"Ныне начало нашего спасения и обнаружение тайны, которая предуставлена была прежде всех веков: Сын Божий - Сын Девы бывает, и Гавриил благодать благовествует. Поэтому и мы с ним Богородице воскликнем: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою!"
[показать] [показать] [показать]
Дорогие братья и сестры, сегодня в суровой пустыне Великого поста процветает дивный крин девственной чистоты, благоухающий нетленным благоуханием святыни Приснодевы Марии. Сегодня Церковь Божия отлагает темные ризы печали и сетования и чудно облачается в лазоревую, голубую ризу Богородичной благодати. Сегодня возсиявает нам весенняя, жемчужная заря нового богопознания. Явление той крестной, жертвенной любви, которой живет Cама Пресвятая Троица: Сын Божий грядет в мир, зрак раба прием, как муж скорбей испить чашу человеческого горя, как пречистый Агнец Божий спасти людей от грехов их не преславною державою Своею, а глубочайшей Гефсиманской тоскою и страшной Голгофской Жертвою. Благовещение есть прямое свидетельство о любви Божией к миру.
Любовь жертвенна по природе своей, сила любви есть мера жертвенности. Любовь Божия безмерна и неизъяснима в жертвенной крестности своей: "Больше сея любве никтоже…", и так Господь настолько жалел людей, что Он захотел пострадать за нас и через крестное таинство дать нам пречистое Тело Свое и Честную Кровь Свою в пищу нетленную. Но и Матерь Божия носила такую печаль, такую жалость о погибающих людях, что Она тоже захотела сраспинаться, сострадать Своему Божественному Сыну. Разделить Его голгофский путь до конца. И Ее слова, сказанные сегодня: "Се раба Господня…", – сказаны в ответ не на славу и честь стать Матерью Господа Вышняго, а на призыв сраспинаться Христу, поднять Богоматерний крест. В момент Благовещения сердечному взору юной Отроковицы открылась вся предстоящая Ей Богородичная Голгофа, жизнь, исполненная великих болезней и скорбей, Своим чистейшим сердцем Она узнала, что Ей придется принести в жертву и самые Свои материнские чувства, отдать возлюбленного Сына на служение и дальше на заклание и распятие. И на сей страшный призыв Она кротко и мужественно ответствовала: "Се раба Господня…". Пресвятая Богородица есть тайный рай, в себе носящий Распятого Христа. Но сия тайна была открыта не богословскому уму, а кроткому, сокрушенному, молящемуся сердцу плачущему. Вероискупительная жертва Христа есть Его Божественная Кровь, излиянная на Голгофе, а умилостивительная жертва Пресвятой Девы суть Ее неизреченные слезы, текущие из раненного материнского сердца. И как мы знаем, даже сейчас в небесной славе Своей Она не перестает проливать слезы о погибающем мире. Ее предстояние у креста и доселе непостижимо продолжается. Такова сокровенная весть Крестного Благовещения, которая слышится в глубине кающегося и плачущего сердца. И в этом году, чудным совпадением, сладчайшее благоухание Благовещенской Лилии сплетается с строгими, печальными, Крестопоклонными песнопениями. Крест есть единственный прямой путь к радости спасению: "Се бо прииде крестом радость всему миру", к водворению Царствия Божия в сердцах наших и во всем мире. Крест – знамение победы, и он есть вечное свидетельство любви Божией к миру, как и нашей любви к Богу и к человеку. Крест есть сила жертвенной любви – эта любовь и есть подлинная радость, победная, торжествующая радость навеки. Потому Кресто-Благовещение есть сугубо Благовещение, ибо в нем благовествуется и начало, и середина, и конец, и путь, и цель, и в нем Архангельский глас "Радуйся, Благодатная" естественно переходит и сливается с крестопреклонением: "Кресту Твоему…". Но ныне Церковь Божия взывает: "Воспойте Господеви песнь нову, воспойте Господеви вся земля", – и душа наша, повинуясь церковному гласу, понуждаемая любовию и благодарностью к Пречистой Деве, в священном восторге приносит к Пречистым ногам Ее убогий песненный дар: "Радуйся Благодатная…".
Валерий Брюсов
БЛАГОВЕЩЕНИЕ
Ты была единая от нас,
Днем Твоей мечтой владела пряжа,
Но к Тебе, святой, в вечерний час
Приступила ангельская стража.
О царица всех мирских цариц,
Дева, предреченная пророком.
Гавриил, войдя, склонился ниц
Пред Тобой в смирении глубоком.
Внемля непостижное уму,
Ты покорно опустила очи.
Буди Мне по слову твоему,
Свят! Свят! Свят! твой голос, о пророче.
27 августа 1902
ЕВАНГЕЛЬСКОЕ ЧТЕНИЕ
(Евангелие от Луки, 3 зачало, глава I, стихи 24-38)
После сих дней зачала Елисавета, жена его, и таилась пять месяцев и говорила: так сотворил мне Господь во дни сии, в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми. В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца. Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим. Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не останется бессильным никакое слово. Тогда Мария сказала: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. И отошел от Нее Ангел.
Был день, как день, совсем обычный,
Кипела суета кругом,
Но вот походкою неслышной
Вошел к Марии Ангел в дом.
Воскликнул: „Радуйся, Мария!
Господь тебя благословил!”
И о рождении Мессии
Ей Ангел Божий возвестил:
„Он Сыном Бога наречется
И будет царствовать вовек.
Тот, кто уверует, спасется:
Да будет счастлив человек!”
Был день, как все, что были прежде,
Никто не знал, в грехе уснув,
Что Бог осуществил надежду,
Спасенья руку протянув.
Б.И.
СЕРГЕЙ БРЕЛЬ
Поговорим с тобой о Благовещенье,
когда мерещится вершинам свет,
когда свершается всё, что обещано,
и ангел вечера лучом согрет.
Мария, кажется, нежнее саженца,
ей лет четырнадцать, и ангел юн.
На всё, что сбудется, она отважится,
строга, как стражница, печали вьюн.
…уснули ближние. Тревога улицы
на платье ангела, и смуглость уст.
Мария, радуйся, когда тоскуется,
тобой всё сказано. Приветствуй груз!
Из "Духовный стихов" Аверинцева Сергея Сергеевича:
Вода, отстаиваясь, отдает
осадок дну, и глубина яснеет.
Меж голых, дочиста отмытых стен,
где глинян пол и низок свод; в затворе
меж четырех углов, где отстоялась
такая тишина, что каждой вещи
возвращена существенность: где камень
воистину есть камень, в очаге
огонь -- воистину огонь, в бадье
вода -- воистину вода, и в ней
есть память бездны, осененной Духом,--
а больше взгляд не сыщет ничего,--
меж голых стен, меж четырех углов
стоит недвижно на молитве Дева.
Отказ всему, что -- плоть и кровь; предел
теченью помыслов. Должны умолкнуть
земные чувства. Видеть и внимать,
вкушать, и обонять, и осязать
единое, в изменчивости дней
неизменяемое: верность Бога...
Из "Духовный стихов" Аверинцева Сергея Сергеевича:
Стоит недвижно Дева, покрывалом
поникнувшее утаив лицо,
сокрыв от мира -- взор, и мир -- от взора;
вся сила жизни собрана в уме,
и собран целый ум в едином слове
молитвы.
Как бы страшно стало нам,
когда бы прикоснулись мы к такой
сосредоточенности, ни на миг
не позволяющей уму развлечься.
Нам показалось бы, что этот свет
есть смерть. Кто видел Бога, тот умрет,--
закон для персти.
Праотец людей,
вкусив и яд греха, и стыд греха,
еще в Раю искал укрыть себя,
поставить Рай между собой и Богом,
творенье Бога превратив в оплот
противу Бога, извращая смысл
подаренного чувствам: видеть все --
предлог, чтобы не видеть, слышать все --
предлог, чтобы не слышать; и рассудок
сменяет помысл помыслом, страшась
остановиться.
Всуе мудрецы
об адамантовых учили гранях,
о стенах из огня, о кривизне
пространства: тот незнаемый предел,
что отделяет ум земной от Бога,
есть наше невнимание. Когда б
нам захотеть всей волею -- тотчас
открылось бы, как близок Бог. Едва
достанет места преклонить колена.
По полу и оконным сводам
Стекало солнце желтым медом
И пряталось в щелях.
А Ты сидела, Ты молчала,
Ты ничего не ожидала. -
Вдруг крыльев взмах!
И небо проломило стены,
Втекая облачною пеной
К Твоим ногам.
Казалось, сотканный из молний,
Архангел, тихий и спокойный,
Дарил словам
Доселе смысл неизвестный,
Что мир земной и мир небесный
В Тебе соединен,
Что между женами земными
Благословенна Ты отныне
И до конца времен,
То, что хранит Твоя утроба
Того, Кто в третий день из гроба
Восстанет вновь,
Того, Кто выведет из ада
Людей, и станет им наградой
Его любовь.
И счастье вздрогнуло как птица
И, задохнувшись на ресницах,
Оборвалось.
Но стало больше, радость множа,
Дрожало глубоко под кожей,
Пронзив насквозь.
Не находились для ответа
В потоках святости и света
Достойные слова.
И содрогнулась преисподня,
Услышав: " Я раба Господня.
Во всем покорная раба."