На полке лежит пирожок. Любимый и желанный пирожок, может немного жёсткий, да и зубы могут заболеть от него, сладкого моего, но это всё ерунда, главное — он такой вкусный, лучше любой другой конфеты.
Мужественная враля, скрипя сердцем, смотрит в другую сторону и упорно не берёт пирожок с полки. Может, села на диету, а может, из ещё каких высокоморальных побуждений (пирожок должен достаться дистрофичным детям Африки). В своём театре одной актрисы и пустого зрительного зала она создаёт уникальную оду гуманизму и самоотверженности.
Никто не узнает, что…
Эта полка слишком высока. Чтобы насладиться пирожком, не обойтись без стремянки. Но я никогда прежде не пользовалась стремянкой — боюсь с неё больно грохнуться да и просто облажаться. Ещё хуже то, что у меня своей стремянки нет — просить её надо у соседа, да-да того самого, с которым я не здороваюсь и регулярно уезжаю на лифте прямо у него из-под носа.
Но никому не интересно, что…
Я знаю, мой пирожок спрыгнет… спрыгнет сам ко мне в руки, стоит мне улыбнуться в его сторону и поманить пальчиком.
Пообещать, что я буду жевать его ласково (не так безразлично к его собственным чувствам, как раньше).
( это я-то, изменюсь, буду внимательна к кому-то не из под палки, )
Надуть его нетрудно, у него вместо мозга — повидло. Одинокий пирожок, изрядно отвыкший от этого своего полочного одиночества, потому и опаздывающий сообразить — запечённый в нём ключик подойдёт к маленькой дверце, что за холстом с нарисованным котелком, а за дверцей — чудесный рай для свободных пирожков и пышек…
Если не успею — он всё-таки воспользуется ключиком. И будет не мой пирожок, а свой собственный Тёртый Калач.
Наверное - это тяжело не есть. Я всегда ем много и плотно, но у меня быстрый обмен веществ, поэтому и худая. Пойду поем пожалуй. Эти разговоры о еде пробуждают во мне аппетит.