На Черной речке состоялся тот поединок. Стрелялись два поэта. Два недавних друга. Два ярких и, как сегодня бы сказали, знаковых представителя «Серебряного века» - Николай Гумелев и Максимилиан Волошин. В руках у них точно такие пистолеты - секунданты специально отыскали оружие, которыми стрелялись дуэлянты в начале 19-го века.
. На нем цилиндр и сюртук. Он с ледяной ненавистью смотрит на Волошина. Секундант Алексей Толстой согласно канонам дуэльного кодекса предлагает мириться. Гумилев перебивает: «Я приехал драться, а не мириться». Он требует стреляться с пяти шагов. Уговариваются на пятнадцати. Толстой начинает отмеривать расстояние. Гумилев, внимательно следивший за действиями секунданта, кричит, что он шагает слишком широко. Противники встают на исходную позицию. Выясняется: нет пыжей. Толстой рвет на клочки носовой платок и забивает их вместо пыжей.
Толстой громко отсчитывает: «Раз, два...» Кузмин, - он тоже секундант - не в силах стоять, валится на снег и заслоняется цинковым хирургическим ящиком, чтобы не видеть, как свершается смертоубийство... «Три!» - кричит Толстой. Выстрел Гумилева. Промах! У Волошина пистолет дает осечку. Второго выстрела не последовало. Гумилев кричит с бешенством: «Я требую, чтобы этот господин стрелял...» Волошин говорит в волнении: «У меня осечка». Гумилев в неистовстве: «Пускай он стреляет во второй раз». У Волошина вновь осечка. «Я требую третьего выстрела», - упрямо требует Гумилев. Секунданты, посовещавшись, отказывают Гумилеву. Он поднимает шубу, идет к автомобилю.
Дуэлей среди литературной молодежи того времени множество: Брюсов вызывает на дуэль Андрея Белого, Белый вызывал Блока, а Блок, спустя некоторое время - Белого. Хлебников бросит перчатку художнику Кульбину, а Мандельштам - Хлебникову. Да что там! Вызов на дуэль посылали даже женщины! Мариэтта Шагинян, тогда курсистка, вызывает на поединок, - да еще на рапирах! - поэта Владислава Ходасевича. За что?! Ей показалось, что он угнетает свою жену. Славные были времена!
Чем объясняется эпидемия дуэлей? Это тоже в известной мере игра, в которой никто из участников ее не признался бы. Превалировала форма, кодекс, некие правила чести, доставшиеся от прошлого века. Вызывали друга друга по любому пустяку. Скажем, Хлебников, шесть раз в течение полугода вызывал соперников на дуэль, ни одна из которых не состоялась. Но чаще всего внутренней мотивировки, желания убить ненавистного человека не было. Было формальное разрешение спорных вопросов, причем форма эта вовлекала невольно окружающих и доказывала им: ты и твой противник не просто люди - люди чести. А жизнь - жизнь, как бы, на втором месте. Опасная игра, но все-таки игра! И если в реальности не происходит трагедий, то они придумываются невольно, создаются искусственно.