- Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Черт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в  Москве.  И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем  пальто.  Она  несла желтые цветы! Нехороший цвет. Она повернула  с тверской в переулок и тут обернулась. Ну, Тверскую вы  знаете? По тверской шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что увидела  она меня одного и поглядела не то что тревожно, а даже как  будто  болезненно.  И меня поразила не столько ее красота,сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах!

    Повинуясь  этому желтому знаку, я тоже свернул в переулок и пошел  по  ее следам. Мы шли по кривому, скучному переулку безмолвно,  я  по  одной  стороне, а она по другой. И не было, вообразите,  в  переулке ни души. Я мучился, потому что с нею необходимо  говорить,  и  тревожился, что я не вымолвлю ни одного слова, а она уйдет, и я никогда ее более не увижу...

    И, вообразите, внезапно заговорила она:

    - Нравятся ли вам мои цветы?

    Я отчетливо помню, как прозвучал ее голос, низкий довольно-таки,  но  со срывами, и, как это ни глупо, показалось, что эхо ударило  в переулке и отразилось от желтой грязной стены. Я быстро перешел на ее сторону и, подходя к ней, ответил:

    - Нет.

    Она  поглядела  на  меня удивленно, а я вдруг, и совершенно неожиданно,  понял,  что  я всю жизнь любил именно эту женщину! Вот так штука, а? Вы, конечно, скажете, сумасшедший?

     - Ничего я не говорю, - воскликнул иван и добавил:- умоляю, дальше!                                                       

     И гость продолжал:                                        

     -  да,  она поглядела на меня удивленно, а затем, поглядев, спросила так:                                                 

     - вы вообще не любите цветов?                             

     В голосе ее была, как мне показалось, враждебность. Я шел с  нею  рядом,  стараясь идти в ногу, и, к удивлению моему, совер шенно не чувствовал себя стесненным.                          

     - Нет, я люблю цветы, только не такие, - сказал я.        

     - А какие?                                                

     - Я розы люблю.                                           

     Тут  я  пожалел  о  том что сказал, потому что она виновато  улыбнулась и бросила свои цветы в канаву. Растерявшись немного, я  все-таки  поднял их и подал ей, но она, усмехнувшись, оттолкнула цветы, и я понес их в руках.                            

     Так шли молча некоторое время, пока она не вынула у меня из рук цветы, не бросила их на мостовую, затем продела свою руку в  черной перчатке с раструбом в мою, и мы пошли рядом.      

      -  Дальше,  -  сказал Иван, - и не пропускайте, пожалуйста,  ничего.

      -  Дальше?- Переспросил гость, - что же, дальше вы могли бы  и  сами угадать.- Он вдруг вытер неожиданную слезу правым рукавом и продолжал:   - Любовь выскочила перед нами, как из-под земли  выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!

Так поражает молния, так поражает финский нож!

Она-то,  впрочем,  утверждала впоследствии, что это не так,  что  любили  мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг  друга,  никогда не видя, и что она жила с другим человеком, и я там тогда... С этой, как ее...

      - С кем?- Спросил Бездомный.

      -  С  этой...  Ну...  Этой,  ну... Ответил гость и защелкал  пальцами.

      - Вы были женаты?

      -  Ну  да, вот же я и щелкаю... На этой... Вареньке, Манечке...  Нет,  Вареньке... Еще платье полосатое... Музей... Впрочем, я не помню.

      Так  вот  она  говорила,  что с желтыми цветами в руках она  вышла в тот день, чтобы я наконец ее нашел, и что если бы этого  не произошло, она отравилась бы, потому что жизнь ее пуста.

(с) М. Буглаков "Мастер И Маргарита"