Были у Леши на даче. В Жаворонках. Баня, ля-ля на веранде – ну всё как обычно. Еще в июле было. Когда сидели на веранде, Лешин приятель Макс, вдруг спрашивает:
- Ты помнишь Иру? Ну с которой я был на дне рождения у Владьки? Красивая, не правда ли? Но странная. Очень странная. Странность ее проявляется лишь в одном. Даже не знаю, как сказать... В общем, она очень любит комментировать моменты нашей близости. Причем, прямо в самые оргазматические моменты. Да при этом употребляет интонации спортивного комментатора. Например она в позе всадницы и что слышу от неё:
- Нападающий проходит по левому краю, обводит одного, другого, подает в район одиннадцатиметровой отметки, и Бекхэм изящно переправляет мяч в сетку. А-а-а-а-а!
И откидывается в изнеможении. А я как дурак смотрю на свой сдувшийся мяч. Ну никакого удовольствия.
Что интересно, и себя и меня именует в третьем лице. Или литературными героями. Или героями из сказок. Или вообще безлично. Часто качество комментариев приносилось в жертву количеству. Тогда вовсю в ход идут штампы. Например:
- Два молодых тела сплелись в страстных объятиях.
Или:
- Измученный жаждой путник вот-вот припадет к волшебному роднику.
Иногда путнику от делового тона таких комментариев становилось не до траханья, и только моя бездонная сексуальная энергия позволила довести до конца историю с волшебным родником.
И вот в прошлый вторник в самый разгар страстей (а дело происходило на у нас на даче) я был назначен Алладином, а Ира предстала волшебной лампой, которую Аладдин должен был тереть и тереть, пока не появится джинн. Все шло очень даже замечательно, и, судя по горячим комментариям, джинн был близок. Во всяком случае, шел такой текст:
- Нелегко приходится Аладдину. Но он почти у цели. Еще несколько энергичных движений, и магическая лампа вспыхнет и подарит Аладдину секрет блаженства...
В этот момент у старого дивана не выдержали слабые ножки, и он под тяжестью наших тел, слившихся в страстных объятиях, рушится на пол, и Аладдина вместе с лампой отбросило к стенке. В полете я задел головой подоконник, от боли в голове у меня все помутилось. В этот момент я услышал спокойный голос:
- Сезам открылся...
Я не верил своим ушам. А Ира продолжала:
- ...но ключ! Ключ из двери надо вынуть, а то очень больно!
Я не мог понять, о чем она говорит. Ключ из дверцы вылетел сам собой в процессе полета. И только, когда я стал помогать ей подняться, то оценил великую мощь женской фантазии. Оказывается, в момент обвала в изящный зад моей волшебной лампы воткнулся неизвестно откуда взявшийся шуруп. Я подумал: а если б этот шуруп оказался в моей заднице, то чтобы такое изящное вырвалось из моих уст. Я бы закричал – и дальше из уст Макса посыпались все яростные матерные выражения, которые он выучил за свою долгую 27-летнюю жизнь.
Смешная история, я многим её рассказывал. А тут вдруг Наташа решила взять пример с остроумной Ирины. Как-то валяемся мы в постели, готовые к эпохальному событию, уже разогретые, вот-вот начнем, Наташа говорит вдруг «А ОН, мятежный, просит бури». Я не обратил внимания на её слова, и не спросил, кто такой ОН. А после, когда после оргазма лежим, обессиленные, она произносит: «Как будто в бурях есть покой». Я опять не понял, что она имеет в виду. А потом вдруг вспомнил: да это ж она как Ира.
И с тех началось! Наташа в самый неожиданный момент спокойно так произнесет стихотворную строчку. (Она знает очень много стихов). Я её спросил: ты, что, специально готовишься? Она говорит: нет, само всплывает. Самое интересное, что это страшно меня заводит. Стоит ей сказать: «Колокольчик однозвучный утомительно звенит», или «Париж не изменился. Плас де Вож по-прежнему, скажу тебе, квадратна», или «И яростным охвачен вдохновеньем, все снег да снег, - терпи и точка», или «Цель творчества – самоотдача, а не шумиха, не успех», как я весь напрягаюсь, и готов к сексуальным подвигам с вечера до утра и с утра до вечера.
Я стихи мало читаю, почти не знаю, потом осторожно интересуюсь у Наташи: а эта строчка откуда, а эта? Вот так и развиваюсь поэтически через секс.