В старом кабинете очень чувствовалась тяжесть. В этом помещении лет 30 никто не делал ремонт. Здесь до сих пор где-то на стенах остались маленькие вкрапления – капли крови. Казалось, что мощные стены, давят величием своих знаний, скрывают много горя и слез и от этих знаний, у них очень серьезный и бурящий взгляд.
Передо мной сидит 30-летний капитан, далеко не Пушкинский персонаж. Кто такой Пушкин, он наверное знает только из КВН.

Почему-то выбрали почему-то меня. Решили ударить по самому слабому. Сосать, товарищ капитан. Вы промахнулись.

Весь свой пролетарский гнев и моральную неполноценность, этот капитан выплеснул на меня. Капитан, я не виноват, что я богаче. Капитан, ты не виноват, что выполняешь глупый приказ. Но капитан, надо же всегда оставаться человеком, понимаешь? Ни черта ты не понимаешь, капитан.

У капитана был всего час, максимум. И он его бездарно просрал.

Он сидит, упершись в свои бумаги и делает вид, что что-то пишет. Дым его дешевых сигарет буквально разъедает мне глаза. Капитан понял, что я не сломаюсь. Ты не тот человек, капитан, который может меня сломать. Меня отсюда заберут, а ты так и будешь курить в этой дыре свои дешевые сигареты.

Парадокс, несколько лет назад я вот в кабинете рядом так же сидел на месте следователя. И так же делал вид, что я что-то пишу. Но я всегда оставался человеком.

Капитан еще раз посмотрел на меня каким-то глухим взглядом. Он прекрасно все понимает и я понимаю. Он знает, что он уже проиграл. Я знаю, что я уже выиграл. Но мы продолжаем играть. Он сейчас просто получает эстетическое наслаждение, от того, что кошмарит меня.

- «Ну, пизденышь, что решаем?»

И удар на отмашь. Что характерно, после третьего удара уже не было больно. Боль она какая-то очень такая, тупая, не страшная. Как будто бы тебя уже и не бьют вовсе, а нежная мать, легким шлепком наказывает тебя за украденные из дома вещи.

Я всегда встаю сам.

Еще чуть-чуть. Все знают где я. Меня заберут. А тебе пиздец капитан. Ты даже не знаешь какой пиздец.

В комнату влетел дежурный майор, с белым лицом, он пробежал к капитану. И что-то сказал. Значит уже приехали. Пиздец тебе капитан.

Всегда поражала эта мусоровская жадность. В бумажнике было 200 долларов и 120 гривень. Экспроприаторы хуевы решили поделить все пополам. Забрали 50 гривиень и 100 баксов.

Возле пульта, не далеко от входа в здание стоит Л.В. – смотрит и почему-то давит лыбу.

- Не сильно тебя?

Почему-то захотелось послать его на хуй.

Дома душ и плачущая мать. Ощущение того, что меня унизили, не покидало меня не на минуту. Мне было до боли неприятно и жутко. Я воспитывался в любви и гармонии, на мир смотрел сквозь розовые очки и тут с меня их так резко срывают.
Я всегда думал, что у меня должна быть не такая жизнь. А может она у всех такая.

Разбитая губа. Очень болит ухо. Суки, знают как бить.

Я еду к К. Мне обязательно надо ее поздравить. Я как обычно опаздываю. Я пролетаю поворот. Я всегда в жизни, на очень большой скорости пролетаю нужные мне повороты.
Визг. Тормоза.
В глазах тех, кто стоит на улице я читаю «Выебывается». Да нет пацаны, мне похуй на все понты. Знали бы вы, пацаны, насколько мне похуй. И весь ваш дешевый пафос, можете засунуть себе в задницу.
Красивые девочки, не в меру наряженные мальчики. Как сказал бы Слава: «Кругом бляди и помпезные пидорасы».

Это не мой мир.

К. передают большой букет ромашек. Это от меня. NE FORMAT - читаю я в глазах окружающих ее помпезных пидарасов. Через зал я почему-то вижу ее глаза и вижу как она прижимается к этому букету.
Вы не знаете ее так как ее знаю я. Со своими форматами, можете идти в жопу.

У нас все так было. И когда я был рядом с тобой, тебе говорили NE FORMAT. Как же, тебе нужен был рядом другой, не такой как я. Я ведь NE FORMAT. Но именно так ты и любишь. Я радуюсь твоему успеху. Ты знаешь, что я делаю это искренне. Не потому, что я хочу тебя трахнуть, не потому, что я хочу тебя вернуть. А просто потому, что я горжусь тобой. Не смотря, на то, что сейчас твой звездный час, ты и есть тот самый NE FORMAT, только для меня. Мы не вместе, но я очень тебе благодарен. Ты знаешь это.

Мы знаем, что я не подойду. Но ты знаешь, что я рядом. У тебя очень хороший муж. Если бы я был твоим ангелом-хранителем и мне надо было бы одобрять его кандидатуру, я бы поставил бы на его досье approved, не задумываясь. Он тебя любит. Я его уважаю, именно за это. И он меня уважает. Но это между нами. Мы уже давно не соперники. Так вышло.

Я выхожу из клуба. По Дороге встречаю Г. Говорим о чем-то, он мне рассказывает о моей же К. Он забыл, что я знаю ее намного лучше, чем он со всей своей шоблой.

Потом какой-то его друг просит отвезти их на Фонтан.

Они разнюханные. По дороге они мне рассказывают о каких-то невероятных проблемах и долгах, я говорю о том, что это не край, кому –то все-равно сейчас хуже.

Г. поворачивается ко мне:

- Да что ты вообще знаешь о проблемах?

NE FORMAT Г.

Если бы это был кто-то другой, он бы уже шел пешком. Но это Г. Да и у меня такой настрой, я не хочу ругаться. Я устал. У меня свинцовая усталость.

Звоню Нике. Наверное, я единственный придурок в этом городе, который общается с проституткой как со своей подругой. Что у нас общего? Может я тоже проститутка? А может она не проститутка? Что нас объединяет?

Она смотрит мне в глаза. Единственный человек, кроме моей матери, который по глазам увидел, что мне очень больно.

При всей ее циничности и моей недоверчивости, у нас с ней какие-то трогательные, какие-то совершенно школьные отношения. Нам друг от друга ничего не надо, кроме нас самих.

Нас объединяет – наша ущербность. И мы это понимаем.

Она тоже воспитывалась такой себе мажорной девочкой и не снимала розовые очки. А потом их тоже содрали и растоптали. Мы одинаковые. У нас схожие музыкальные и художественные взгляды. У нас примерно одинаковое детство, у нас у обоих любящие родители, которые оберегали нас от всех проблем, загораживая своими спинами. У вот мы сидим друг на против друга, как в каком-то глупом романе «Белогвардеец и проститутка».

Ника, это отдельная, очень больная для меня тема. У меня нет столько денег, чтобы содержать ее ровно настолько, насколько хватило бы ей, чтобы не заниматься этой дрянью. Я бы давал бы ей деньги просто так. Чтобы она уехала в другой город, поступила в институт и не думала ни о чем.
Я боюсь, что когда у меня появятся такие деньги, будет уже слишком поздно.
Ника – никому не известная тайна. О ней не знает никто, кроме меня. Все ее телефоны, в записной моей мабилы записаны как N1,N2,N3,ND. Малая вообще думала, что это какой-то мой друг, друг-мужчина.
Ника, она очень тактична. Она как кошка наблюдающая ночью за окном, где горит свет и есть счастье. И если она увидит, что человек счастлив, она не шелохнется. Она будет смотреть в окно, мерзнуть и запоминать каждую деталь.

Удивительное рядом. Одна из немногих, дорогих проституток, которые не всем мужчинам дарит свои ласки и оставляет право выбора за собой, сидит на кухне и мы с ней обсуждаем книгу «Любовь живет три года».

Я читал о ней отзывы на городском сайте о проститутках и почему-то мне показалось, что эти все отзывы писали какие-то недочеловеки.

Я помню Нику еще маленькой, красивой девочкой. И как она меня на дне рождении Аллы, который исполнилось всего 16 спрашивала, как бы я поступил, если бы узнал, что моя девушка беременна.

И тут же вспоминаю отзыв: «Миньет на четверочку, только в резинке, сосать за эти деньги должна лучше»

Потом помню как она менялась. И как она стала проституткой и как отводила глаза, как будто бы ей было стыдно.

И тут же вспоминаю отзыв: «Трахать ее между сисек охуетительно, проколотый сосок так прыгает».

Из нашего прошлого, нас осталось только двое искренних, не врущих друг другу. И мы от этого кайфуем.

25 лет. Элитная фея. Сломанная жизнь. А она ведь могла бы быть известной моделью или певицей. Она очень умная девочка.

Умная проститутка. NE FORMAT.

Она щебечет, что-то задорно рассказывает. Она отключает свои телефоны. У нее всегда с собой 3-4 мобилки.


И когда я уезжаю, почему-то она мне говорит спасибо.

На часах 03:17, завтра будут новые капитаны и разговор с Л.В. И новые терки, завтра будут звонки, нервы и всякие пидарасы, которым на самом деле похуй, откуда у меня фингал и ссадины, но они будут учтиво интересоваться. А я буду отшучиваться. Они будут улыбаться моим шуткам, а когда я отойду на приличное расстояние, про себя скажут что-то вроде: «Козел». Они ведь думают, что я мальчик которому обалденно везет. Сытые мозги, заплывшие жиром, чьи неприятности ограничиваются на уровне ругани с тещами и братьями, даже представить себе не могут, какое это чувство, когда тебе херово.

У вас всегда был выбор. А у меня его не было.

Перед тем как что-то говорить. Перед тем как подумать гадость. Загляните в глаза моей матери. Она ведь все понимает. Она устала за нас боятся. Вы когда-то видели, женщину, которой никто ничего не рассказывает, но которая все понимает?

Моя мать, современная женщина, молится три раза в день, как набожная бабка.

Все будет хорошо. Мне нужно время, для того, чтобы починить свои розовые очки. До моего счастья рукой подать.

Такие как я не бывают счастливы? Бывают. NE FORMAT.