Название: Черновики грусти
Автор: Mnemozina
Бета: AbelAmiriky
Рейтинг: PG
Пейринг: Саске/Наруто
Жанр: РОV Наруто
Размер: мини
Дисклеймер: все Кишимото
Размещение: только с разрешения.
Статус: закончен
От автора: Критика приветствуется.

***
Эти записи были найдены случайно. В старом домике в глуши леса. Раньше здесь жил человек, у него было свое хозяйство, огород. Неподалеку от этого места есть опушка, обрамленная по кругу лесом. Здесь невероятно прекрасно и тихо. И отсюда начинается эта история. 
1.10.** 
Хочется начать с «однажды, давным-давно, в предалеком царстве, тридесятом государстве... », но мы уже давно не дети, чтобы читать сказки... Поговорим же не о жизни какого-нибудь сказочного героя, а о моей жизни, жизни Узумаки Наруто – автора этого дневника. 
Есть люди, которым всегда забываем сказать спасибо. Мы считаем, что это само собой разумеется, мол, так и надо, они сами знают, что мы им благодарны. Но это не так. В жизни очень важно забывать дурное, но добро и внимание, поддержка и понимание – те вещи, забывать которые мы не имеем права. 
Так велико и так мало влияние одной личности на другую. Одной можно просто не заметить, другой можно посвятить всю жизнь. Именно о последнем я хочу написать. 
Учиха Саске. 
У каждого человека свое предназначение. Каждому что-то предрешено, и это что-то написано на линии нашей судьбы. На первый взгляд у Саске нет ни одной эмоции, но это только на первый. Те, кто сами никогда не разочаровывались в жизни, не теряли ее смысла, никогда не поймут боль другого человека. 
Так и с Учихой. Вы говорите, что у него нет веры. Прекрасно! Но, когда вы это произносите, вы задумываетесь над тем, насколько это глупо? Это все равно, что обвинять несчастного в его судьбе. Он бы и рад улыбнуться, да не дается это ему. А вас лишь пугает его холодная расчетливость, трезвость мышления. 
Да, не спорю, в его мыслях и чувствах есть некая искаженность, размытость что ли, но это лишь от того, что он очень рано столкнулся с «жестоким миром» и собственной никчемностью. Несмотря на все это, душа его еще не прогнила. Стоит лишь удобрить ее хорошими воспоминаниями, оросить теми чувствами, которые до сих пор сидят глубоко в нем, и мир увидит совершенно иного человека с душой, похожей на прекрасный полет бабочки. 
Но вернемся к цели. Не из-за этой ли никчемности он и решил убить брата? Все, ради чего надо жить. И ничего больше... Нет, Саске не такой. Он не настолько равнодушен к окружающему, не скрывая, несет свое страдание. Он не прожигает свою жизнь, тратя время на ничтожества. Он назвал все это по-другому: «Месть за семью». Но пусть мишень выбрана, кунай сталью холодит руку, он все продолжает бешено гоняться за братом, ища его повсюду. 
И все-таки он как хорошая книга, которую хотелось бы дочитать, которая занимает мысли, цепляет сюжетом. Это как блеск молнии, как бесшумно-прекрасный удар катаны, как весенние лепестки сакуры, рассыпающиеся по гладкому дорогому шелку... 
Даже наши редкие встречи лишь добавляют масла в огонь: как хорошо построенный роман, в котором главы перепутаны местами, но читая каждую из них, не важно, будь то начало или конец, ты медленно, но верно восстанавливаешь картину случившегося... 
14.11.** 
Я подумал... Много ли изменится в тот день, когда нас не станет? И понял... Нет, когда нас не станет, ничего не изменится... 
Ведь вокруг будут те же люди, у них будут те же проблемы, появятся те же решения. Не изменятся и будни: будет та же суета, рабочая неделя, сложные миссии разных рангов, за ними выходные, дни рождения, свадьбы, дети, внуки, и вновь похороны. 
Бабулька Цунаде все так же будет тайно от Шизуне попивать саке, все так же будет ворчать на Конохамару, и, может быть, как-нибудь, ненароком, вспомнит о нас... 
Каждое утро солнце будет вставать и радовать людей началом нового дня, тот же дождь будет орошать пахотные земли, тот же ветер унесет пепел с пожарищ, а зимой тот же снег укроет города и села, с новой весной появится старая сырость, ее сменят жара и утренняя роса, и тот же град будет каждый раз приходить вместе с дождем. 
Будут те же новости, катастрофы, войны, спасения, везение, халатность, предусмотрительность... 
Когда нас не станет, все так же будет заканчиваться горячая вода во время душа, скисать молоко в холодильнике. Будут теряться ключи, исчезать нужные вещи, ломаться краны, и неожиданные подарки будут сваливаться на нас. 
Но в этом новом мире не будет нас. 
С каждым прожитым днем будут стираться воспоминания, бледнеть, испаряться в окружающих лицах и думах: 
- Помнишь, был когда-то великий мститель? Он был силен, умен, словом гений. Он убил своего брата и чуть не погиб сам... Помнишь? 
- Да, да... Кажется, припоминаю, это тот, который предал нашу деревню и свою дружбу? 
- Не знаю, легенда об этом умалчивает. 
С воспоминаниями такая же история. Поначалу они прочны, более того, имеют обыкновение всплывать на поверхность вне зависимости от нашего желания или желания тех, кто о нас помнит, они ярки настолько, что при рассказе можно «ощутить» даже запахи. 
Потом и эта броня изнашивается и рассыпается, исчезает, будто ее и не существовало вовсе. Собрать воедино умершее воспоминание не под силу никому. Только редкие движения, нужные слова, порой самые незначительные, нет-нет, да и напомнят тебе о том, кого нет рядом. Это подобно брожению по Вавилону, осматриваешь руины и силишься понять, почему это было важно и интересно в прошлом, почему твоя жизнь когда-то была совсем другой? Два неразрешимых вопроса, ответами на которые является время. 
Но мысли ускользают, воспоминания туманом проходят сквозь тебя и возвращаются в неизвестность, туда, откуда и пришли. Становится не по себе. Ты должен был это знать, должен был это помнить, а, может, так же и изменить. И оправдываешься тем, что прошло много лет, и русло твоей реки изменило свое направление. 
Но однажды, надеюсь, ты зайдешь в мою старую квартирку, если Цунаде не отдаст ее никому, полезешь на старый антресоль и в самом дальнем углу наткнешься на бледную, выцветшую, «не забытую временем» фотографию команды №7. Может, даже вспомнишь наши былые годы, старые времена. И снова откуда-то нахлынут потерянные в глубинах памяти остатки воспоминаний, но теперь это уже не туман, это полноводная река, а также это могут быть просто твои слезы. 
Ты улыбнешься, выпав на несколько мгновений из своей повседневности, соединишь нас и уже не нас. Ты не станешь жалеть о случившемся, просто получишь нежданный царский подарок подтверждения жизни. Врачи называют это преждевременным сокращением сердечной мышцы, но ты же знаешь правильное название, верно? 
20.12.** 
Зачем я начал эти записи? Да, согласен, это сущий бред. Я не умею писать красиво, но мысли... мысли, которые рвутся наружу, как будто сами появляются на бумаге. Они не нужны никому кроме меня, поэтому можно написать все, что пожелается и как пожелается. 
Я давно поставил себе диагноз: я болен тобой, Саске. Здесь я не пытаюсь тебя оправдать перед кем-то или защитить. Может, я просто пытаюсь тебя понять. 
Снова и снова ты уходишь от меня таким же неполным и не разгаданным, как и при первой встрече. Даже поэтому хочется дочитать тебя до конца. Пусть твое сердце занято другим, пусть оно забыло, что значит любовь... Я буду продолжать свои записи... 
Ты сделал меня эгоистом, влюбленным эгоистом, что вдвойне плохо. Мне плевать на окружающих, хотя я все так же улыбаюсь, все так же жизнерадостен, но это лишь поверхностно. Я понимаю, что это безумие, но этот порок я не хочу перебарывать... 
Мне грустно, но грусть моя светла и радостна... Я просто возвращаюсь к нашей первой миссии, первому привалу. К одной быстрой, но маленькой речке, чем-то похожей на нашу дружбу. Около нее каждую весну расцветает теперь уже большая сакура, косточку которой мы тогда закопали. Помню, вишня была в тот день особенно вкусная. Теперь это остается только вспоминать, как прекрасное видение, немного бледное лицо с выражением укора и безразличия, с грустной улыбкой на лице... 
А ты все продолжаешь бешено гоняться за братом, ища его повсюду... 
*** 
Эта запись была последней. На следующей странице красивым, каллиграфическим почерком было выведено: «Закончен». Вероятно, мы так бы и не узнали, чем на самом деле завершилась история этого мальчика, но к корочке было прикреплено 2 листочка. Один из них представлял справку, на которой значилось: «Узумаки Наруто. Причина смерти: извлечение девятихвостого. Смерть от истощения. 31. 12. **, 23:59». Вторая же являлась старым снимком или прекрасной работой художника, потому как выполнена она была искусно, нет, скорее достоверно. На ней был изображен черноволосый юноша ночью рядом с могилой. Луна нежно освещала опушку, все здесь было живым, кроме одного солнечного мальчика, так и не дождавшегося своего друга. 
Сегодня, уже спустя многие дни и годы с того дня, когда нашли эти записи, история покрылась своими тайнами и загадками и получила название: «Черновики грусти».

Конец.

[\]