* * *
- Санечка, привет! Как здорово, что я тебя нашла! Как ты? Как семья? Как сын? Как работа? А работаешь где? Там же? А живешь с кем? С той же...?
- Сын у меня тот же!
Попытался направить я этот словесный поток в нужное русло.
На том конце провода возникло легкое замешательство, но, там быстро оправились от такого неожиданного заявления, и меня накрыла новая волна:
- Ты не помнишь Валеру с нашего курса? Так вот! Он сейчас депутат. Мы ходили... Нам помещение... Даже не вышел. Общался через секретаря. А нам помещение... Тесно нам. У нас детишки. А помещения нет. А детишки хорошенькие. Нам подвал не подойдет. У нас студия. Свет надо. Побольше света. Студия же... И помещение... И чтобы со светом. А он говорит - резолюцию... А я знаю эти резолюции - как ютились, так и будем ютиться. А помещения мы не увидим. А где мы его увидим? Здесь уже все застроено. И распродано. И перестроено. А потом перекуплено. А нам бы расшириться. А как расширяться? Нет помещения же!
А я чего звоню-то?
Вдруг неожиданно спросила она меня.
Честно признаться - точно такой же вопрос начинал потихоньку терзать и меня, но задать я его не успел.
- Знаешь что, Санечка? Приходи-ка ты к нам. Ну и что из того, что тесно? Зато у нас не дорого. У нас же не только детишки. В том году дядечка ходил. Хороший такой дядечка. У нас же творчество. Мы тебя научим чему-нибудь?
- Мне со своим пластилином прийти?
Собрал я весь имеющийся в запасе сарказм, узнав, наконец, по голосу свою однокурсницу.
- Не обязательно с пластилином, Саш - сразу перешла она на деловые отношения. Приходи пока без всего. Я тебя с художником нашим познакомлю. Он тебя рисовать научит...
Может быть...
Добавила она после минутной паузы, вероятно, вспомнив мои нетленные творения в этой области.
Рисовать научиться очень хотелось, поэтому на следующий день я стоял на пороге детской студии изобразительного искусства и на вопрос администратора, как меня представить художнику, не задумываясь, нагло врал:
- Скажите - юное дарование пришло!
* * *
Александр Захарченко 2009