Смешную фразу надо лелеять, холить, ласково поглаживая по подлежащему.
И. Ильф
Хотите узнать верный путь наслаждаться действительностью? Узнать рецепт мудрости и получить прививку оптимизма? Вы готовы не только нежно улыбнуться себе любимому, но и включить самоиронию? Тогда это для вас, читайте и блаженствуйте.
Какое блаженство проснуться и знать,
Что вам на работу не надо бежать.
И день наступающий очень хорош,
А если болеешь, то значит - живешь.
И старость - совсем не плохая пора.
Да здравствует время свободы! Ура!
***
Какое блаженство в постели лежать
И на ночь хорошую книгу читать.
Сто раз прочитаешь знакомую прозу,
И все тебе ново - спасибо склерозу!
***
Какое блаженство! Я в старости знаю,
Что всей красоты своей не потеряю.
Нельзя потерять то, чего не имела.
Красавицам - хуже. Но это-их дело.
Для них этот фитнес, диета, подтяжки.
Мне жаль их. Ну что же! Держитесь, бедняжки!
В канун Нового года я наткнулась на эти жизнелюбивые остроумные стишата в Интернете и ощутила резкий подъем настроения. И даже желание писать собственные "куплеты" по поводу счастливых моментов бытия. Так-так, а кто автор? Инна Бронштейн? Не слышала, кто это, откуда…
Забравшись для выяснения истины в дебри мировой паутины, позже связавшись с другом автора стихов, я поняла, что Инна Бронштейн - это явление, да еще какое. Как иначе объяснить то, что написанное никому не известной и не пользующейся Интернетом пенсионеркой стало широко известно и популярно?
Она пишет стихи, большинство из которых начинаются со слов "какое блаженство…". Первоначально подумалось: "Вероятно, авторша живет и горя не знает, а на досуге, от переизбытка жизненных удач, радостные строчки сами собой складываются у нее в голове".
Но я ошибалась. Как известно, мир не всегда такой, каким кажется. С жизненными удачами у Инны не заладилось с детства. Хотя это, конечно, как посмотреть. Если посмотреть глазами автора "блаженств", то еще как повезло, что дышит, жива, относительно здорова, окружена друзьями.
Она родилась 2 января 1931 года. Отец, Яков Бронштейн, был весьма известным в Беларуси литературным критиком, членом-корреспондентом АН БССР, профессором, членом СП СССР с 1934 г., секретарем еврейской секции Союза белорусских писателей.
Раннее детство Инны выпало на 30-е годы, время мощного индустриального развития страны (не в последнюю очередь обеспеченного рабским трудом миллионов зэков) и "культурной революции", которая от литературы и искусства ожидала вполне определенного воздействия на массы. Приближались годы Большого Террора, когда миллионы человеческих судеб были перемолоты жерновами сталинской репрессивной машины.
Жертвами становились представители всех, без исключения, социальных групп, в том числе и тех, которые еще недавно с плеча со свистом крушили старый мир, думая выстроить для себя новый.
Выстроили. Кто был ничем, стал всем и получил право карать. Среди крестьян и рабочих, казачества и военных, духовенства и интеллигенции каждый второй вдруг оказывался шпионом разнообразных мастей и разведок.
Чтобы выполнить план по выявлению "социально чуждых элементов" и разоблачению врага, бдительные Шариковы и Подшипниковы не гнушались даже нелепыми поводами: брали за оговорки, за ошибки в тексте.
Художник, пропустивший на плакате букву "р" в слове Сталинград (так что читалось "Сталин гад"), представлял страшную угрозу государству и был расстрелян. Мальчишка, в школе на перемене отфутболивший корзинку так, что она зацепилась и повисла на портрете тов. Сталина, был настолько опасен власти, что его арестовали (рассказ моего отца).
Под "антисоветскую пропаганду" можно было подвести что угодно. А уж интеллигенция всегда отличалась вредной привычкой думать, за что и была на заметке, или, лучше сказать, на мушке. В припадке шпиономании вся партийно-государственная машина Советского Союза работала в одном направлении: в тюрьму и на кладбище.
11 сентября 1937 года Яков Бронштейн, в числе многих представителей еврейской творческой интеллигенции, был арестован. Его расстреляли в ночь с 29 на 30 октября 1937 года в тюрьме НКВД в Минске, так называемой "американке". В ту страшную ночь были расстреляны более 100 человек: литераторы, священники, учителя, ученые…Якову Бронштейну было всего 38 лет.
Ближайшие родственники репрессированных тоже автоматически становились жертвами репрессий. Жены получали по 8 лет лагерей с формулировкой ЧСИР ("члены семей изменников родины"), детей старше 18 отправляли в лагеря на 5 лет с такой же формулировкой, а малышей до 5-6 лет разбрасывали по детским домам, меняя при этом их фамилии, обрубая корни. Инне было 6, брату 4, их разделили и развели по разным детским домам. По счастью, позже Инну и Ромэна забрали к себе родственники, правда, врозь.
Мать Инны Марию Минкину арестовали почти одновременно с мужем и определили в преисподнюю с названием АЛЖИР (Акмолинский лагерь жен изменников родины), где она чудом выжила, отсидев 8 лет. Вместе с ней в лагере находилась мать Окуджавы Ашхен Степановна Налбандян. В 1945 году, когда дочери было уже 14 лет, Марию освободили, но о судьбе Якова им еще долго ничего не было известно.
Даже в 1947 году, когда Инна обратилась с запросом в НКВД, ответили, что отец жив и находится в тюрьме. Каким безбожием и цинизмом была пропитана эта власть!
В 1954 году Инна закончила Харьковский пединститут и всю жизнь, лет до 75, проработала в школе учителем истории. В 1962 году родился Яша, Яшута, Яков Бунимович, светлый, талантливый, поэтически одаренный. К театру, к искусству его всегда влекло неудержимо.
"…Он человек был театральный, даже нет, человек культуры. С ним ни минуты не было скучно. После РТИ (радиотехнического института) он 3 года оттрубил по распределению в ЦНИИТУ, а потом уехал в Москву поступать в ГИТИС на режиссуру. В тот год набирал курс Васильев, но они не сошлись во взглядах на искусство, тогда были модны эпатажные вещи, голые девушки у Васильева в спектаклях садились зрителям на колени. А Яшка был человеком целомудренным, он стал спорить о нужности таких вещей в спектакле. Короче, к Васильеву он не попал, зато его уговорила пойти к себе на курс одна профессорша, и он пошел на курс театральных критиков, работал потом в журнале "Театр". Перемещался в пространстве с рюкзаком книг…"
Эти слова принадлежат Гале Лоховой, Яшиному близкому другу, вместе учились в минском Радиотехническом.
А 1994-м случилось несчастье, неожиданно умер Яша, умер во сне. Утром Инна Яковлевна ушла на работу, думая, что Яшута спит, а его уже не было… Ему был всего 31 год. Вслед за сыном вскоре из жизни ушел муж Натан.
Не дай нам Бог терять близких и любимых, но особенно страшно терять детей. Как после этого выжить? Инна Яковлевна выжила, не позволила себе раскиснуть, не дала одиночеству и душевным мукам растерзать себя, а ведь с возрастом добавляются и телесные "неудобства", нападают злые болезни, казалось бы, какие уж тут "блаженства"…
И все же…
Какое блаженство: рука заболела,
И, главное, левая-милое дело!
А если бы правая ныла рука?
Отметим, что в жизни везет мне пока.
И даже когда от судьбы достается,
Чтоб все же блаженствовать, повод найдется.
Эта удивительная женщина выстроила собственную философскую систему координат, которая дает силы жить, несмотря на боль утраты, систему, в которой ценен даже микроскопический повод для радости, в которой есть место для самоиронии. Инна начала писать жизнеутверждающие полные юмора стихи, которые сама называет "психологическими таблетками" (может, лучше назвать их конфетками?)
Поначалу Инне внимали лишь соседки-пенсионерки. Но благодаря друзьям ее "стишата" появились в Интернете, небольшой круг окрестных почитателей увеличился до огромной аудитории, теперь в него входят Россия, Израиль, Америка.
Заметьте, "проект" по представлению творчества Инны - абсолютно некоммерческий, без рекламы, промоушна, без денежных вложений…
Хотя нет, нельзя сказать, что все происходит само собой в сугубо в виртуальном пространстве. Друзья Инны Бронштейн стараются изыскать возможности издания книг Инны Яковлевны. Гала Лохова и прежде издавала за свой счет небольшими тиражами (по 400 штук) "Блаженства" Инны и стихи Яши. Их раздавали "симпатичным людям", как она сказала.
В марте этого года удалось напечатать в Минске еще один тираж в 500 экземпляров (в типографии БГУ), которые разошлись за 3 недели. У Инны Яковлевны была первая в жизни настоящая презентация.
С неделю назад и мне по почте пришла небольшая по объему книжечка, изданная в Минске, Гала прислала мне "Блаженства". Кроме "оптимистических пилюль" в ней есть коротенькие, смешные до слез истории из "Записок училки". И есть "Другие стихи", которые тоже трогают до слез, только уже не от смеха, такая в них сквозит горечь и сердечная боль.
Какое ужасное слово - свобода,
Когда никому на земле не нужна,
Когда никому ничего не должна.
Проходят бесплодно свободные годы,
Какая тоска - никуда не спешить.
Вставать, когда хочешь, в постели валяться,
О деле не думать, за дело не браться,
Будильник не ставить и не заводить.
Какое несчастье - готовить себе!
И есть в одиночестве, хоть до отвала.
Про платье забыть, что вчера покупала,
Не ждать перемен в одинокой судьбе.
Какое блаженство, что есть у меня
Мой брат и друзья, в телефоне и рядом.
акие любимые, с ласковым взглядом.
И слезы сотру и радуюсь я…
В жизни Инна Яковлевна абсолютно непафосный и скромный человек, которому не очень-то покуришь фимиам, с этим у нее строго. Даже в день своего 80-летия она не желала слушать никаких тостов на тему собственно юбилея, вот мир во всем мире, процветание Беларуси, Пушкин - дело другое.
Дом, в котором одиноко и небогато живет Инна Яковлевна, стоит на пригорке, который она вынуждена "покорять" каждый раз, когда идет домой. Конечно, пожилому человеку это стоит определенных физических усилий, но сколько неподражаемого юмора и оптимизма в этих строках:
ГОРКА
Что за горе, эта горка!
Жить на горке очень горько.
Альпинизм на склоне лет
Это не блаженство, нет…
Зато напишут на плите:
Она жила на высоте.
