Директор интерната, по совместительству учитель рисования, рассказал, что дети его не смогли нарисовать рябину:

- Они ее никогда не видели вживую, представьте. А надо-то всего: спуститься со 2 этажа, да завернуть за угол, рябина во дворе интерната растет. А у детей нет ног, и нету инвалидных колясок.

Слава Богу, у Дениса есть ноги и глаза, и он видел рябину… У Дениса не было рук. Где у обычного человека локти – у него обрубки, культи, с какими-то инопланетными выростами: ими-то он и хватал кисть и размалевывал разделочные доски. Проходили хохлому – писал птицу-тройку, городецкую роспись – выводил красивых райских птиц. И его доски были самые культяпистые, их чаще всего и раскупали склонные к красоте домохозяйки.

Мне похвастались этим воспитанником – Денисом Ивановым. Он как раз должен был выпускаться. Из казенных стен – в бурную жизнь. И я решила, что Денис – великий художник. Надо только ему помочь жить в этой мечте. Нет у него рук – мы станем его руками. Нет покровителей, мамы-папы – мы будем ему крестными феями. 

И я начала писать про самородка из Кусинского интерната. С мечтой, но с ограниченными возможностями.  

Я организовала ему общежитие, «поступила» в художественное училище, хотя преподаватели качали головами. Я писала о буднях пацана: и с помощью читателей – сумасшедших мамашек, сердобольных бабуль-прихожанок мы вили ему гнездо. Кровать, сенсорная стиральная машина-автомат, кроссовки, куртка на зиму. Справляли новоселье – решили открыть консерву – не оказалось открывашки. И назавтра шквал звонков – вот ему открывашка. Ты, парень, только учись!