5. Людендорф и Гинденбург.
Восточный фронт был готов развалиться от натиска русских армий. Был нужен кто-то смелый, сильный и решительный, чтобы немедленно взять командование немецкими войсками в свои руки. Генеральному штабу повезло, он знал такого офицера, который неделю назад отличился при взятии Льежа — Людендорф. Он будет хорошим начальником штаба 8-й армии.
В это время Людендорф был со 2-й армией фон Бюлова на окраинах Намюра, где после успеха с Льежем он руководил штурмом второй большой бельгийской крепости. Однако на Восточном фронте он был нужнее. Мольтке и фон Штейн согласились с тем, что его следовало отозвать, Немедленно на автомобиле был послан капитан штаба с письмом, полученным генералом Людендорфом в 9 утра 22 августа:
«Вы можете спасти положение на Востоке, — писал фон Штейн. — Я не знаю другого человека, которому бы я так абсолютно доверял». Он извинялся за то, что отзывал Людендорфа в момент решающих действий, «которые, дай бог, будут окончательными», но жертва была «неминуемой». «Конечно, Вы не будете нести ответственности за то, что уже произошло на Востоке, но с Вашей энергией Вы можете предотвратить худшее».
Через 15 минут Людендорф выехал на том же автомобиле из штаба. По пути он проехал через Вавр, который «только накануне, когда я проезжал его, был мирным городом. Теперь он горел. Здесь жители тоже стреляли в наших солдат».
В шесть часов вечера Людендорф прибыл в Кобленц. В течение трех часов он получил сведения об обстановке на Востоке, был принят Мольтке, «выглядевшим очень усталым», и кайзером, который был глубоко задет вторжением русских войск в Восточную Пруссию. Людендорф отдал несколько приказов 8-й армии и в 9 часов вечера отбыл специальным поездом на Восточный фронт. Приказы, которые он отдал, содержали, помимо распоряжения Хоффману и Грюнерту встретить его в Мариенбурге, указания корпусу Франсуа отправиться по железной дороге на поддержку XX корпуса Шольца на юге, корпусам Макензена и фон Белова завершить отрыв от противника, отдыхать и переформироваться в течение 23 августа.
Решив вопрос с начальником штаба, генеральный штаб стал подыскивать командующего армией. Людендорф, как все признавали, был человеком незаурядных способностей, но чтобы «комплект был полным, нужен был настоящий «фон». Перебрали имена всех отставных командиров корпуса, и тут фон Штейн вспомнил, что накануне войны он получил письмо от старого товарища Пауля фон Бенкендорфа унд Гинденбурга: «Не забудь меня, если окажется, что где-то нужен командир». Как раз тот, кто нужен. Гинденбург происходил из старой юнкерской семьи, жившей в Пруссии столетия. Служил в генеральном штабе у Шлиффена, прошел все ступени до начальника штаба корпуса и ушел в отставку в 1911 году в возрасте шестидесяти пяти лет. В ноябре 1914 г. ему исполнялось шестьдесят восемь. После паники Притвица, на востоке был нужен человек без нервов, а Гинденбург был известен абсолютной невозмутимостью. Мольтке одобрил, кайзер дал свое согласие. Отставному генералу была направлена телеграмма.
Гинденбург был дома в Ганновере, когда в 3 часа дня пришла телеграмма, спрашивавшая, примет ли он «немедленное назначение». Он ответил: «Я готов». Вторая телеграмма предписывала ему немедленно выехать на восток и принять командование 8-й армией. Генеральный штаб даже не пригласил его в Кобленц для переговоров. В телеграмме предписывалось, что он должен сесть на поезд в Ганновере, и сообщалось, что его начальником штаба будет генерал Людендорф, который встретится с ним в поезде по пути. У Гинденбурга хватило времени только на то, чтобы заказать новую форму, а выехал он, к его большому смущению, в старом синем мундире прусского генерала.
Когда о снятии Притвица стало известно, принцесса Блюхер в дневнике записала: «Его место занял некий генерал Гинденбург, человек весьма преклонного возраста». Газетчики поспешно разыскивали материал о новом, командующем, что было довольно трудно сделать, поскольку в военных списках он числился как Бенкендорф. С трудом они обнаружили, что он сражался под Седаном и заслужил Железный крест второй степени, а также был ветераном, более ранней кампании 1866 года. Его предки, Бенкендорфы, были среди тевтонских рыцарей, осевших в Восточной Пруссии, а имя Гинденбург было добавлено в восемнадцатом веке в результате женитьбы какого-то их прадеда. Он родился в Позене, в Восточной Пруссии, и в начале своей карьеры в качестве офицера штаба 1-го корпуса, стоявшего под Кенигсбергом, изучал проблему влияния Мазурских озер на возможные военные действия, что стало источником легенды о том, что Гинденбург спланировал сражение под Танненбергом еще тридцать лет назад.
Гинденбург уже ждал на перроне в Ганновере, когда в 4 часа утра подошел поезд. Генерал Людендорф, которого он до этого никогда не видел, быстро вышел из вагона для доклада. Пока они ехали на восток, он подробно рассказал о сложившейся ситуации и тех распоряжениях, которые уже отдал. Гинденбург выслушал и одобрил. Так, по пути к сражению, сделавшему их знаменитыми, родился их союз. Когда позднее Гинденбург стал фельдмаршалом, он получил прозвище «Маршал что ты скажешь» из-за привычки вместо ответа на заданный вопрос поворачиваться к Людендорфу со словами: «Что ты скажешь?»
В 8-й армии первым узнал об изменениях в командовании начальник железных дорог Он вошел к Хоффману и показал ему телеграмму, извещавшую, что на следующий день в Мариенбург прибудет специальный поезд, который доставит нового командующего и нового начальника штаба. От Хоффмана Притвиц и Вальдерзее узнали о своем смещении. Позже Притвиц получил телеграмму, сообщавшую, что он и Вальдерзее переведены «в список резерва». «Он уехал от нас, — вспоминает Хоффман, — без единого слова по поводу того, как с ним поступили».
Людендорф хорошо знал Хоффмана, прожив с ним четыре года в одном доме в Берлине, когда оба они работали в генеральном штабе. Тем не менее он передал свои приказы по телеграфу индивидуально каждому командиру корпуса, а не через штаб 8-й армии. Хоффман и Грюнерт почувствовали себя оскорбленными. Прием, который они оказали новому начальству в Мариенбурге был далеко не радушный.
Предстояло решить основной вопрос, от которого зависела судьба кампании. Должны ли корпуса Макензена и фон Белова оставаться там, где они были, в качестве защиты против дальнейшего наступления Ренненкампфа, или им следует передислоцироваться на юг в соответствии с планом Хоффмана, чтобы противостоять правому крылу Самсонова? Надежд на разгром армии Самсонова другим способом, кроме как всеми силами 8-й армии, не было.
Разведка продолжала доносить о «пассивности» армии Ренненкампфа. Между ней, Макензеном и фон Беловым было всего каких-нибудь 50—70 километров, и, если их двинуть на юг против другой русской армии, он все еще мог, если бы захотел, догнать их и напасть с тыла. Хоффман считал, что Макензену и фон Белову следует выступить немедленно. Людендорф, покинувший Намюр всего тридцать шесть часов назад, оказавшись в новой ситуации, колебался: оба решения могли стать фатальными, и за их исход пришлось бы отвечать ему. Гинденбург, находившийся в отставке всего сутки назад, полагался на Людендорфа.