Китайская мечта поэта
06-06-2010 06:11
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
Поедем, я готов; куда бы вы, друзья,
Куда б ни вздумали, готов за вами я
Повсюду следовать, надменной убегая:
К подножию ль стены далекого Китая,
В кипящий ли Париж…
А.С. Пушкин
Рок тяготел над Пушкиным: словно золотой цепью приковали его к мифическому русскому дубу в родном Лукоморье. И как бы ни старался он преодолеть наложенное свыше «табу», тайком уехать в чужие края — все было тщетно: незримые пограничные шлагбаумы враз опускались перед дорожной кибиткой поэта.
«Долго потом вел я жизнь кочующую, скитаясь то по югу, то по северу, и никогда еще не вырывался из пределов необъятной России». Десятки, сотни мелких, незначительных причин выстраивались вдруг в непреодолимые препятствия, и российская граница для Пушкина обретала контуры Великой Китайской стены. Но как хотелось Александру Пушкину увидеть это настоящее чудо света, величественную крепость-твердыню, и он уже представлял себя в своих поэтических грезах там, у ее подножия, у «стен недвижного Китая»...
«Генерал, — обращается Пушкин к Александру Бенкендорфу, — я бы просил соизволения посетить Китай с отправляющнмся туда посольством».
«Милостивый государь, — отвечает поэту пунктуальный Бенкендорф, — желание ваше сопровождать наше посольство в Китай... не может быть осуществлено, потому что все входящие в него лица уже назначены и не могут быть заменены другими без уведомления о том Пекинского двора».
Александр Сергеевич готовился и, надо сказать, серьезно к путешествию в Китай. Интерес к этой древней и самобытной стране возник во многом благодаря дружбе поэта с отцом Иакинфом (в миру — Никита Яковлевич Бичурин). Ученый-востоковед, большой знаток китайской культуры, он в совершенстве владел китайским языком, перевел древние хроники и сказания, составил русско-китайский словарь. 14 лет монах Иакинф Бичурин в составе русской духовной миссии прожил в столице Поднебесной.Пожалуй, одним из немногих исключений для него был Пушкин. В апреле 1828 года монах Иакинф дарит поэту книгу «Описание Тибета в нынешнем его состоянии с картой дороги из Чен-ду до Хлассы» с дарственной надписью: «Милостивому государю моему Александру Сергеевичу Пушкину от переводчика в знак истинного уважения».
В следующем, 1829 году он преподносит поэту еще одну книгу «Сань-Цзы-Цзин, или Троесловие», по сути, древнюю китайскую энциклопедию, где были и такие мудрые слова: «Люди рождаются на свет, собственно, с доброй природой...» Александр Сергеевич отзывался об отце Иакинфе, «коего глубокие познания и добросовестные труды разлили свой яркий свет на сношения наши с Востоком», весьма уважительно.
Надо думать, что в петербургском салоне Одоевского, где «сходились веселый Пушкин и отец Иакинф с китайскими, сузившимися глазами», можно было услышать немало увлекательных рассказов ученого-монаха об удивительной далекой стране. И тогда же, наверное, уже строились планы совместного путешествия.
Куда б ни вздумали, готов за вами я
Повсюду следовать, надменной убегая:
К подножию ль стены далекого Китая,
В кипящий ли Париж…
А.С. Пушкин
Рок тяготел над Пушкиным: словно золотой цепью приковали его к мифическому русскому дубу в родном Лукоморье. И как бы ни старался он преодолеть наложенное свыше «табу», тайком уехать в чужие края — все было тщетно: незримые пограничные шлагбаумы враз опускались перед дорожной кибиткой поэта.
«Долго потом вел я жизнь кочующую, скитаясь то по югу, то по северу, и никогда еще не вырывался из пределов необъятной России». Десятки, сотни мелких, незначительных причин выстраивались вдруг в непреодолимые препятствия, и российская граница для Пушкина обретала контуры Великой Китайской стены. Но как хотелось Александру Пушкину увидеть это настоящее чудо света, величественную крепость-твердыню, и он уже представлял себя в своих поэтических грезах там, у ее подножия, у «стен недвижного Китая»...
«Генерал, — обращается Пушкин к Александру Бенкендорфу, — я бы просил соизволения посетить Китай с отправляющнмся туда посольством».
«Милостивый государь, — отвечает поэту пунктуальный Бенкендорф, — желание ваше сопровождать наше посольство в Китай... не может быть осуществлено, потому что все входящие в него лица уже назначены и не могут быть заменены другими без уведомления о том Пекинского двора».
Александр Сергеевич готовился и, надо сказать, серьезно к путешествию в Китай. Интерес к этой древней и самобытной стране возник во многом благодаря дружбе поэта с отцом Иакинфом (в миру — Никита Яковлевич Бичурин). Ученый-востоковед, большой знаток китайской культуры, он в совершенстве владел китайским языком, перевел древние хроники и сказания, составил русско-китайский словарь. 14 лет монах Иакинф Бичурин в составе русской духовной миссии прожил в столице Поднебесной.Пожалуй, одним из немногих исключений для него был Пушкин. В апреле 1828 года монах Иакинф дарит поэту книгу «Описание Тибета в нынешнем его состоянии с картой дороги из Чен-ду до Хлассы» с дарственной надписью: «Милостивому государю моему Александру Сергеевичу Пушкину от переводчика в знак истинного уважения».
В следующем, 1829 году он преподносит поэту еще одну книгу «Сань-Цзы-Цзин, или Троесловие», по сути, древнюю китайскую энциклопедию, где были и такие мудрые слова: «Люди рождаются на свет, собственно, с доброй природой...» Александр Сергеевич отзывался об отце Иакинфе, «коего глубокие познания и добросовестные труды разлили свой яркий свет на сношения наши с Востоком», весьма уважительно.
Надо думать, что в петербургском салоне Одоевского, где «сходились веселый Пушкин и отец Иакинф с китайскими, сузившимися глазами», можно было услышать немало увлекательных рассказов ученого-монаха об удивительной далекой стране. И тогда же, наверное, уже строились планы совместного путешествия.
Из богатейшей фамильной библиотеки Полотняного завода, калужского имения Гончаровых, где Пушкин гостил вместе с женой и детьми в августе 1834-го, он отобрал для себя в числе других книг и старинные фолианты — «Описание Китайской империи» в двух частях, «с разными чертежами и разными фигурами», издания 1770-х годов, и «О градах китайских».
Возможно, эти же книги читала прежде и юная Наташа Гончарова. В историческом архиве, где хранятся ныне ее ученические тетрадки, есть одна, посвященная Китаю. Поразительно, каких только сведений о древней стране нет на страницах старой детской тетрадки: о государственном устройстве, географическом положении, истории, климате, об особенностях всех китайских провинций. Для 13-летней девочки это просто энциклопедические познания! Так что ей, будущей избраннице поэта, станет понятной давняя мечта ее супруга увидеть Китай.
Возможно, эти же книги читала прежде и юная Наташа Гончарова. В историческом архиве, где хранятся ныне ее ученические тетрадки, есть одна, посвященная Китаю. Поразительно, каких только сведений о древней стране нет на страницах старой детской тетрадки: о государственном устройстве, географическом положении, истории, климате, об особенностях всех китайских провинций. Для 13-летней девочки это просто энциклопедические познания! Так что ей, будущей избраннице поэта, станет понятной давняя мечта ее супруга увидеть Китай.
При жизни Александру Сергеевичу так и не удалось пересечь таинственную российскую границу. Но спустя столетие поэтический гений Пушкина сумел преодолеть не только государственные границы, но и хронологические и, может быть, самые сложные — языковые.
Его имя впервые было названо в изданной в Китае «Российской энциклопедии» в 1900 году. А через 3 года китайские читатели уже могли держать в руках первую пушкинскую книгу на родном языке. «Капитанская дочка» вышла в свет с необычным названием: «Русская любовная история, или жизнеописание капитанской дочери Марии» — и с не менее экзотичным подзаголовком: «Записки о сне мотылька в сердце цветка». По-китайски название книги звучало так: «Эго цинши, сымиши мали Чжуань».
Затем были переведены «Станционный смотритель», «Метель», «Барышня-крестьянка», «Моцарт и Сальери». Но то, что Маша Миронова «заговорила» на китайском языке, стоит назвать событием историческим — ведь это был для Китая первый перевод русской прозы.
Начиная с 1934 года, в литературном еженедельнике «Вэньсюэ чжоубао» начинают печатать переводы пушкинских поэтических шедевров, под редакцией поэта Эми Сяо выходит пушкинский сборник стихов. Но более всего китайцам полюбился «Евгений Онегин» (по-китайски — «Ефугэни Аонецзинь»), известны, по крайней мере, шесть его переводов! «Легендарный роман в стихах «Евгений Онегин» — это величайшее творение Пушкина», — восхищался литературовед Ций Цюбо.
Китай открывал для себя Пушкина, открывал Россию, русскую душу, русскую культуру. А самого поэта (Пу-си-цзинь — так звучит на китайском «веселое имя» Пушкина) стали почтительно именовать «отцом русской литературы»
Его имя впервые было названо в изданной в Китае «Российской энциклопедии» в 1900 году. А через 3 года китайские читатели уже могли держать в руках первую пушкинскую книгу на родном языке. «Капитанская дочка» вышла в свет с необычным названием: «Русская любовная история, или жизнеописание капитанской дочери Марии» — и с не менее экзотичным подзаголовком: «Записки о сне мотылька в сердце цветка». По-китайски название книги звучало так: «Эго цинши, сымиши мали Чжуань».
Затем были переведены «Станционный смотритель», «Метель», «Барышня-крестьянка», «Моцарт и Сальери». Но то, что Маша Миронова «заговорила» на китайском языке, стоит назвать событием историческим — ведь это был для Китая первый перевод русской прозы.
Начиная с 1934 года, в литературном еженедельнике «Вэньсюэ чжоубао» начинают печатать переводы пушкинских поэтических шедевров, под редакцией поэта Эми Сяо выходит пушкинский сборник стихов. Но более всего китайцам полюбился «Евгений Онегин» (по-китайски — «Ефугэни Аонецзинь»), известны, по крайней мере, шесть его переводов! «Легендарный роман в стихах «Евгений Онегин» — это величайшее творение Пушкина», — восхищался литературовед Ций Цюбо.
Китай открывал для себя Пушкина, открывал Россию, русскую душу, русскую культуру. А самого поэта (Пу-си-цзинь — так звучит на китайском «веселое имя» Пушкина) стали почтительно именовать «отцом русской литературы»
1937 год. Грустный пушкинский юбилей — 100-летие со дня гибели поэта. Но каким эхом прокатились по всему миру торжества во славу русского гения!
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая...
[700x523]
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая...
[700x523]Памятник А.С. Пушкину в Шанхае
В феврале 1937 года в Шанхае торжественно был открыт памятник Пушкину. В тот день в красивейшей части города, на пересечении улиц Гизи и Пишон, было необыкновенное стечение народа: собрались русские эмигранты, представители китайской интеллигенции и шанхайских властей, дипломаты, сотрудники французского консульства.
Первым выступил председатель Шанхайского Пушкинского комитета К.Э. Мецлер и попросил всех в минуту молчания склонить головы в память о поэте. Дочь генерального консула Франции госпожа Бодэз удостоилась чести перерезать ленточку, и покров, скрывавший памятник, медленно опустился. В ту же минуту раздались ликующие звуки французского военного оркестра, и затем — русский хор с воодушевлением исполнил «Коль славен наш Господь». Архиепископ Иоанн, свершив краткий молебен, окропил памятник святой водой. Потом мимо памятника поэту (его бронзовый лик был обращен на север, в сторону далекой родины) церемониальным маршем прошли ученики русских школ, к его подножию был возложен венок из живых цветов.
Первый памятник Пушкину в Азии, вне пределов России, воздвигли в Шанхае! И создан он был благодаря тройственным усилиям — русских эмигрантов, китайских властей и французских дипломатов.
Но шанхайскому памятнику поэту довелось стать свидетелем не только славных торжеств, были в его истории и горькие годы забвенья. Уже в том же 1937 году Япония, оккупировав северо-восток Китая, начала войну за захват всей страны. И памятник русскому гению, ставшим символом независимости — у его подножья всегда лежали цветы, был тайно демонтирован. Его восстановили лишь в феврале 1947 года.
Затем пришел черед «культурной революции», и «шанхайский Пушкин» вновь помешал строить счастливую жизнь для китайского народа.
1987-й — год 150-летия со дня гибели поэта — стал, по сути, третьим рождением пушкинского памятника в Шанхае. Ныне в стране создано Всекитайское общество пушкинистов, при содействии которого огромным тиражом были изданы собрания сочинений поэта.
В феврале 1937 года в Шанхае торжественно был открыт памятник Пушкину. В тот день в красивейшей части города, на пересечении улиц Гизи и Пишон, было необыкновенное стечение народа: собрались русские эмигранты, представители китайской интеллигенции и шанхайских властей, дипломаты, сотрудники французского консульства.
Первым выступил председатель Шанхайского Пушкинского комитета К.Э. Мецлер и попросил всех в минуту молчания склонить головы в память о поэте. Дочь генерального консула Франции госпожа Бодэз удостоилась чести перерезать ленточку, и покров, скрывавший памятник, медленно опустился. В ту же минуту раздались ликующие звуки французского военного оркестра, и затем — русский хор с воодушевлением исполнил «Коль славен наш Господь». Архиепископ Иоанн, свершив краткий молебен, окропил памятник святой водой. Потом мимо памятника поэту (его бронзовый лик был обращен на север, в сторону далекой родины) церемониальным маршем прошли ученики русских школ, к его подножию был возложен венок из живых цветов.
Первый памятник Пушкину в Азии, вне пределов России, воздвигли в Шанхае! И создан он был благодаря тройственным усилиям — русских эмигрантов, китайских властей и французских дипломатов.
Но шанхайскому памятнику поэту довелось стать свидетелем не только славных торжеств, были в его истории и горькие годы забвенья. Уже в том же 1937 году Япония, оккупировав северо-восток Китая, начала войну за захват всей страны. И памятник русскому гению, ставшим символом независимости — у его подножья всегда лежали цветы, был тайно демонтирован. Его восстановили лишь в феврале 1947 года.
Затем пришел черед «культурной революции», и «шанхайский Пушкин» вновь помешал строить счастливую жизнь для китайского народа.
1987-й — год 150-летия со дня гибели поэта — стал, по сути, третьим рождением пушкинского памятника в Шанхае. Ныне в стране создано Всекитайское общество пушкинистов, при содействии которого огромным тиражом были изданы собрания сочинений поэта.
И ещё об одном... Давным-давно, еще в Царском Селе юный поэт-лицеист набросал шутливые строки:
Не владелец я Сераля,
Не арап, не турок я
За учтивого китайца,
Грубого американца
Почитать меня нельзя...
Знать бы Пушкину, что в жилах его потомков будет течь и китайская кровь, а далекого пра...правнука назовут в его честь Александром. В середине XX столетия 17-летняя Елизавета Дурново, прапраправнучка поэта, выйдет замуж за китайца Родни Лиу. И свадьба эта будет отпразднована не где-нибудь, а в Париже, родном городе юной невесты. Молодые супруги поселятся на Гавайях, близ Гонолулу. Там они обретут свой дом, там же появятся на свет пятеро их детей — два сына и три дочери: Екатерина, Даниэль, Рэчел, Надежда и Александр. Семейство Лиу стремительно разрастается: дочери вышли замуж, сыновья женились, и уже в новых семьях рождаются дети, далекие потомки русского гения.
Русское имя соединится с китайской фамилией: потомок поэта в седьмом колене Александр Лиу также легко может разобрать китайские иероглифы, как и прочесть на русском стихи своего великого предка.
В пушкинском роду, среди прямых потомков поэта, был и профессиональный китаист — американец Джон Хенри Оверол. Китайским языком он владел в совершенстве, и даже писал на нем стихи.
Правнук поэта граф Михаил Михайлович де Торби, живший в родовом лондонском имении Лутон Ху, снискал известность как художник, постигший каноны древнекитайской живописи. Его рисунки на рисовой бумаге до сих пор восхищают знатоков, равно как и собранная им великолепная коллекция китайского фарфора.
Посмертная судьба поэта... Она богата причудливыми событиями, удивительными родственными и духовными связями. И еще — необычными воплощениями давних пушкинских замыслов и мечтаний. Но не чудо ли, что в XXI столетии китайский живописец изображает Александра Сергеевича в цилиндре и сюртуке, с неизменной дорожной тростью в руке, прогуливающимся по... Великой Китайской стене?!.
Не владелец я Сераля,
Не арап, не турок я
За учтивого китайца,
Грубого американца
Почитать меня нельзя...
Знать бы Пушкину, что в жилах его потомков будет течь и китайская кровь, а далекого пра...правнука назовут в его честь Александром. В середине XX столетия 17-летняя Елизавета Дурново, прапраправнучка поэта, выйдет замуж за китайца Родни Лиу. И свадьба эта будет отпразднована не где-нибудь, а в Париже, родном городе юной невесты. Молодые супруги поселятся на Гавайях, близ Гонолулу. Там они обретут свой дом, там же появятся на свет пятеро их детей — два сына и три дочери: Екатерина, Даниэль, Рэчел, Надежда и Александр. Семейство Лиу стремительно разрастается: дочери вышли замуж, сыновья женились, и уже в новых семьях рождаются дети, далекие потомки русского гения.
Русское имя соединится с китайской фамилией: потомок поэта в седьмом колене Александр Лиу также легко может разобрать китайские иероглифы, как и прочесть на русском стихи своего великого предка.
В пушкинском роду, среди прямых потомков поэта, был и профессиональный китаист — американец Джон Хенри Оверол. Китайским языком он владел в совершенстве, и даже писал на нем стихи.
Правнук поэта граф Михаил Михайлович де Торби, живший в родовом лондонском имении Лутон Ху, снискал известность как художник, постигший каноны древнекитайской живописи. Его рисунки на рисовой бумаге до сих пор восхищают знатоков, равно как и собранная им великолепная коллекция китайского фарфора.
Посмертная судьба поэта... Она богата причудливыми событиями, удивительными родственными и духовными связями. И еще — необычными воплощениями давних пушкинских замыслов и мечтаний. Но не чудо ли, что в XXI столетии китайский живописец изображает Александра Сергеевича в цилиндре и сюртуке, с неизменной дорожной тростью в руке, прогуливающимся по... Великой Китайской стене?!.
http://www.russianshanghai.com/articles/post1110
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Китайская мечта поэта | Antreader - Дневник Antreader |
Лента друзей Antreader
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»