– Рецессия, – сказала учительница биологии. – Нет такого термина: «рецессив».
Я смотрела на неё тупым коровьим взглядом, усиленно жуя жвачку. А то я не знаю, какие термины есть, а каких нет. Но для меня нормально и естественно назвать рецессивный ген рецессивом. Технический термин. Узко профессиональный. Архитекторы, вон, отлично знают, что правильно говорить «кабели», всё равно большинство говорит «кабеля». И шофёры в курсе, что они шофёры, а не шофера. Ну, привыкла я так. Но не объяснять же это училке? Мне шестнадцать лет, и я тупа, как пробка.
От меня, кажется, ждали ответной реплики.
– Ку-ул! – восхитилась я на весь кабинет. – Я напишу про это рэп. Как Тимати.
Биологичку передёрнуло. В принципе, я придерживалась того же мнения о рэппере, но сознаваться в этом не собиралась. Тем более что биологичка меня терпеть не могла. Она явно подозревала, что я не только пью, но и наркотики употребляю. А я говорила Палычу, что для старшеклассницы я выгляжу староватой. Что он мне сказал? Он сказал: «Будешь потасканной старшеклассницей». И я не стала спорить. Тем более что бесполезно. Он начальник – я дурак. У приказавшего чистые руки, у исполнителя – чистая совесть. Кто сказал? Не помню. Приказывать у меня никогда не получалось, приходилось довольствоваться чистой совестью.
Затылком я чувствовала насмешливый взгляд красавчика-одноклассника, сидевшего, в силу роста, за последним столом. Ну-ну, ухмыляйся, я уже знаю, что это ты развлекаешься. У вынужденно делящего школьный стол со мной Антона затряслись руки – верный признак сопротивления внешнему воздействию. Я привычно приготовила донорскую порцию энергии. Всё равно обожрёт, гадёныш смазливый, по крайней мере, я умею это дозировать. Мальчики и девочки вокруг меня – не умели. Палычу стукнул отец девчонки из параллельного класса, бородатый мужик с заковыристым именем Оюшминальд Агрисович. Ладно, Оюшминальд – это «Отто Юльевич Шмидт на льдине», я знаю. Но вот кто у него папа был? Прибалт, видимо, в их именах я сильно путаюсь. Сообщение этого дяди сводилось к тому, что ухажёр его дочки стал выглядеть, цензурно говоря, бледновато. Да и вообще, в классе там как-то не очень здорово.
«Не здорово» – мягко сказано! Я проторчала в этих стенах почти три месяца, прокляла школьную программу, нахватала двоек и троек (в мои времена такого не проходили!), но прожорливого вампира теперь могла указать с уверенностью.
Оставалось надеяться, что матерное слово «ЕГЭ» ко мне отношения иметь не будет. Я уж лучше так. Как есть. Дурой помру.
В затылке противно закололо – у меня начали откачивать энергию. И куда в него лезет? Сколько тебе лет-то, мажище неумный? Точно не шестнадцать, в эти годы обходятся девственностью. Это потом у мага начинают расти аппетиты, да и с целомудрием становится как-то хреново. Ну, ещё бы, такую деньгу маги зашибают, а вокруг столько соблазнов! Профессиональным батарейкам надо платить, тогда и начинаются нарушения. Но обычно по мелочи, девок помаленьку обдирают, соседей, клиентов… А превратить двадцать подростков в бледные тени – это лопнуть можно. Аккумулирует хорошо, гад, не иначе.
Мелко задрожали руки. Нет, фиг тебе, больше не дам. Дрожь и покалывание ушли одновременно, оставив ощущение усталости и смутной тоски по несбывшемуся. Ну, это нормально, это скоро пройдёт.
Зазвенел звонок. Часть ребят собиралась медленно и вяло. Ещё бы, они же чуть тёплые.
Проходя мимо меня, красавчик с пышными тёмными волосами и жгучими глазами недозрелого мачо иронично скривил губы. Я фыркнула и дёрнула плечом. Скриви ты хоть хрен, тебе это уже не поможет. Всё равно я сегодня вечером буду бухать с Шапкой. А ты – давать показания.
Два оставшихся урока я решила промотать. Ну их, в самом деле. Закурила прямо в гардеробе. Прогнала воображаемый синий шарик по воображаемому рыжему кольцу, наполняясь энергией. Встретила директрису, получила нагоняй и обещание вместо аттестата получить справку об окончании одиннадцати классов. Представила, как приношу эту справку шефу. Заржала прямо при директрисе и вывалилась на волю. Вокруг цвела весна, голосили не успевшие пережениться птицы, сияло солнце, сигналили машины, матерились детсадовцы, воняло бензином. Всё нормально. Двадцать первый век давно наступил. На те же грабли.
Но тепло.
И с Шапкой мы сегодня пьём.