…Чтобы гипертония не правила бал, маман устраивает аэробные прогулки от сеновала до Круглого камня. Гуляет в усиленном темпе два раза в день. Лыжные палки носить стесняется, уверена, что в деревне засмеют.
Вечером в Сочельник маманька вышла и глазам своим не верит. В печной трубе у Ипатовых – поросенок торчит. А с сеновала Незнамовых – курица петухом запела…
Вот тут маман и пожалела, что нету у нее лыжных палок. До дому добежала и давай, как не стыдно, филолог, высшее образование, без предрассудков, Нинке Гоголя пересказывать. Та ржет - не верит…

Бесы решали, где в этом году, на излете целого десятилетия, собирать слет нечистой силы. И когда тянули таблички, среди которых были и Майами и Канары, какой-то чертенок из свиты сунул им новую географическую точку – д. Владимировка. (У него там тетка живет, надо бы проведать).
- Эх, тудыть ее в качель! – чертыхнулась Баба-Яга, и.о. председателя Земного Шара, сверив по навигации ГЛОНАСС на ступе координаты. – Дыра дырой! Там и Дома Колхозника нет.
Но решено было, пришпорив метлы, вылетать в 23.00.

…А в деревне Владимировка среди местного небесявого населения насчет празднования Нового года вышли споры. Одни посчитали, что негоже в Новый год грязными входить и помылись в пятницу. Другие, «староверы», растопили баню по старинке, в субботу, то есть уже в Новом году 1 января.
- Мать, а мы когда будем мыться? – спрашивает Николаич Васильевну.
- В субботу – приказывает Васильевна.
- Мать твою в негашеную известь! – ругается Николаич. Но тихо, чтоб супруга не слышала. Отодвигается у него законный повод выпить – банька.
Сидит Васильевна, чай шалфейный пьет. Соседям, которые на западный манер на улице иллюминированную гирлянду повесили, косточки промывает:
- Ишь, жгут сколько света. Не считают денег, знать, ворованные потому что…
Деревня Владимировка в этом году офонарела. Раньше по звездам дорогу в гости торили, сейчас другие маяки – электрические. На 50 дворов навесили аж шесть фонарей!

Николаичу дети из города подарок прислали. Бинокль. Глядит он в бинокль – природой любуется. Вот домишки деревенские как куличики пасхальные со снежной глазурью на макушке. Вон дом лесника: большой – как сырная голова. Сугробы – как сахарная пудра и кокосовая стружка. Хоровод сосенок. На деревьях на том берегу реки – словно вязаные крючком белые салфетки. Не деревня – а скатерть-самобранка к рождественскому столу. Застеснялся Николаич, в прошлом учитель-трудовик, а ныне пенсионер, образного сравнения, крякнул:
- Закуси только и не хватает.
Огурчика, скользкого опенка и потной, чтоб слеза по ней сбежала, водочки. Чем бы Николаич не занимался, а мысли его закольцовывались всегда одинаково. И не было дня, чтобы он остался трезвый.
- Слышь, Надьк, - Николаич подмигнул тестю заговорщицки. – Не по-людски это ждать 10 часов. Надо же Старый Год сначала проводить!?
И согласилась Надежда, и наметала на стол салатов да котлет. И выпили. Как без этого. По три рюмки всего. И будто в сон летаргический упали. Так Новый Год и проспали. Тесть – восемьдесят лет в обед – крепче всех оказался - разбудил в 1 час ночи. Надежда эхэхекнула и продолжила сладко спать.
Николаич же, опростав бутылку, вышел на улицу. Недогуляла душа. Из берегов просится.
Сродников надо бы попроведовать, думает Николаич, уж там нальют.

А на деревню ночь упала, только звезды не спят. Собаки перебрехиваются.
Возле клуба – молодежь дискотечная. На мотоцикле из соседней деревни приехала.
- Николаич! Комар тебя забодай! – кричит сват из соседней деревни.
- Петрович! Корефан разлюбезный! Как сватья поживает? Что дети подарили к Рождеству?
И рассказывает Петрович, что детки задарили часы с боем. В черном футляре – породистые такие часы, старинные! Бьют, черти, в час ночи – один «бам», в два – два бама. И не затыкаются ведь.
- Только у нас, стариков, послеобеденный сон в храп разворачивается, они как бамкнут по мозгам. Выселили мы их на второй день в другую избу – летнюю. Не сообразили, как батарейки вытащить. А детям наказали больше таких часов дорогих не дарить, зря денег не тратить! Лучше галоши везите.

А это был сочельник, напоминаю. Уже первая партия участниц фестиваля Нечистой Силы прибыла с ураганной скоростью 54 метра в секунду по воздушному коридору Лас-Вегас – Владимировка. И начали озоровать ведьмы: кому в глаза снега пустили. Кому фонари погасили.
Забеспокоился баб Таин кот, который по вечерам обычно ей сказки сказывал. Стал пеленговать ушами шабаш. В это время в окно постучали:
- Фулиганы! – закрестилась баба Тая.
Это Николаич был.
Он рассказал, как поехал со сватом в другую деревню. И видел, как на небе ведьмы в ступах танцевали…Что бросались они на мотоцикл «Урал» как подбитые мессершмиты и хохотали, чтоб не замерзнуть.
- Пить надо меньше! – сказала баба Тая и прогнала его за порог.

А вы, дорогие мои, чудо какое-нибудь видели на Рождество?
Простите, что так поздно пишу…