***

- Ты бы попала в яблоко с двадцати метров из ружья?

 - Ну, я никогда не стреляла раньше из настоящего ружья.

 Мы с моим одиннадцатилетним братом лежим на покрывале под самодельным навесом из сухих жердей и наброшенных на них плащей и ивовых прутьев. Эту хрупкую конструкцию уже сдувало порывами сильного ветра, и нам пришлось самим ее восстанавливать: подкапывать землю лезвием топора и вбивать жерди в землю, перевязывать прутья проволокой и веревками.

 - А если бы за 10 миллионов?

 - Ну, я бы все для этого сделала!

 - Чтобы попасть?

 - Чтобы попасть.

Брата зовут Айрат - древнее исконно тюркское имя, означающее "лесной человек", "пастух". Сегодня имя верно как никогда - мы с братом пасем небольшое местное стадо. Небо было ясным и падало на нас так стремительно, что дух захватывало. У нас очень неба, воздуха,  солнца и ветра, времени и пространства.

 - А если бы ставка была твоя жизнь?

 - Тогда бы я стопудово... промазала! :DD

 - Почему?- расхохотался брат.

 - Потому что у меня руки бы тряслись от страха, что я промахнусь!

 И мы стали смеяться. Дурачась, разлили воду по кружкам и смачно чокнулись. Две недели назад я уехала оттуда.

***

-Загорела, однако, - отметил вслух обожаемый начальник в первый понедельник после отпуска.

У меня обгорели плечи и ноги – крестьянский загар. Я что-то ответила – не стала  припоминать Михаилу, проведшему отпуск за рулем, его загар дальнобойщика.

Коллегам из отпуск привезла чак-чак и яблочную пастилу.  Михаил сладкое не ест – ему подарила алкотестер. Когда рассказывала Михаилу про обилие родни, он с налетом зависти говорил, что это хорошо, и можно нарисовать генеалогическое дерево, а сам сетовал, что родственников у него мало, и рисовать ему особо нечего.  Так мы и сидели в его кабинете и немножко друг другу завидовали.

А в первую пятницу после отпуска мы отмечали окончание недели вчетвером девчонками-коллегами. Зашли в милое кафе недалеко от работы. В основном елись роллы и пицца, пилось пиво и курились сигареты.  Я без удовольствия хлебала 0,33 «Хайнекен» и увлеченно разрисовывала огрызком карандаша клок темной плотной бумаги, который якобы выполнял роль мини-скатерти. Я нарисовала со спины всадника на лошади с шляпе и с лассо, потом невнятно возила грифелем по бумаге, позже каракули превратились в черты лица – а возле меня шла оживленная беседа, хлопала клочками смеха хмельная веселость и выражалось сожаление, что мне так грустно, скучно и одиноко.

 Но мне было очень интересно – со мной были огрызок карандаша и всадник на лошади. Это, как ни крути, всяко лучше, чем жалкие объедки пиццы, пивные лужицы на столе и компания трех поддатых девиц. Я ушла как можно раньше – меня уже ждала Кузьмич. Подумать – лето прошло, а так ни разу толком и не увиделись. Все думали – лето длинное, успеется. Не успелось.

***

Все, что можно было съесть – уже съедено. Мы сыты, воды и чаю вдоволь. Брат щурится под лучами солнца и тихонько скребет щеку. На щеке – свежий кровоподтек: рассек кожу кнутом, когда утром гнал коров в сторону от деревни. Я задумчиво тереблю струны.

- Научи-ка меня на этой штуке играть.

Я призвала весь свой педагогический дар.  Над жесткими холмами мягко расстелился мой голос:

- Смотри, это самый простой аккорд – Am. Вот этот – E – точно такой же, как Am, только на струну выше…  А это С… Не торопись!..  Левую кисть больше вперед выводи… Вот так. Так тебе проще будет пальцы на аккорды ставить.

***

А в первую после отпуска субботу я ездила с родителями к дядьке в Z. Яблоки, смородина. Турник, вбитый в косяки, отъевшийся черно-белый кот Санька.  Черный потолок в прихожей, одетая в рамку плата из древнего «винчестера».  Обратная дорога. А вечером я была «на вилле» у Машки, пришла Дашка, и мы были восхитительно пьяны. С нами были немецкий харп, аркаимский барабан, бурбон – американский виски и русская водка. Выпили мы примерно пол-литра на троих, блаженно захмелели, почтили память Джека Дэниела и устроили вечер подражателей Майклу Джексону, соревнования по танцу шаффл и покерный турнир.  Весело скакали на улице вблизи участка. Кстати, поздравьте меня – я теперь могу похвастаться, что однажды напилась настолько, что полезла купаться в фонтан.  Правда, это был не фонтан как таковой – лучше: это был сборный бассейн. Воды там было примерно по пояс. Несмотря на то, что ночь была весьма свежа, я, не чуя холода, отважно скинула одежду и плюхнулась в воду. Она была холодной просто дико насколько, но меня это только забавляло. Я окунулась раз или два и вылезла наружу.  А потом мы хлебали зеленый чай с каким-то отвратно-ягодным духом, сидели на лестнице и выткали в картину, висевшую напротив. Самый лучший день лета пришелся на его последние выходные.

***

Брат дал мне тетрадку в клеточку – сорок восемь листов, с черной обложкой, на обложке – «Харлей-Дэвидсон» и ощерившийся волк. Это я ее выбирала в канцелярском магазине, долго, придирчиво – мне не нужны были попсовые обложки с пошлыми, бездушными «Порше» и «Мерседесами», моему брату нужна байкерская тетрадка.  Он с семи лет слушает «Короля и Шута», а ему одиннадцать! Там слова интересные, говорит.  Ну еще бы, их песни – красивые страшные сказки о любви, предательстве, зависти, глупости, ревности и прочих человечьих бесах.  На следующий год привезу Арию и Nirvana – понемногу приобщу к классике. А вообще, обещались на новогодние приехать. Может, уже зимой и увидимся.

***

В прошлую субботу – последняя вольная моя суббота на ближайшее время – ездила к дядюшке. Не путать с дядькой! Дядька – это родной брат матери или отца. А дядюшка – это их дядька. Дядюшка у меня вроде только один – с маминой стороны, хотя при всей многочисленности папиных родственников, не удивляюсь, если с папиной линии у меня таких дядюшек, как минимум, семнадцать.  Ехала автобусом, без родителей, вечером. Ехалось хорошо, особенно на конечном этапе пути, когда основная масса народу уже высадилась. Я забралась в самый дальний угол, к приоткрытому окошку. По дороге разразилась гроза, я хватала встречный ветер,  нюхала озон, слушала, Museи кайфовала.   А по приезде стояла на перроне под крышей и смотрела на ливень. Так  охрененно мне давно не было.

Обратно ехалось еще лучше – на отцовской «Калине». Капризная сволочь отказалась ехать, едва мы преодолели половину пути. Сначала мы час простояли в Мезенке, ожидая, когда зарядится аккумулятор у одного из великодушных аборигенов. Потом встали возле поворота на В-П.  Ехать дальше мы имели возможность только на буксире. Буксир мог приехать только через два часа. Времени было семь. Семь вечера. Отец сделал хорошую мину при плохой игре – произнес классическую сакраментальную фразу «бросьте меня, уходите сами», и мы с мамой остаток пути шли пешком. Шли лесом и частым сектором. Дошли за сорок минут – я одна дошла бы в два раза быстрее.

***

Первые листы в братовой тетрадке исписала я – схемами аккордов, боя, переборов, текстами простеньких песен, с которых когда-то сама начинала учиться.  Писала сама – у меня быстрее получается. Брат не любит писать. Его руки - для удочки, велика, ножа-финки, кнута и косы.