Знаменитому россиянскому писателю и сценаристу Пухальцеву голливудский гений Твентин Карантино заказал сценарий нового блокбастера на русскую тему, предложив на выбор любую пьесу модного автора А. Чехова.

Правда, “Чайку” он отверг сразу, так как понимал, что после “великого и ужасного” Хичкока с его “Птицами” ничего мало-мальски гениального в этой тематике сделать уже нельзя.

– Прекрасная возможность раскрыть этим поглотителям поп-корна, что такое загадочная славянская душа и какова в деле российская творческая интеллигенция, – азартно шептал Пухальцев, обливаясь слезами над несчастной судьбой трех провинциальных барышень в своем талантливом изложении.

Через месяц сценарий был готов, и Пухальцев, подстегиваемый давно и моментально разметавшимся авансом, отправился на смотрины к далеким американским братьям по разуму. Встретили его радушно, но по-деловому, в студии уже был приготовлен стул с надписью на импортном языке “PUCHALCEV”.

Карантино был в восторге от сценария и начал строить планы на “Оскара”.

– Все о’кей, – хлопнув по плечу заокеанского коллегу, сказал через неделю великий режиссер. – Но мы с тобой увлеклись, совершенно забыли о политкорректности, придется чуть-чуть подправить. Одна из сестер, я думаю, Мэри, должна быть черной, тьфу-ты, афро-американкой, к тому же Глуппи Вольберг, которой я думаю отдать эту роль, будет хлопотно каждый день гримировать под евро-американку.

– Да, но ведь все трое – родные сестры, это биологически невозможно!

– Вообще-то для американской науки проблем нет, но это сильно увеличит бюджет фильма. Может быть, она родилась от суррогатной матери? О! Есть отличный ход. Их отец – потомственный алкоголик-педофил, и однажды мать в отчаянии отдалась негру, тьфу-ты, афро-американцу, конечно, вот все и сойдется как нельзя лучше, можно будет смастерить забавные сексуальные сцены...”

– Но, простите, секс...

– Да, старик, ты прав, что вспомнил о правах секс-меньшинств, я думаю, старшая сестра будет не просто старая дева, она – трансвестит и делала операцию по перемене пола у знаменитого XX, с которого мы возьмем кругленькую сумму за скрытую рекламу.

– А младшенькая? – прошептал в полуобморочном состоянии Пухальцев.

– А ты не так прост, я понял твою задумку! – в восторге закричал Карантино. – Как я сам не догадался: конечно же, она – дебил от рождения, все время будет ездить в инвалидном кресле новейшей конструкции. Сексуальные сцены в движущемся кресле снимем с четырех камер, этого не было даже у Спилберга! Открываются сумасшедшие возможности для эксперимента, это будет дико смешно!

И он, будучи еще и гениальным актером, гениально же изобразил скрюченное тельце с косоглазым личиком, высунутым языком и вяло разбросанными ножками. Но тут же пружинисто вскочил со стула, на спинке которого было написано “KARANTINO”, и деловито сказал:

– Пусть молодежь видит, к чему приводит алкоголизм. Только сможем ли мы на эту роль заполучить Мадонну? Хотя нет, она не потянет, тут нужен интеллект Джоди Фостер, университетское образование.

– Но ведь младшую сестру безумно любит аристократ, офицер в отставке, трудно поверить, что он питает нежные чувства к парализованной идиотке.

– Так он же наркоман! Вечно обкуренный и обколотый, он ничего не видит вокруг. За что и был выгнан из армии. Вот кто меня волнует, так это их брат Эндрю, вялый тип, играет на скрипочке, как-то он мне не очень понятен. Я думаю, ему надо придать побольше энергии, задора, если уж он так любит музыку, пускай читает “рэп” под барабаны. Молодежь валом повалит на фильм.

Режиссер размечтался и, не глядя на поникшего соавтора, начал выдавать идеи по раскрутке фильма: футболки, пивные кружки, пакеты для мусора, электронная игра, конкурс на лучший дизайн презерватива “Три сестры”. Американский заштатный городок в глубинке – Москва, куда почему-то так стремились сестры, будет включен в модный туристический маршрут...

– Да, – взвился Карантино. – А саундтрек! Тут рэпом не обойдешься.

– Может быть, Эннио Макаронне? – слабо пискнул Пухальцев.

– Нет, нам нужен кто-нибудь, кто знает все семь нот.

Людмила СОСНОВА

– В конце концов, предлагаю что-нибудь из русской классической музыки, в фильме должен быть хоть какой-то русский след! – задиристо выкрикнул вконец ошарашенный сценарист.

– Ну, русский след у нас будет такой, что не объедешь. Полковник расквартированного в городке полка морских пехотинцев, который и совратил нашу Мэри, оказался русским сотрудником КГБ, перевербованным ЦРУ, которое забрасывает его в Краснодарский штат, где тот будет работать по легенде председателем президента. Но это все потом, потом, уже в продолжениях: “Три сестры-2” и “Три сестры-3”.

– Это какой-то абсурд, я ничего переписывать не буду! – прокричал, гордо выпрямившись, Пухальцев упоенному собой и радужной перспективой Карантино.

– Да, кстати, вот утвержденная сумма твоего гонорара, – сказал жизнерадостный гений и энергично протянул несчастному строптивцу салфетку с написанными цифрами.

НЕМАЯ СЦЕНА, КРУПНЫЙ ПЛАН

– А не ввести ли нам в сценарий парочку маньяков или, на худой конец, серийного убийцу? – взглянув на убедительные нули, подхалимски предложил Пухальцев.

ЗАНАВЕС

© "Литературная газета", 2002