации. Да и природное пренебрежительное отношение широкой русской души к сухой статистике так же играет огромную роль в запутывании вопроса о реальной результативности первых русских воздушных асов (по суворовскому принципу: «пиши битого врага побольше, чего его, супостата, жалеть»). Благодаря такой «заботе» начали составляться таблицы победных счетов русских асов, вполне сопоставимые с результативностью лучших летчиков Западного фронта. Эти списки, естественно, греют душу русского патриота, но они далеки от отображения реальной картины успехов российских летчиков. Дело в том, что ни у русских, ни у немцев, ни у австрийцев на протяжении всей Первой мировой войны на Восточном фронте не было большого количества самолетов, и здесь никогда не разыгрывались массовые воздушные сражения, сопоставимые с масштабностью битв Западного фронта. Встречи авиаторов противоборствующих сторон на Русском фронте были относительно редки, и далеко не всегда заканчивались уничтожением врага: ведь все противники на Востоке использовали только устаревшую технику с низкими боевыми возможностями, на которой трудно было добиться даже одной-двух побед.

Вот эту-то разницу в технической оснащенности и низкой насыщенности самолетами русско-германского фронта многие исследователи и не учитывают. Шокированные сравнением многих десятков побед европейских летчиков-истребителей со скромными счетами российских авиаторов, в желании нивелировать эту «разительную разницу», такие «исследователи» старательно «плюсуют» к подтвержденным победам русских пилотов и победы не подтвержденные (лишь вероятные). А это в корне неверно. Ведь в русской авиации использовалась французская система подсчета побед. По этой системе сбитыми считались только аэропланы, упавшие на своей территории. Рухнувшие за линией фронта учитывались лишь, если пехота могла подтвердить, что упавший самолет противника сгорел или разбился о землю вдребезги. Понятно, что пехота могла увидеть гибель только тех самолетов, что упали вблизи от передовой… Так что лишь при этих двух условиях сбитые аэропланы могли быть записаны на боевой счёт летчиков как подтвержденные победы. Во всех остальных случаях поражения вражеских аэропланов икак вероятные победы, но в окончательной статистике они не учитывались.
Те «стесняющиеся» реальных счетов наших асов в 5 – 7 подтвержденных побед исследователи, что приписывают русским летчикам Первой мировой и неподтвержденные победы, забывают (или не знают?), что эти скромные успехи вполне сопоставимы с результативностью противника, воевавшего на Русском фронте. Так, самые удачливые немецкие истребители Восточного фронта Ганс Пипарт и Леопольд Анслингер имели по 6 и 10 побед соответственно. Подобная результативность была и у лучших австрийских летчиков Русского фронта: Отто Индра одержал здесь всего 9 побед, а Отто Егер – только 6. На фоне таких противников лучший русский ас Александр Козаков с его 20 подтвержденными победами выглядит просто «Терминатором»…


Начало Великой войны застало штабс-ротмистра Белгородского уланского полка Козакова (1889-1919) за обучением летному делу в Офицерской воздухоплавательной школе. Окончив авиашколу, Козаков с ноября 1914 принял участие в боевых вылетах в составе 4-го корпусного авиаотряда. Вылеты на разведку и встречи с аэропланами противника, противодействовать которым Козаков на безоружном самолете просто не мог, заставляли летчика размышлять: как же уничтожать крылатого врага? Казаков, как и все русские люди, знал о таране Петра Нестерова, но он понимал, что это крайний метод борьбы в воздухе, и он не может стать массовым. Сбить врага выстрелами из личного револьвера практически нереально. Поставить на самолет пулемет он тоже не мог: пулеметов в то время не хватало даже пехоте, и авиаторам их практически не выделяли. И тогда Козаков придумал оригинальное решение: использовать как оружие небольшой якорь (так называемую «кошку») с закрепленной на нем пироксилиновой шашкой. По замыслу Козакова в бою ему надо было подняться чуть выше самолета противника и выпустить на тросе якорь; зацепиться им за какую-либо часть вражеского аппарата, и подорвать пироксилиновую шашку при помощи капсюля.
18 марта 1915 года летчик попытался применить свою «новаторскую идею» на практике: погнавшись за встреченным вражеским разведчиком, Козаков попытался сбросить на него кошку; но та, отнесенная назад ветром, зацепилась за его же самолет… И разозлившийся пилот решился на таран. Снизившись, он ударил «Альбатрос» по верхнему крылу колесами своего «Морана», и сбил врага. Однако при ударе и его машина получила повреждения; тем не менее, Козаков сумел спланировать и более-менее успешно приземлиться. Так он стал вторым пилотом мира, совершившим воздушный таран, и первым летчиком, оставшимся при этом в живых.
К началу 1916 г Козаков стал командиром 19-го авиаотряда, и благодаря командной должности получил возможность переделать разведывательный двухместный биплан Ньюпор-10 в одноместный истребитель. Избавившись от второго члена экипажа, летчик разместил в освободившейся передней кабине аэроплана пулемет с большим запасом патронов. Так как синхронизаторов в России в то время еще не знали, Козаков использовал разработанную киевским конструктором В. В. Иорданом установку пулемета под углом 240 к оси двигателя (пули из так установленного пулемета пролетали выше лопастей винта, без риска отстрелить их). Правда, при таком положении оружия пилоту было трудно целиться во врага, и атаковать его можно было только снизу. Тем не менее, в июне и в июле 1916 Козакову на этой «самоделке» удалось одержать две победы.
В августе в 19-й авиаотряд поступили настоящие одноместные истребители-бипланы Ньюпор-11 с легким пулеметом над верхним крылом, что значительно облегчило ведение воздушного боя. На этом самолете Александр осенью одержал еще 1 подтвержденную и 1вероятную победы, а 8 (21 по новому стилю) декабря 1916 г в районе Луцка штабс-ротмистр Козаков атаковал тройку неприятельских самолетов и сбил «Бранденбург» С-1, который стал его 5-й официально засчитанной победой, что дало летчику право на титул настоящего аса.
В марте 1917 ротмистр Козаков был назначен командиром 1-й БАГ (боевой авиагруппы, объединявшей несколько авиаотрядов). Однако высокая командирская должность не снизила его активность как боевого пилота. За май 1917 Козаков одержал еще 3 подтвержденные победы; в июне - сбил еще 5 самолетов, а в июле-августе он одержал 4 подтвержденных и 1 вероятную победы. В сентябре 1917 Александр сбил еще 2 аэроплана и 1 вероятно; но затем начался развал фронта, и произошла Октябрьская революция, в результате которой к власти пришли большевики. Тем не менее, верный присяге полковник Козаков в октябре и ноябре продолжал совершать боевые вылеты; правда, противника в воздухе почти не было, и за 2 месяца Александр одержал всего 1 победу, которая стала его 20-й и последней. В ноябре Военно-революционный комитет отдал приказ о прекращении всяких полетов на фронте. Война в воздухе завершилась...
Пришедшие к власти большевики отменили офицерские звания и боевые награды; в декабре командиром 1-й БАГ вместо Козакова назначили бывшего унтер-офицера И.Павлова. Решив, что ему не по пути с новой властью, Александр отправился в Мурманск, где в июне 1918 высадились войска Антанты – союзников России в 1-й мировой войне. Там Козаков возглавил 1-й Славяно-Британский авиаотряд, воевавший против большевиков. Но в июле 1919 английские войска эвакуировались из Мурманска; Козакову предложили служить Англии, однако он отказался, и 21 июля покончил жизнь самоубийством: выполняя мертвую петлю, Козаков не стал из нее выходить. Достигнув высшей точки петли, его «Сопвич» потерял скорость и рухнул вниз…
Всего за время 1-й мировой войны Александр Козаков одержал 20 официально подтвержденных и 3 неподтвержденные победы, что сделало его самым результативным асом Российской империи.


Василий Иванович Янченко (1894-1959) стал самым результативным асом русско-австрийского фронта - все 16 воздушных побед были одержаны им над австрийцами.
С началом Великой войны инженер-механик Василий Янченко добровольцем записался в авиацию. Прибывший после обучения в сентябре 1915 на фронт унтер-офицер Янченко едва не погиб уже в первом боевом вылете: над территорией противника на его самолете внезапно вспыхнул двигатель. Тем не менее, получивший ожоги Василий «дотянул» горящий аэроплан до русской территории и совершил аварийную посадку.
В 1916 фельдфебель Янченко перевелся из разведчиков в истребители (служил в 7-м, а затем в 32-м Корпусных авиаотрядах). Первую победу Василий одержал 25 июня 1916 года: в группе с Иваном Орловым сбил разведывательный аэроплан Авиатик. К ноябрю 1916 на счету Василия было уже 3 победы, и его произвели в офицеры. В ноябре прапорщика Янченко послали на стажировку во Францию. Вернувшись в Россию, набравшийся боевого опыта Янченко провел в течение 1917 года целую серию успешных боев и довел свой счет до 16 побед (из них 8 были одержаны в группе). Василий вообще был лётчиком - коллективистом. Он замечательно работал в команде, а в случае угрозы товарищу всегда оставлял в покое свою жертву, чтобы помочь соратнику.
Высокие боевые заслуги Василия Янченко принесли летчику целый ряд наград. Он стал полным Георгиевским кавалером (получил «полный бант солдатских Егориев» всех степеней); а после производства в офицеры был удостоен и офицерского ордена Св. Георгия 4-й степени.
После Октябрьской революции Василий дезертировал из отряда, в котором нижние чины угрожали всем офицерам расправой, и присоединился к белогвардейцам. В гражданскую войну Янченко командовал 2-м авиационным отрядом Белой Армии, а после поражения белогвардейцев до конца жизни находился в эмиграции.


Начало 1-й мировой войны застало поручика Черниговского пехотного полка Павла Аргеева (1887 – 1922) в отпуске в Париже. Лишившись возможности вернуться на родину, Павел записался во французскую армию, где получил чин лейтенанта. В рядах 331-го пехотного полка Аргеев участвовал в боях до мая 1915 года, получив за это время три ранения, Военный Крест и высшую награду Франции - орден Почетного Легиона. После третьего, тяжелого ранения медкомиссия признала капитана «д’Аржеффа» негодным к фронтовой службе в пехоте. И тогда Павел подал рапорт о переводе... в авиацию. В те времена медицинские требования к пилотам были менее строгими, чем к пехотным офицерам: считалось, что здоровье - не главное для летчика, который «воюет, сидя в кресле»… Так Павел, вообще-то никогда не мечтавший о небе, «случайно» стал авиатором. Тем не менее, очень скоро у Аргеева проявился талант настоящего летчика. В январе 1916 года капитан «Поль Д'Арджефф» получил диплом пилота и был зачислен в 48-ю разведывательную эскадрилью. А осенью 1916 года авиатор получил возможность вернуться в Россию. Здесь он был восстановлен в рядах российской армии в звании штабс-капитана, и направлен в 19-й корпусной авиаотряд 1-й боевой авиагруппы Юго-Западного фронта, который возглавлял лучший российский ас Александр Козаков. Первую свою воздушную победу Аргеев одержал 10 января 1917 года - сбил двухместный разведчик «Альбатрос»; причем врага Павел уничтожил, несмотря на ранение в правую руку. За этот бой Аргеева наградили орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. В апреле за вторую победу летчику вручили Золотое Георгиевское оружие. В июне Аргеев сбил пятый самолет, заработав титул аса, после чего его назначили командиром 19-го авиаотряда. 20 июня 1917 Павел сбил германский разведчик «Румплер» С.1 – эта шестая подтвержденная победа стала для него последней в России. Начавшийся развал фронта, приход к власти большевиков, а затем начало гражданской войны заставили офицеров выбирать, с кем быть – с красными или с белыми. Аргеев же не захотел участвовать в братоубийственной бойне, и через захваченный английским десантом Архангельск уехал во Францию, чтобы продолжить исполнять свой союзнический долг в войне против Германии. С мая 1918-го он летал в районе Реймса в составе 124-й истребительной эскадрильи, укомплектованной иностранными добровольцами. При этом Павел, подобно многим асам того времени, не любил работать в команде и предпочитал свободную охоту в одиночку. Первую свою победу на Западном фронте Аргеев одержал 1 июня 1918; а вскоре Павел стал самым результативным пилотом своей эскадрильи. 30 октября 1918 Аргеев отправил на землю двухместный аэроплан, ставший его 15-й подтвержденной победой (и последней, 26-й победой его эскадрильи). За то, что во время пятимесячных боев «Поль Д'Арджефф» сбил 9 вражеских самолетов, французское командование наградило его вторым орденом Почетного Легиона. Итогом войны для русского аса стали высшие награды России и Франции, четыре ранения и 15 официальных воздушных побед (+ 2 неподтвержденные победы).


Иван Смирнов (1895-1956) родился в крестьянской семье. Когда началась 1-я мировая война, еще не достигший призывного возраста 19-летний парень в патриотическом порыве сбежал из деревни, и записался добровольцем в армию. Определенный в команду разведчиков 96-го Омского пехотного полка, Иван Смирнов уже в ноябре 1914 г отличился в боях, и был награжден Георгиевским крестом 4-й степени. В декабре Иван получил тяжелое ранение, из-за которого едва не потерял ногу; лечился он в госпитале, который находился рядом с аэродромом и, наблюдая в окно за работой авиаторов, Иван загорелся желанием стать летчиком. Поэтому по излечении рядовой Смирнов подал рапорт о переводе в авиацию, и в августе 1915 его зачислили в авиашколу. Через год, в августе 1916, Иван сдал экзамен и получил удостоверение пилота, после чего прибыл в 19-й авиаотряд, которым командовал знаменитый летчик штабс-капитан Александр Козаков.
Правда, поначалу Ивана, как новичка и «нижнего чина», посадили не на истребитель, а на двухместный разведчик Ньюпор-10. И Смирнов стал «вывозить» на корректировку артиллерийского огня офицера-артиллериста. Тем не менее, Иван не упускал ни одного случая вступить в воздушную схватку, а летавший с ним штабс-капитан артиллерии Пентко каждый раз азартно поливал встреченные аэропланы противника пулеметными очередями. А 2 января 1917 в групповой схватке русских и австрийских самолетов экипаж Смирнов-Пентко на глазах свидетелей «завалил» вражеский аэроплан. После этого боя на личный счет унтер-офицера Смирнова была записана первая подтвержденная победа и его наконец-то пересадили с тяжелой двухместной машины на легкий маневренный одноместный Моран «монокок» (Моран-Солнье тип I). На этой машине Иван участвовал в боях зимой и весной 1917 года; но, хотя пару раз его схватки были довольно успешны, официально подтвержденных побед они Смирнову не принесли, так как проходили над вражеской территорией без свидетелей со своей стороны. Свою 2-ю официальную победу Иван Смирнов одержал только 2 мая 1917 года в паре с прапорщиком Малышевым: русские летчики в короткой схватке вынудили к аварийной посадке на русской территории германский разведывательный «Альбатрос». За этот бой Иван Смирнов был произведен в прапорщики; так крестьянский парень стал офицером. Новую подтвержденную победу он одержал 16 августа. Через неделю, 23-го августа, Смирнов поднял свой счет до 4-х побед: в паре с поручиком Губером принудил к посадке очередной вражеский разведчик. Спустя пять дней, 28 августа Иван в одиночку атаковал двойку австрийских аэропланов и «завалил» один из них; правда, австриец рухнул на своей территории, и был признан командованием, лишь как вероятная победа.
В бою 8 сентября Смирнов в паре с прапорщиком Шайтановым провел схватку с двумя австрийскими истребителями, в которой Иван подбил одного врага, но потом из-за нехватки бензина вышел из боя. Однако Шайтанов нагнал поврежденный Смирновым самолет и добил его; эта победа была засчитана обоим летчикам, как официальная. В списке Ивана Смирнова эта победа стала 5-й, и теперь Смирнов числился у начальства настоящим асом.
6-ю победу Иван одержал 24 сентября - в паре с прапорщиком Липским принудил к посадке на русской территории разведывательный «Альбатрос». 10 ноября с тем же прапорщиком Липским Смирнов атаковал тройку австрийских «Бранденбургов»; одного из них Иван уничтожил самостоятельно, второго «завалил» при помощи Липского. Оба сбитых самолета были записаны Смирнову как 7-я и 8-я официальные победы. А 23 ноября Иван сжег в воздухе австрийский двухместный «Ллойд», который стал последней, 9-й подтвержденной победой Смирнова. Правда, 26 ноября Иван сбил в паре с капитаном Козаковым двухместный разведывательный аэроплан, но тот дотянул до своей территории, поэтому был засчитан летчикам только как вероятная победа.
Вскоре пришедшие к власти большевики заключили с немцами перемирие, и оставшийся не у дел Смирнов вместе с другими летчиками оставил авиаотряд. Все уехавшие офицеры были объявлены дезертирами (правда, некоторые издания утверждают, что бегство было вынужденным, для спасения жизни – летчики получили предупреждение, что нижние чины готовят убийство всех офицеров). Во время гражданской войны Иван Смирнов служил в армии генерала Деникина, а после поражения белых эмигрировал за границу.


Григорий Сук (1896-1917) в 1914 только-только закончил обучение в гимназии и готовился к поступлению в институт, но узнав о начале войны, тут же записался добровольцем в авиацию. После окончания Гатчинской авиашколы Григорий Сук в марте 1916 стал пилотом в 26-м корпусном отряде, который в составе 9-го авиадивизиона действовал в интересах 9-й армии Юго-Западного фронта. Уже в первых боевых вылетах Григорий продемонстрировал свою отвагу; за боевые заслуги он был произведен в младшие унтер–офицеры, награжден тремя солдатскими Георгиевскими крестами и направлен в школу истребителей.
По окончании истребительных курсов Григория определили в 9-й авиационный истребительный отряд. Уже в ноябре за проявленную в боевых вылетах доблесть он был произведён в прапорщики и удостоен Георгиевского креста 1-й степени, что сделало юношу полным Георгиевским кавалером.
Почти всю зиму 1916-1917 гг из-за плохой погоды его отряд не летал, но в марте начались новые воздушные бои. Поначалу Григорий летал на разных, оказавшихся в это время свободными аэропланах. Но летом 1917, когда Сук уже зарекомендовал себя, как умелый пилот, за ним закрепили как постоянную машину редкий для русской авиации истребитель – британский «Виккерс» FB-19.
Первый вражеский самолет Григорий Сук сбил 13 марта 1917; пятую победу, дающую летчику право на титул аса, юноша одержал 25 августа 1917 года. После этого за боевые успехи подающему большие надежды авиатору вручили еще один довольно редкий для российской авиации истребитель: СПАД S.VII французского производства. Этот самолет по основным характеристикам превосходил почти все типы машин, состоявших на вооружении русских авиаотрядов. На СПАДе прапорщик Сук и одержал все свои последующие победы. А вечером 15 ноября 1917 при возвращении из очередного полета, на высоте 80 метров СПАД прапорщика Сука по неизвестным причинам внезапно свалился в штопор и упал на землю. Пилот разбился насмерть.