Меня зовут обратно в МВД. Что тут можно еще добавить? Особо нечего.

Настроения эти витали еще пару тройку недель назад, когда ко мне по поводу и без повода начали обращаться. Сделай это, сделай то. Я по-дружески делала все, о чем меня просили. Я не виню систему, я очень люблю своих бывших коллег и только Бог знает, чего мне стоило уйти оттуда. Я парила в облаках свободы где-то недели 2-3, а потом я откровенно затосковала. Нет, я никогда не показывала вида, что я жалею, что ушла. Более того, я ходила гордая потому, что знаю, как хорошо "там" и как плохо "здесь". Но если честно, зная, как все обернется, я бы наверно не ушла. Я это чувствовала и этого очень сильно боялась. Как обычно, мое внутреннее чутье не обмануло меня и тогда. Мне не надо было уходить, а перевестись в другое подразделение, были шансы. Но я решила рубануть.

Дальше.... Год в УСД был сплошным кошмаром. Я сбежала оттуда отплевываясь и отряхаясь. Для меня этот год был таким пустым, таким глупым, что я даже стала забывать, сколько мне лет. Это был не год, а летаргический сон. Ни о чем и ни к чему. В финале я оказалась в журналистике - как 10 лет назад.

Мне психологически было очень сложно туда вернуться, в журналистику. Потому, что я оттуда уходила совершенно сознательно. Я не забыла, что есть реальные редакторские заебы, что есть учредители, что ничего нового на самом деле особо не происходит, и что все, о чем я уже когда-то в юности написала свои самые лучшие тексты, повторяется вновь и вновь. Это не интересно. Я чувствую себя старой вешалкой в коллективе 23-5 летних людей, потому что я сама когда-то была такой. Все мои ровесники, с которыми я начинала, уже стали редакторами. Ну за некоторым исключением. А когда та же девочка, с которой мы сидели на пресс-конференциях, тычет носом в какую-то мелочь и учит меня писать - не то, что неприятно, просто дико. "Ты сказала, что 2 машины повреждены. С одной - понятно, а со второй что?" Материал вообще не про машины, так, фоном шло. Я могу узнать, что со второй, если только ее хозяин обратился в суд с гражданским иском, и мне дадут почитать исковое заявление в Сегеже. Никому такие подробности нахуй не впились, но "тут недосказанность". Не хочешь - не ставь новость, и вообще иди нахуй. Ненавижу, когда меня переписывают, тем более в деталях, в которых ни носом, не рылом. Хотя это не суть. Мне уже 33, а чувствовать себя подростком как-то не очень...

Журналистика для меня - это как секс с бывшим. Какие-то теплые воспоминания, сам по себе портясающий секс, когда ты знаешь человека досконально, и он тебя тоже, и это Праздник, и это захватывает. А потом... Потом ты понимаешь, что секс - сексом, а жизнь изменилась, я изменилась, и он - да, классный, престижный. Он - состоявшийся и состоятельный, с шикарной карьерой и обалденным телом. И если ты просто пальцем щелкнешь, он положит к ногам весь мир. А я не красавица, обычная девчонка. Но он по каким-то своим мотивам выбрал меня Но с ним - плохо. И он уже не изменится никогда, хотя именно во мне он видит человека, с которым ему не стыдно плакать. Я возвращалась к нему несколько раз. И каждый раз жалела.

Стоило ли возвращаться? С журналистикой - тут вариантов не было. В МВД? Пока я не знаю условий. Не исключено, что я вернусь. Не знаю. Я уходила от дебила-руководителя, а не от своей работы. До пенсии мне осталось 4 года. До майора - 2. Сегодня я должна была обсудить этот вопрос с руководством, но был форс-мажор и я просто не успела. Мы отложили разговор. Если на должность Руслана - тогда пойду.