Соседи приходят — им слышится стук копыт
Мешает уснуть, тревожит их сон
Те, кому нечего ждать, отправляются в путь
Те, кто спасен. Те, кто спасен
А тем, кто ложится спать —
Спокойного сна.
Спокойная ночь...
В. Цой
Он проснулся внезапно в середине ночи, в полнолуние. Что-то было не так. Никакой угрозы, тихая ночь, но ощущение Иного, висящее в воздухе, не покидало. Он встал и выглянул окно. Освещенная Луной асфальтовая дорога внизу была чернее обыкновенного, обрывалась еще более черным провалом и в него уходил конный отряд. Уходил без спешки, с достоинством, словно завершив свои дела в этом месте и в этом времени...
Было ли видение реальным? Он не знал. Вполне допускал, что оно могло быть и сном и галлюцинацией. Но скрытая в черных силуэтах Сила с тех пор манила его неотступно. Он хотел знать. Знать, кто были эти всадники, почему они ушли, куда и с какой целью.
Он начал искать. Родственники были взволнованы, даже напуганы внезапной страстью к книгам, приятели смеялись и крутили пальцем у виска, девушка предпочла пойти на танцы с "более интересным" молодым человеком...
Но ответов не было. Чувствовалось что-то неправильное, слишком примитивное, дешевое в книгах, написанных людьми. Даже редкие тексты, упоминавшие Тьму, оставляли у него впечатление ущербности. Много позже он назовет авторов "хронистами". Людьми, которым посчастливилось узнать о существовании Пути, но при этом не обладавшими достаточной решимостью встать на него. Людьми, которые не в состоянии были почувствовать красоту Пути — и потому искажавшими смысл, кто от испуганной злобы, кто от зависти, кто от излишних восторгов.
И все книги пестрили предупреждениями о таящихся во вне угрозах, упоминали погибших путников с осуждением, а принявших смерть от них — со слащавым сочувствием.
Этого было мало. И наконец он решился. С трепетом привел в действие вычитанное где-то заклятье (он не верил в магию, но жажда узнать и воспоминание об исходившей от отряда Силе не давали покоя) — и под полной Луной вновь почернел городской асфальт и вновь раскрылся провал.
Мир за чертой равнодушно встретил ошалелого парня. Он озирался, прислушивался, вздрагивал от малейшего ветра, но все-таки смог различить старые следы подков и с отчаянной решимостью двинулся вперед. Сперва он шел медленно. Ставил вехи, чтобы вернуться в привычный мир днем, набирался смелости и возобновлял поиски. Он видел останки тех, кто встал на Путь неподготовленными, но желание знать пересиливало страх. Мир Хаоса с каждой луной становился все более и более понятным. Он научился впитывать информацию всеми способами — прислушивался, принюхивался, видел боковым зрением, вспоминал прочитанное, мгновенно анализировал, обходил преграды и продвигался по следам вперед. Он ушел так далеко, что перестал возвращаться домой. Отпечатки подков становились все отчетливей, переменчивость мира вокруг — все привычней.
Им овладела страсть следопыта. Иногда он задумывался, что произойдет, когда он настигнет отряд, но гасил эти мысли — решение загадок, которые без устали ставила дорога, поглотило его целиком, само по себе разжигало азарт. Он наткнулся на свежее кострище. Конники останавливались тут не более недели назад. Еще немного...
Отряд преградил дорогу внезапно, рысью выйдя наперерез из-за холма. Парень успел сообразить, что его провели, устроили засаду, но отступать было поздно. В свете Луны он молча стоял напротив черной группы, собрав все свое мужество — и ждал.
— Ты неплохой следопыт — усмехнулся ближайший верховой, — нам как раз нужен проводник.
Гордость не позволяла отказаться. Преодолев панику, стараясь не выдавать неуверенность, распрямившись, он прошел между расступившимися всадниками. И шагнул в Неизвестное.
Впервые тропа была никем неизведанной, любая оплошность грозила смертью, но он шел. А следом за ним молча шел отряд.
Постепенно он увлекся, вновь разгорелся азарт — и с каждой новой Луной стук копыт за спиной все меньше и меньше тревожил его. Потом он перестал замечать его вовсе. Хаос предлагал решать все новые загадки, жестокая красота мира не переставала восхищать. Он восхищался новизной, не теряя при этом привычной бдительности...
И однажды, остановившись на мгновение перед угрожающе большой воронкой в пространстве, он не услышал ставшего привычным перестука копыт позади. Оглянулся. За спиной никого не было. Путь назад был свободен.
Он постоял недолго опешив. Засмеялся. Понял. Обошел воронку и пошел своей — впервые своей — тропой.
Иногда он оставлял на Пути знаки, предупреждающие об опасности, иногда натыкался на поставленные другими. Изредка встречал всадников. Отдыхал у их костра, несколько раз пришлось сражаться вместе. А затем пути расходились и он вновь шел один.
Еще много полнолуний спустя он услышал крадущиеся робкие шаги за спиной. Улыбнулся давним воспоминаниям, сделал петлю и неслышно возник перед запыхавшимся и показавшимся ему таким наивным в своем азарте мальчишкой.
— Ты неплохой следопыт, — усмехнулся он, — мне как раз нужен проводник.
