Ты стала писать что-то такое, что зарывается в кожу,
Вгрызается в кости, подпрыгивает в животе.
Моя маленькая, по-другому совсем не бывает, иначе и быть не может.
Я в тебя проникаю, а ты во мне.

Моя маленькая, ёбнутой быть легче.
Никто не хватает за шею, не давит на плечи,
Не роется в голове.
Они говорят: "Что с тебя взять? Аривидерчи!
Ты погрязла, зачем нам копаться в дерьме?
Обращайся когда из башки своей выкинешь всех чертей."
И больше уже не лечат.
Моя маленькая, мне не надо других, совсем посторонних, кроме моих людей.
Ёбнутой быть легче.

И ещё - не стоит скрывать слёзы.
Плачь сколько можешь. Лупи кулаками подушку,
Плачь, моя милая, потом будет слишком поздно,

Потом будет жизнь. В ней расслабляться, увы, нельзя.
А пока ты читаешь книжки, играешь в игрушки,
Плачь моя милая,
Я поддержу тебя.

Сейчас зажимаю виски, чтобы пульс не выпрыгивал в воздух,
Пропускаю буквы, судорожно правлю.
Только что умирала со скуки, а вот сейчас,
Алекс, меня трясет. Ты знаешь, я истеричка,
Я кашляю.

Чтобы чем-то занять руки.
Я зажигаю спичку.

Алекс, ведь я себя просто калечу, когда молчу.

Меня выворачивает.

Алекс, мне хватит касания пальцев при нашей встрече,

Я обниму тебя, маленькая принцесса, вцеплюсь в предплечье,

и мы поревём.

Со всей мочи, взахлёб,

Ведь ёбнутым правда легче.