Это цитата сообщения
Галина_Германовна Оригинальное сообщение "Рыцарь прекрасной линии..." Стасис Красаускас (1929-1977). Линия третья...
Dj Rostej - Changes
«Создавать графические рассказы, графические поэмы — давняя моя мечта, это не значит, что я отказываюсь от иллюстрации. Обе формы будут сосуществовать в моем творчестве, дополняя друг друга».
Стасис Красаускас
Из серии "Окна". 1968
Из серии "Окна". 1968
Из серии "Окна". 1968
Из серии "Окна". 1968
Иллюстрация к книге А. Балтакиса "Пешая птица". 1968
Иллюстрация к книге А. Балтакиса "Пешая птица". 1968
Иллюстрация к книге А. Балтакиса "Пешая птица". 1968
Художник за работой над иллюстрацией к книге А. Балтакиса "Пешая птица". 1968
Иллюстрация к книге А. Балтакиса "Пешая птица". 1968
Из серии "Этюды на свободные темы". 1971
Из серии "Этюды на свободные темы". 1971
Из серии "Этюды на свободные темы". 1971
Из серии "Этюды на свободные темы". 1971
Из серии "Этюды на свободные темы". 1971
Гравюра для поздравительной открытки Ю. Палецкиса. 1970
Кто я?. 1970
Бегство от себя. 1971
Весна. 1971
Двойной портрет. 1971
Земля и небо. 1971
Обнаженная. Этюд с натуры. 1971
Иллюстрации к повестям Ю. Вайжгантаса "Дяди и тётки". 1958 .
Из серии "Движение". 1971
Из серии "Движение". 1971
Из серии "Движение". 1971
Из серии "Движение". 1971
Из серии "Полет". 1971-1972
Из серии "Полет". 1971-1972
Из серии "Полет". 1971-1972
Из серии "Куда идешь, человек". 1973
Из серии "Куда идешь, человек". 1973
Из серии "Куда идешь, человек". 1973
Иллюстрации к сборнику стихов Л. Левчева "Пристрастия". 1975
Иллюстрация С. Красаускаса к рассказу Василия Аксенова "Дикой". 1965-66
Иллюстрация к книге Ю. Балтушиса "Проданные годы". 1959
|
Дуализм (Искушение)
|
Иллюстрация к книге А. Пабиюнаса "Сто громоотводов". 1967
Пейзажный этюд. 1953-1954
"Саму суть графики создает конфликт, борьба двух цветов. Меня этот конфликт очень интересует, каждое его решение требует философского осмысления. Начинаешь мыслить образами, стремишься передать все их содержание в цветовом богатстве черного и белого".
Стасис Красаускас
Иллюстрации к поэме Р. Рождественского "Реквием". 1961.
Из воспоминаний Роберта Рождественского:
«… на моем письменном столе давно уже лежит старая фотография. На ней изображены шесть очень молодых, красивых, улыбающихся парней. Это – шесть братьев моей матери. В 1941 году самому младшему из них было 18 лет, самому старшему – 29. Все они в том же самом сорок первом ушли на фронт. Шестеро. А с фронта вернулся один. Я не помню, как эти ребята выглядели в жизни. Сейчас я уже старше любого из них. Кем бы они стали? Инженерами? Моряками? Поэтами? Не знаю. Они успели только стать солдатами. И погибнуть. Примерно такое же положение в каждой советской семье. Дело не в количестве. Потому что нет таких весов, на которых можно было бы взвесить горе матерей. Взвесить и определить, – чье тяжелее. Я писал свой «Реквием» и для этих шестерых, которые до сих пор глядят на меня с фотографии. Писал и чувствовал свой долг перед ними. И еще что-то: может быть, вину. Хотя, конечно, виноваты мы только в том, что поздно родились и не успели участвовать в войне. А значит, должны жить. Должны. За себя и за них».
Спустя четырнадцать лет Стасис Красаускас создал самую известную свою серию - цикл эстампов "Вечно живые". Она напрямую перекликается с иллюстрациями к поэме Р.Рождественского "Реквием".
Роберта Рождественского и Стасиса Красаускаса связывала крепкая дружба. Когда набрела в интернете на фотографию друзей, невольно заулыбалась - так радостно и приятно было смотреть на них. Такая живая, добрая фотография!
Юстинас Юстинаускас - роберт Рождественский со своим другом Стасисом Красаускасом.
Трудно рассказывать о художнике Стасисе Красаускасе.
Трудно, во-первых, потому, что говорить о живописи или графике — это все равно что говорить о музыке. Слова тут иногда могут только мешать.
А во-вторых, трудно, потому что сам я не художник и, следовательно, не могу объяснить его чисто профессиональных приемов, не могу раскрыть его «сугубо художественные» секреты.
Так что никакого искусствоведческого исследования о художнике Стасисе Красаускасе не будет…
Что будет?
Будет короткий рассказ о друге. О большом друге и большом человеке.
Он поразил меня с первой же минуты нашего знакомства. Поразил тем, что абсолютно не походил на художника (в моем представлении, конечно!). Высоченный и широкоплечий, он протянул мне руку, и, если бы меня не предупредили, что это молодой литовский график, я бы подумал, что это молодой и очень сильный спортсмен. Но если бы я так подумал, то, между прочим, не ошибся бы. Стасис Красаускас действительно был известным спортсменом — многократным чемпионом Литвы и чемпионом Прибалтики по плаванию. Семь лет подряд он был капитаном литовской сборной по водному поло. Кроме того, имел первый разряд по волейболу. Учился в Каунасском институте физкультуры.
А еще он учился в Вильнюсской консерватории. По классу вокала. У Стасиса был прекрасный драматический тенор, и петь он любил беззаветно! Пел литовские народные песни, русские романсы, арии из итальянских опер… Записи Шаляпина, Карузо, Гобби, Ланца и других великих певцов Красаускас мог слушать часами, сутками! Как он сам говорил: «Слушать и оттаивать…»
Внешне он был не по-слащавому красив, мужествен. И наверное, поэтому его пригласили сниматься в кино.
Стасис рассказывал мне об этом со смехом, однако снимался очень серьезно. Тем более что фильм был о войне. Кстати говоря, там, на съемках, художнику в полной мере пригодилась его спортивная закалка…
В Литве Стасис был потрясающе популярен! Ходить с ним по улицам Вильнюса, Каунаса или Паланги было почти невозможно. На него оборачивались как на взрыв!..
Зачем я это рассказываю? Ну какое отношение имеет, скажем, спорт, музыка или кино к творчеству Красаускаса-художника?
Убежден, что имеет самое прямое отношение! Ибо все это было частью его жизни, его натуры, его существа. Частью его личности.
Да, графика для него была главным делом. Она была его профессией, его болью, страстью, мечтой, призванием. Но все другие увлечения тоже неотделимы от него, тоже требовали выхода, тоже были по-своему главными — вот ведь как! И все это перемежалось и перемешивалось, дополняло и поддерживало, утешало и давало силы…
Он обладал еще одним важным качеством: при всей серьезности своей работы Стасис Красаускас мог чуть несерьезно и, в общем-то, иронично относиться к самому себе.
Он умел мыслить и хорошо говорил.
Наши встречи с ним почти каждый раз превращались в монолог. Монолог Стасиса Красаускаса. Его, обычно подтянутого, вежливого и молчаливого, прорывало, и он начинал рассказывать о своих мечтах, о планах, которые каждый раз потрясали меня неистощимой щедростью и бесконечной глубиной.
Его мечты не были абстрактными, а планы — условными.
Рассказывая, он время от времени хватал карандаш и принимался рисовать. Рисовал на чем угодно: на клочках бумаги, на салфетках, на журнальных обложках. «Приблизительно, я хочу, чтобы это выглядело так!..» — говорил он при этом.
А я смотрел на быстрый рисунок и почти не видел линий. Но зато ясно видел и понимал мысль. Точную, яркую, захватывающую! Она необъяснимо и странно рождалась на, моих глазах, вдруг становилась зримой, объемной, потом укрупнялась, заполняла комнату, улицу, город. Она уже принадлежала Земле, и от этого становилась еще больше…
В строгих, черно-белых гравюрах Стасиса Красаускаса живут и торжествуют все многоцветье реального мира, все его краски и все его полутона. А еще в них, безмолвных, все время живет и не смолкает настоящая музыка. Иногда тихая и нежная, а иногда яростная, грозовая, всепобеждающая!
Каким путем художник добился этого, я не знаю…
Он был моим большим другом.
«Был» я говорю лишь о человеке Стасисе Красаускасе. Этого человека, к сожалению, больше нет на земле.
А вот художник Стасис Красаускас был и есть. И убежден, что будет он всегда.
Стасису Красаускасу
Этого стихотворения Ты не прочтёшь Никогда…
В город вошли, зверея, Белые холода.
Сколько зима продлится, Хлынувши через край?
Тихо В твоей больнице…
– Стаська, не умирай!..
Пусть в коридоре голом, Слова мне не сказав,
Ставший родным, онколог Вновь отведёт глаза.
В тонкой броне халата Медленно я войду
В маленькую палату, В тягостную Беду…
Сделаю всё как нужно: Слёзы сумею скрыть,
Буду острить натужно, О пустяках говорить,
Врать, от стыда сгорая!.. Так и не разберу:
Может быть, мы играем Оба В одну игру?!
Может, болтая о разном, – Очень ещё живой –
Ты между тем прекрасно Знаешь диагноз свой.
Может, смеёшься нарочно В этот и прошлый раз
Голову нам мороча, Слишком жалея нас?!
В окнах больших и хмурых, Высветится ответ.
Как на твоих гравюрах – Белый и чёрный цвет.
И до безумия просто Канет в снежный февраль
Страшная эта просьба: – Стаська, не умирай!
Из воспоминаний Роберта Рождественского:
"Был такой литовский график Стасис Красаускас. Мастер неповторимо национального и в то же время гигантского всеевропейского таланта. Он был красивым, широкоплечим, очень сильным человеком. Окончил два института – художественный и спортивный. А еще учился в консерватории, ибо имел настоящий оперный голос. Был чемпионом Прибалтики по плаванию, капитаном ватерпольной сборной Литвы. Мне он казался человеком эпохи Возрождения. За всю свою жизнь он ни разу не болел. Ничем. Включая простуду. Самой первой болезнью оказался рак".
Могила Стасиса Красаускаса на Антакальнисском кладбище в Вильнюсе
Линия первая
Линия вторая
Линия четвёртая
Линия пятая
