Это цитата сообщения Оригинальное сообщение

НЕ всё для фронта, НО всё для Победы!


В 1942 году в Москве было открыто 2 училища для детей - сирот, а всего, в 1941-45 году было открыто 1800 школ и техникумов, 11 ВУЗов. Всю войну снимались художественные фильмы ...и сказки для детей. Издавались детские книги, журналы и газеты - более 30 наименований.
Ни в одной европейской стране, втянутой в войну этого не было, и не могло быть.

Казалось бы, история Великой Отечественной войны известна нам во всех деталях этой народной драмы: от величайших битв и событий до самых незначительных фактов личной жизни и военного быта её знаменитых и рядовых участников.

…Но оказывается, когда страна жила под девизом «Всё для фронта! Всё для Победы!», в ней происходили удивительные события напрямую никак не сказывающиеся на оборонной мощи армии, но поднимающие боевой дух граждан, пробуждающие несокрушимую веру в Победу.

Узнавая о таких фактах, понимаешь, что великий лозунг военного лихолетья можно перефразировать, несколько уточнив: «НЕ всё – для фронта, НО всё – для Победы!»
И самое отличительное – многие творческие свершения в области культуры быта зачинались по инициативе снизу – представители интеллигенции, рабочего класса, крестьянства писали в газеты и правительство с предложением открыть, построить, создать…

В тяжелейшем для страны 1942 году в прифронтовой Москве был пущен в строй Московский завод шампанских вин, а в далёкой от боевых действий Грузии - комбинат полусладких вин «Самтрест». За создание лучшей в мире технологии и аппаратуры производства шампанских вин (резервуарный способ) основатель научной школы советских шампанистов, дворянин Антон Михайлович Фролов-Багреев в 1942 г. был удостоен Сталинской премии и ордена Ленина. И если в 1936 г. в стране было выпущено 300 тыс. бутылок шампанского, то в 1942 г. — 12 млн. бутылок.

Столь яркие факты должны были донести до сознания народа оптимистическую мысль – впереди нас ждут великие победы, которые отметим мы советским шампанским и настоящим грузинским вином! А в 1944 году, сразу после освобождения Одессы, был восстановлен коньячный завод, открытый некогда «коньячным королём» купцом Шустовым. Сразу же после изгнания оккупантов началось возрождение и знаменитых заводов «Абрау-Дюрсо» на Кавказе и «Массандры» в Крыму.

Всю войну в Туле продолжали делать не только оружие и танки, но и выпекать знаменитые пряники. В 1942 году в городе Кирове, исстари славном вятскими игрушечниками, была открыта фабрика детской игрушки, а кооперативное государственное издательство (КОГИЗ) выпускало детские настольные игры. Потому что дети даже в годы войны остаются детьми…

А женщины остаются женщинами, даже отстояв сутки за станком на заводе или много часов кряду оперируя тяжелораненых, впрягаясь в плуги и бороны вместо лошадей или выполняя боевые задания наравне с мужчинами. Женщинам важно ощущать себя красивыми. А мужчинам легче идти в бой, зная, какие красавицы ждут их с победой.

Рассказывая в своём дневнике о Ленинграде, пережившем первую, самую страшную, блокадную зиму, драматург Всеволод Вишневский замечает, на первый взгляд, несущественные, но такие важные для переживших блокаду ленинградцев приметы обычной жизни:

«В витринах магазинов – шляпки (трогательно!), комиссионные вещи… Открылись киоски с водами… Очередей не видно… Детская беготня и даже волейбол. Глаз жадно останавливается на каждом проявлении жизни, на её вечном упорстве».

И ещё: «Мужество ленинградцев было поразительно. Постепенно притуплялась острота ощущения осады. Обстрел становится настолько привычной частью быта, что даже не мог прервать, например, танцев молодежи: Снаряды ложились в двухстах метрах, а девчушки, в праздничных платьях, беззаботно выделывали всякие «па»!...» - писал Вишневский летом 1943 г.

Видимо, провидечески прав был советский писатель Федор Гладков, заметивший ещё в первые годы Советской власти в романе «Цемент»: «Будущее - в мозгах, настоящим оно становится в мускулах»...

Такова особенность человеческой психики, оказавшись в экстремальных условиях, в состоянии длительного психологического стресса, мозг учится переключать своё внимание на бытовые мелочи, радоваться самым простым проявлениям чувств, заставляет организм не бросать обыденных привычек, не терять вкус к жизни и тогда сама жизнь начинает меняться к лучшему.

Английский журналист Александр Верт, приехавший в Советский Союз 3 июля 1941 года, написавший одну из наиболее объективных книг о войне, отмечал:

"Москва выглядела, как обычно. На улицах толпился народ, в магазинах всё ещё было полно товаров. По всей видимости, недостатка в продуктах питания не ощущалось: в первый же день я зашёл в большой продовольственный магазин на Маросейке и был удивлён широким выбором конфет, пастилы и мармелада. Люди ещё покупали продукты свободно, без карточек. Молодые москвичи в летних костюмах отнюдь не выглядели бедно одетыми. На большинстве девушек были белые блузки, на юношах – белые, жёлтые и голубые спортивные майки или рубашки на пуговицах и с вышитыми воротниками.
...Люди на улицах иной раз шутили и смеялись, хотя, что весьма показательно, лишь очень немногие открыто говорили о войне… Внешне жизнь, казалось, шла обычным порядком. Четырнадцать действовавших театров были, как всегда, переполнены; в ресторанах и гостиницах было по-прежнему набито битком..."

И даже после 18 июля, когда в Москве ввели нормирование продуктов (карточки), по свидетельству Александра Верта: «В магазинах ещё продавались кое-какие потребительские товары; в конце августа я даже умудрился купить себе пальто из меха белой сибирской лайки в магазине в Столешниковом переулке, где по-прежнему был довольно широкий выбор оленьих полушубков и т.п. Я заплатил за свою «собачью доху» 335 рублей, что было дёшево. Но другие магазины, как я обнаружил, быстро распродавали свои запасы обуви, галош и валенок».

Конечно, не московские магазины больше всего интересовали корреспондента Би-Би-Си. Его потрясли рассказы очевидцев о том, что даже в самые трудные дни битвы за Москву большинство московских предприятий (в том числе, лёгкой промышленности) продолжало выпускать продукцию.

В своей книге он приводит рассказ молодой ткачихи «Трехгорки» Ольги Сапожниковой о том, как 16 октября 1941 года фабрика оказалась закрытой и даже заминированной, но директор Дундуков, «никогда не терявший головы», остался на своём рабочем месте. А когда поступил приказ председателя Моссовета Пронина: «Ничего не взрывать», фабрика вернулась к нормальному режиму работы. «Мы все почувствовали себя гораздо лучше и веселее», - вспоминала Ольга Сапожникова.

О том, что именно этот «возврат» к обычной жизни, к привычному её ритму был очень важен в те дни, вспоминает в своих мемуарах и строитель московского метрополитена, Герой Социалистического Труда Татьяна Фёдорова:
«Осенью сорок первого я сдавала воздвигнутые метростроевцами оборонительные сооружения молоденькому военпреду. После соблюдения всех формальностей, когда документы были подписаны, он сказал: «Вы знаете, товарищ Фёдорова, сегодня наш радист слушал как всегда московские «Последние известия». А потом стали передавать объявления, что в городе открылись мастерские по починке примусов, обуви… Вот здорово, правда?» Я согласилась с ним, что «здорово», хотя, по правде сказать, мне сначала это показалось даже какой-то мелочью, не заслуживающей внимания, и я не поняла, что так обрадовало фронтовика. Однако иногда самая незначительная мелочь приобретает глубокий смысл».

Несколько под иным углом зрения говорит об этом журналист Николай Вержбицкий в своём «Дневнике москвича»: На дверях мастерской записка: «Все ушли на фронт. Обувь в починку принимается там-то и там-то».
Какой простой, «обыденный» и не пафосный героизм в этой скупой строчке!

А московский врач, заведующая поликлиникой Елена Ивановна Сахарова на страницах своего личного дневника, повествующего о трудностях госпитальной жизни, густо пахнущей кровью, гниющей плотью и карболкой, вдруг чисто по-женски обмолвилась: «Купила себе меховое пальто за 1300 руб., кролик под котика, щипаный, цвет дымчато-коричневатый, очень красивый, сшит из спинок полосками – одна более светлая, другая более тёмная. Вид весьма богатый, для такого манто нужна машина, а не трамвай».

На этом прифронтовом московском трамвае, холодном, полутёмном и едва-едва тащившемся по рельсам доктор Сахарова с друзьями-медиками ездила на премьеры спектаклей в московские театры. А по вечерам часто пекла пирожки и подкармливала ими раненых бойцов, устраивала танцы под патефон и мечтала, как встретит она своего любимого Бориса, оказавшегося в далеком Ташкенте после тяжелейшего ранения в тазобедренный сустав.
К сожалению, дневник обрывается 31 мая 1942 года, и мы никогда не узнаем, дождалась ли Елена своего Бориса, но можно предположить, что если они все же встретились, она надела свой самый красивый и модный наряд. Ведь она так стремилась оставаться Женщиной.…

К сожалению сегодня многие российские предприятия, успешно работавшие даже в годы войны, оказались на грани банкротства или просто перестали существовать…

Сегодня, когда наша страна берёт курс на скорейшую модернизацию всех отраслей российской промышленности, неплохо бы вспомнить о том, что в годы войны подобная модернизация была проведена дважды! В начале промышленность и экономика «были переведены на военные рельсы», а после Победы страна в кротчайшие сроки вернулась к мирному строительству. Но модернизации должна предшествовать мобилизация! Мобилизация духа. Ведь именно об этом свидетельствует история Великой Отечественной войны. Ибо «будущее в мозгах, настоящим оно становится в мускулах»…

Источник