[показать]
At the Mirror


[показать]
Madame Theodore Gobillard


[показать]
Woman Combing Her Hair before a Mirror


[показать]
Self Portrait


[показать]
A Roman Beggar Woman


[показать]
The Invalid


[показать]
Man's Head


[показать]
Portrait of a Young Woman


[показать]
Estelle Musson Balfour


[показать]
Young Woman and Ibis


[показать]
Portrait of Giulia Belleli


[показать]
Portrait of a Lady in Grey


[показать]
Portrait of Mary Cassatt


[показать]
Head of a Young Woman


[показать]
Emma Dobigny


[показать]
Seated Woman Adjusting Her Hair


[показать]
At the Milliner's


[показать]
A Woman Seated beside a Vase of Flowers


[показать]
Children on a Doorstep


[показать]
Hortense Valpincon


[показать]
Interior


[показать]
Melancholy


[показать]
Study of Hands


Дега об искусстве:

«Искусство — это обман. Художник становится таковым лишь в определенное время благодаря усилию воли. А видят предметы все люди одинаково».

«Мне думается, что в наше время тот, кто хочет серьезно заниматься искусством и отвоевать себе в нем хоть маленькое, но свое место, или по крайней мере сохранить свою индивидуальность, должен стремиться к уединению. Слишком уж много кругом шума. Можно подумать, что картины делаются, как биржевые цены, в сутолоке стремления к наживе и что художники нуждаются в чужом уме и идеях соседа, чтобы что-нибудь создать, точно так же как дельцы нуждаются в чужих капиталах, чтобы заработать деньги. Вся эта суета горячит ум и искажает верность суждения»

Из воспоминаний Берты Моризо: «Дега сказал, что изучение природы не имеет значения, так как живопись — искусство условное; поэтому гораздо лучше учиться рисовать по Гольбейну».

«Живопись не слишком трудна для того, кто мало знает, но для того, кто знает много… дело обстоит совсем иначе».

«Нужно иметь высокое понятие не о том, что делаешь, а о том, что сможешь когда-нибудь сделать».

«Рисунок — это манера видеть форму».

«Кто в наши дни решился бы предпринять то, что делали люди, подобные Микеланджело и Тинторетто? Кто мог бы играючи решать проблемы исполнения, бесстрашно и удачно использовать в композиции большие группы, ракурсы, движения, архитектуру, атрибуты, натюрморты, действие, экспрессию и декорации? Два яблока в компотнице, да рисунок обнаженной натуры поглощают все наши силы».

«Часто говорят: многие плохие живописцы знали анатомию, а многие хорошие — не знали. Следовательно, анатомия не нужна. То же самое говорят о перспективе. Я отвечу им: нужно знать все, но уметь пользоваться тем, что знаешь».

« Музы никогда не спорят, они целый день работают в одиночестве, а под вечер собираются вместе и танцуют, но не беседуют».

«Как было бы все просто, если бы нас соблаговолили оставить в покое! Журналисты надоедают публике нашими произведениями и надоедают нам своими статьями и фразами. Они хотят объяснить, все объяснить и ничего не объясняют. Как это глупо — заставлять людей смотреть на наши работы! Прекрасное — это тайна».

«Эти люди хотят внушить мне, что я достиг признания. Достичь, что это значит? Мы всегда достигаем и никогда не достигнем. Что такое достичь признания? Быть на одной стене с „Дамой“ Бугро и „Невольничьим рынком“ Тото Жиро. Не желаю. Каждый идет своей дорогой и имеет свой небольшой круг публики, а чиновникам тут нечего делать… Я плачу им налоги. Какое им дело до моих картин? Так нет же! Им нужно вмешиваться во все… Искусство для них — шахматная доска, а мы, художники,— фигуры. Они выдвигают одну пешку, потом другую и т. д. Но я не пешка, и я не желаю, чтобы меня продвигали».

"Революционеры? Не говорите этого. Мы как нельзя более принадлежим традиции. И, может быть, Тициан, садясь в гондолу, сказал бы мне несколько слов ".

«Вы знаете, как я ненавижу продавать, я все время надеюсь сделать лучше».

«Можно и совсем не выходить из дому: трех старых кистей, воткнутых в суп из травы, вполне достаточно, чтобы написать пейзажи всего мира. Вот мой друг Закарьян. Он может работать хоть двадцать лет с одним орехом, ягодкой винограда и ножом, только меняя их места!» источник