- Ну останься, - говорит он, - останься,
я отдам тебе это чёртово право
ходить налево и ходить направо,
хоть бежать, хоть лететь – только останься.
Я тебя, словно варежку, белой резинкой
привяжу – ты иди, а потом возвращайся,
но только, пожалуйста, ещё останься,
я буду тебе второй половинкой.

А мне хотелось, чтоб он говорил «голубка»,
чтобы губы дрожали от переизбытка…
Господи, что же это за пытка,
что за такая чёртова мясорубка?
Когда ещё не прожита половина жизни,
а половина вечной любви – уже, пожалуй,
и даже большая её часть… не жалуй
меня, не щади, ни ныне ни присно,
потому что, ну сколько же уже можно?
Во всём, что имею, я сама виновата,
и вся уже обложена бинтами и ватой
там, где вводилась любовь подкожно.
И кому я сдалась – такая вот половинка,
не годящаяся даже для медленных танцев.
А он говорит: "Ну останься, останься…"
И всё тянет, как варежку на резинке…