Это цитата сообщения Григорий_Тельнов Оригинальное сообщение

Самая глубокая дыра в России

[700x525]
[700x466]
Так получилось, что и от выборной суеты простым людям есть польза - наконец-то власть начинает вникать в наши проблемы глубже, чем обычно. Даже в самую глубокую дыру в России, в Коркинский угольный разрез, заглянула. Значит, есть приятные моменты и в нашей журналистской профессии. В конце января я написал в газете "Твой день" о проблемах жителей поселка Роза в Челябинской области, а в начале февраля там уже переполох. Бедствующий шахтерский поселок навестил Путин, пообещал решить проблемы людей, которых давно пора отселить из зоны бедствия.
Выкладываю свой репортаж из этого поселка - тот, который написал для "Твоего дня". Спасибо друзьям из МЧС, помогли. И слава Богу, что теперь, похоже, жителям поселка Роза, помогут.

"Бездна отчаяния

Шахтерский поселок на Южном Урале из-за бездействия чиновников сползает в глубочайший угольный карьер

Если есть на земле ад, то теперь мы точно знаем его адрес – это шахтерский поселок Роза в Челябинской области. И знаем, почему он стал таким местом. Из-за равнодушия местных и федеральных властей живущие здесь люди обречены на мучения.

Покрытые змеящимися трещинами дома примостились возле самого глубокого угольного разреза в Европе. Коркинский карьер - словно вывернутая наизнанку гигантская пирамида – пятьсот двадцать метров, выше останкинской телебашни.

Мы стоим на краю адской пропасти и не видим ее дна. Огромный карьер укутан облаками зловонных газов. Они поднимаются из глубины, где шагающие экскаваторы вгрызаются в пласты бурого угля.

Газ, словно зримое зло из фильма ужасов, густым туманом медленно ползет к поселку.

“Это угарный газ, двуокись углерода, - объясняет нам Александр Титов, председатель комитета по экологии и природопользованию администрации Коркинского муниципального района. – Сегодня его концентрация в карьере опасная, люди оттуда выведены. Но погода такая, что газ накрывает и поселок.”

Обычно угарный газ не пахнет. Но карьер, словно пылесос, засасывает в себя выхлоп машин и прочую гарь со всей округи, а потом медленно выдавливает этот дерущий горло коктейль наружу. Горняки называют этот процесс инверсией.

Такие “вонючие дни” в Розе бывают часто и зимой, и летом. Разгонять угарный газ прежде, в советские времена, пытались лопастями вертолетов и турбинами реактивных самолетов. Сейчас даже не пытаются бороться со смертельным испарением. Ждут, когда атмосферное давление наконец-то изменится и ветер очистит воздух.

Видимо, министр энергетики России Сергей Шматко, озабоченный прибыльностью отрасли, ни разу не глотнул здешнего отравленого воздуха. Пенсионеры, отдавшие силы и здоровье угольной промышленности - не деньги, их “эффективные хозяйственники”, похоже, в расчет не берут. Иначе бы проблемы поселка Роза, стоящего на бровке зловонной пропасти, давно были бы решены.

Экологи припомнили случай, как однажды в погожий день в карьер опустились лебеди – их привлекло зеркало воды внизу. Птицы погибли, задохнулись.

Люди вынуждены жить и работать.

Бродячая собака, нюхнув вонючего газа, чихает, трясет головой и семенит прочь - подальше от опасного места.

Обитатели поселка Роза сбежать, как этот пес, не могут: им уходить некуда. Шахтеры костерят местную и федеральную власть, бросившую их умирать в грозящих рухнуть бараках. Они больше не верят словам: наслушались их вдоволь от прежнего губернатора Петра Сумина и от сменившего его в 2010-м году главы области Михаила Юревича.

Считают себя брошенными, даже имея землячку в правительстве - министр сельского хозяйства Елена Скрыник родом из города Коркино, в который административно входит поселок Роза. Она, хоть и отвечает за сельское хозяйство, но по образованию врач. И как медик не может не знать, что в родном шахтерском городке жить опасно для здоровья. Почему не подняла шум, не заступилась? Земляки не могут этого понять.

“Другого жилья у нас нет, - говорит пенсионер Мусавир Шигабутдинов из дома N23 на улице Проходчиков. - Почти все здания в поселке в трещинах. Жить в них страшно, рушатся стены и потолки. Случись оползень или подземный толчок - завалит обломками так, что и хоронить не надо!”

Мусавир Ахатович прикладывает руку к сердцу, морщась от боли. И продолжает – уже тише, словно выталкивая из горла слова:

“Я отработал горняком 27 лет, медали за труд имею и два знака “Шахтерская слава”. Инвалидность заработал, а новую квартиру так и не получил. С женой, двумя дочерьми и внучкой маюсь в треснувшем доме. Просим отселить нас уже 22 года. Дождемся ли?”

60-летняя Любовь Ветрова из квартиры N9 затыкает трещины в каменной кладке тряпками.

Батареи отопления пышут жаром, но в комнате холодно. Тепло выдувает – с таким же успехом можно обогревать улицу.

“Даже сплю в шерстяной кофте, - Любовь Юрьевна стыдится своего затрапезного вида, неуютности своей ледяной квартиры. – Увидят люди фотографию, испугаются. Мол, закутанная, словно блокадница. Я в этом доме с 1976-го года живу. Юрий, мой муж, нового жилья не дождался, помер. А год назад и сын Саша - шахтером он был, как и отец – скончался.

Женщина со слезами показывает нам фотокарточку сына, она стоит на полке рядом с иконами.

- 28 лет Сашенька только прожил, - причитает Ветрова. - Помирал от прободной язвы и спрашивал: “Мама, когда мы будем жить как люди?” Теперь он на кладбище, а мы бедствуем тут с дочкой Таней и внучкой Ксюшей. Малышка тряпку из щели вытащит, и кричит: “Бабушка, снежинки видно!”. А я плачу. По ночам не сплю, слушаю, как дом трещит, как камни и куски штукатурки из стен и с потолка сыпятся. Не нужны мы тут никому…”

Через стенку раздается хриплый кашель. Заглядываем туда, в соседнюю квартиру. Кашляет девятилетняя Наташа, дочка Юлии Хуртиной.

- В доме стены изъедены грибком, - жалуется нам мать больной девочки. - Кирпич трухлявый стал, пальцем проткнуть можно. Воздух на улице плохой, а в доме сыро и холодно.”

Со здоровьем у здешних жителей проблемы почти у каждого. Врачи подсчитали, что именно Коркинский район, где находится поселок Роза, названный так в тридцатые годы в честь революционерки Розы Люксенбург, держит первое место в области по онкологическим заболеваниям.

Но сейчас куда острее стоит другая проблема – дома шахтеров сползают в гигантский котлован, откуда уже 78 лет добывают уголь.



Котлован

Ученые бьют тревогу – геодинамические процессы в районе Коркинского разреза усилились. Деформации грунта превышают предельно допустимые, подвижка достигает двух миллиметров за сутки.

Земля вибрирует, словно натянутая струна. А потом срывается в котлован языками оползней.

“Трещины на домах штукатурят, но косметический ремонт не помогает, - со знанием дела объясняет нам главный архитектор Коркинского района Сергей Морозов. – Их невозможно “вылечить”, со временем они становятся лишь шире”.

Здание профтехучилища N45 снаружи вроде бы выглядит неплохо. Но это как детская игра в пазлы – вроде все цело, однако надрывы уже есть. Тряхнет посильнее, и все, не будет ни училища, ни поселка.

В МЧС понимают эту опасность. Ведомство Сергея Шойгу первым стало бить во все колокола, пытаясь разбудить совесть у местных и столичных чиновников, отвечающих за угольную отрасль.

Лед равнодушия, похоже, расколот. МЧС просит жителей не паниковать, гарантирует, что держат ситуацию под постоянным контролем. Спасатели предпринимают все меры, чтобы поселок Роза не превратился в зону техногенной катастрофы. Закуплено новое оборудование для спасательных работ, в поселке монтируется система экстренного оповещения жителей, которой тут не было с советских времен. В здании заводоуправления будет установлена сейсмостанция, которая заметит даже малейшие подвижки земной коры.

“Ученые считают Южный Урал сейсмоопасным районом, толчки могут достигать до восьми баллов, - говорит нам первый заместитель начальника ГУ МЧС РФ по Челябинской области Юрий Буренко. – Кроме землетрясений, есть много других опасных факторов. Риск продолжает нарастать. Каждый день идут подвижки бортов разреза, в течении прошлого года были зафиксированы оползни внутри разреза, эндогенные пожары, которые всегда способствуют добыче угля. Все это говорит о том, что эту проблему решать нужно, но решать ее сложно. Были подготовлены предложения по отселению санитарно-защитной зоны. Подготовлен проект постановления правительства России, который предусматривает солидарное участие Российской Федерации, правительства Челябинской области и ОАО “Челябинская угольная компания”, планируется выделить пять миллиардов рублей, которые позволят отселить не только жилые дома, но и объекты инфраструктуры.

Мы понимаем, что эта проблема не разрешится за один год, работа потребует примерно десять лет. Будет проводится и поэтапное проектирование, и первоочередные работы по рекультивации территории.”



Рекультивация

Сумму, необходимую на рекультивацию Коркинского угольного разреза, в правительстве области оценивают в двадцать миллиардов рублей. Эту цифру губернатор Михаил Юревич назвал на встрече с жителями района.

Горняки весть о перспективе закрытия Коркинского разреза встретили с болью. Уголь тут еще есть, его запасы огромны. Почти каждый житель города Коркино и поселка Роза был связан с его добычей. В лучшие времена на карьере и в окрестных шахтах работало более сорока тысяч человек, теперь только полторы тысячи. «Челябинская угольная компания» едва сводит концы с концами, проигрывая конкурентам из Кузбаса и Казахстана – их уголь лучше по качеству и дешевле.

Однако немедленно остановить угледобычу в Коркинском разрезе и бросить его на произвол судьбы нельзя. Огромная воронка, словно гигантская ловушка, может поглотить здания вместе с людьми.

Чтобы представить, что грозит Розе и Коркино (не дай Бог, конечно!), достаточно вспомнить детские игры на пляже. Ямка, вырытая у реки, быстро заполняется водой, потом ее песчаные стенки рушатся вниз. Примерно тоже, но в несопоставимых по масштабу размерах, может случится тут, в Челябинской области.

«Сложность заключается в том, что сразу нельзя начать работы по ликвидации разреза, нельзя так: собрались, ушли - и все, - говорит нам генеральный директор ОАО «Челябинская угольная компания» Валерий Кальянов, - Горными работами мы снижаем напряженность на бортах, подпираем оползни».

Валерий Анатольевич тридцать лет назад начинал свою карьеру на Коркинском разрезе мастером и знает его как свою квартиру.

Он рисует нам схему, отмечая самые опасные зоны:

«Сложнее всего ситуация на второй площадке частного сектора поселка Роза. Огромные массы грунта из отвалов, это миллиарды тонн, давят на землю, она деформируется, словно белье под утюгом. А с другой стороны – северо-западный борт угольного разреза. Частные дома тут оказались между молотом и наковальней.»

Проект рекультивации карьера еще не готов. Лучшим вариантом, по мнению Кальянова, было бы уменьшение глубины до трехсот метров – засыпать дно шлаком и грунтом, сделать более пологими откосы и заполнить котлован водой. Получится рукотворное озеро и зона отдыха почти под боком у Челябинска, до областной столицы всего двадцать минут езды.

Сколько лет уйдет на это лет – пять, десять, двадцать - Валерий Анатольевич даже боится сказать. Гадать не хочет: «Все зависит от финансирования!»

А мы понимаем, чего он боится. Сколько из выделенных денег дойдет до угольщиков, сколько уйдет на «откаты»?

Мы уезжали из поселка Роза и города Коркино, оставляя в вонючем тумане их обитателей. Бронзовый памятник шахтерам, поставленный еще в советские времена, смотрел нам в след как напоминание о былой славе. В Великую Отечественную войну, когда фашисты заняли Донбасс, коркинский уголь спас страну. Знаю это не по книжкам, места для меня не чужие: мой дед в те годы работал здесь на шахте.

Теперь пришла пора государству помочь городу и поселку. Премьер-министр России Владимир Путин на встрече с горняками в Кузбассе пообещал, что на решение проблем горняков и развитие угольной отрасли за ближайшие восемнадцать лет будет инвестировано четыре триллиона рублей. Часть этих средств, возможно, достанется коркинцам. И ад у зловонной пропасти наконец-то станет цветущим садом, благоухающим розами. Если ушлые чиновники на местах и в центре не пустят их на распыл, если не растратят попусту, если не разворуют. Слишком много «если», чтобы шахтеры наконец-то поверили, что власть наконец-то повернулась к ним лицом.
Григорий Тельнов,
Фото Дамира Булатова."