У стрекозы четыре прозрачных лаковых крылышка, и она умеет летать задом наперёд. Но об этом не кричат со всех телеэкранов, этим удивительным фактом не заполнены газетные полосы.
Полосы и топы теленовостей отданы подробному описанию, как ограбили, зарезали, убили. Кто кого издалека побомбил, и как это ловко и умно.
Анечка Свиридова, наконец, научилась произносить букву «ЭР» и ездить сама на маленьком велосипеде с двумя колёсиками торчащими по бокам. Но цивилизованное человечество не замечает этого прекрасного факта, как будто его вовсе и нет.
Может, потому, что у телевидения нет свободного места. По сорока шести телевизионным каналам показывают, как живут разнообразные бандиты. Наверное именно это для всех очень-очень важно.
Важнее, чем новые парты в четвёртом-бэ классе. Эти парты пахнут новизной и недавно снятой с них упаковочной бумагой. Но ни красоты этих парт, ни удобства этих изогнутых стульчиковых спинок, ни этого пьянящего и призывающего к учебным высотам запаха, телевидение и радио передать не могут.
Они рассказывают, как одни важные дяди и тёти приехали к другим, и стали обсуждать сколько всем нужно денег и насколько люди станут при этом счастливее.
Виктор Фёдорович стал счастливее, когда у него перестала болеть спина. Ведь, когда спина болела, он не мог протянуть руки и подкинуть высоко-высоко свою маленькую ласковую внучку. Когда она, семеня своими маленькими ножками, подходила и обнимала за ногу «Деда! Я узэ писла! Деда! Деда!» Но спина… И он не мог. А теперь может!
Но говорят и пишут не об этом. Потому, что те, кто говорит и кто пишет не хотят подкинуть внучку высоко-высоко, не чувствуют запаха новых школьных парт и даже не подозревают, что у стрекозы четыре сверкающих быстрых крылышка и огромные внимательные глаза.