[350x237]
--- (страница первая) ---------------------- Дорогой Боря!
Получив твои экспресс-вопросы, я только сейчас понял, что должен отложить все свои работы, концерты, инструментовки, учеников, огород и заниматься одним делом. Мне поможет то, что я писал книгу воспоминаний о своей жизни, работе, встречах с интересными людьми. Поскольку жизнь у меня была ненормальной (как и я сам), я боялся и боюсь выглядеть нескромным. О себе легче писать людям необычным – известным артистам, музыкантам, которых знает вся страна, и авторитет их непререкаем. Я же, как я себя понимаю, совершенно обычный, средний человек – ну, любопытный, ну, работоголик, ну, любящий детей и вообще людей всех национальностей – правда, всегда попадавший в необычные ситуации, из которых я необычно же и выходил.
Мне сейчас даже стыдно написать, что в день Великого несчастья и скорби по погибшим 11 сентября в Нью-Йорке, моей великой скорби, я зашёл в аптеку и увидел двух арабов-мусульман – страшно испуганных, боявшихся всех людей и ждущих возмездия молодых женщину и мужчину. Мне стало жалко этих несчастных людей, и я выразил им соболезнование, пытался успокоить их, сказав, что они не виноваты, как и я не виновен в распятии Христа и страдающий вместе со всем моим народом…
Боря, я и сейчас страдаю за Великое государство Израиль. Великое не территорией, не лесами, полями и реками, не одной шестой частью света - а великое своим народом, своей демократией, делами рук своих, своей наукой, сельским хозяйством, своей сильной и мужественной армией.
В меру своих сил я посылал деньги от концертов оркестра синагоги детям Израиля, 3 и 2 тысячи долларов. Это мало. Я готовлю ещё концерты.
Боря, мне стыдно за ООН. За корыстных и несправедливых руководителей многих стран, не желающих видеть, кто развязывает, кто начинает войну на Ближнем Востоке.
Какое ещё государство терпело бы бомбардировку своих городов, убийство своих детей, своих граждан? Но все страны просыпаются, когда начинается возмездие, справедливое возмездие Израиля.
Попробую ответить на конкретные вопросы, но боюсь, что пробудившиеся воспоминания будут заносить меня в сторону…
Родители. Отец родом из Лодзи (Польша). Дату своего рождения он и сам точно не знал. Работал на ткацкой фабрике. В 1914 году его призвали в Царскую армию, предложили принять христианство и служить в Польше или ехать воевать в Маньчжурию. Решил ехать воевать. В Маньчжурии был тяжело ранен шрапнелью, попал в госпиталь в г. Благовещенске.
В 1970 году Ансамбль песни и пляски Краснознамённого Дальневосточного военного округа, в котором я был начальником и художественным руководителем, давал концерт в этом госпитале. Начальник госпиталя нашёл документы о моём отце и объявил на концерте об этом на концерте. Для меня и для артистов это было необычно и трогательно…
Моя мама родилась в 1892 году в г. Даугавпилс (Латвия), работала у богатых людей.
Я родился 11 августа 1924 г. В г. Чарджоу Туркменской ССР. В 1930 г. Наш глиняный дом снесло наводнением Амударьи: от таяния снегов снесло дамбу высокогорного озера. Люди двинулись в сторону Ашхабада. По пути мы останавливались в кишлаках и строили хижины. Хижины эти строились из отдельных блоков, которые делались в форме носилок из глины, соломы и коровьего навоза. Осенью участились нападения басмачей, и мы направились в Ашхабад.

----------------------------------------------------------------------------------------------------

Наступил НЭП, и Ашхабад нам показался раем. Рынки ломились от продуктов. Из Афганистана шли караваны верблюдов с фруктами – арбузами, дынями, орехами… Из самого южного города – Кушки – шли караваны с рисом. Из Красноводска прибывала удивительного вкуса рыба и бочки с икрой.
Мы купили на окраине лачугу с большим двором и построили глинобитный дом с плоской крышей, на которой весной паслись овечки и бараны. Рядом с домом был ликероводочный завод.
Внезапно Новая Экономическая политика закончилась. Кустарей стали преследовать, милиция врывалась в дома - требовали сдать золото, ценности и деньги. Отбирали лошадей, коров, мебель. Стали сажать людей в тюрьмы и требовать выкуп.
Наших родителей лишили всех гражданских прав, мы стали лишенцами. Родителей не принимали на работу, детей – в школу. Мы питались продуктами с огорода.
Из винного завода каждую пятницу выпускали из громадных чанов барду. Очистительные сооружения были старыми, и в арык, протекающий мимо нашего дома, попадали разбухшие зёрна ячменя. Зёрна оседали в ямках арыка, и вся наша семья из 6 человек стояла в 5 часов утра в арыке и черпала дуршлагами барду с зёрнами. Этим мы кормили кур и животных. От стояния в вонючей жидкости люди покрывались язвами-пендинками, следы от которых у меня на теле сохранились до сих пор.
С вечера у арыка сидели голодные люди и черпали вонючую и грязную жидкость, от которой они пьянели и часто не просыпались, а утром умерших увозили на арбах.
Ашхабад сыграл в моей жизни самую важную роль. В этом городе был прекрасный парк, а в нём – высокий холм. Вверх по кругу вела узкая тропа. На вершине холма была ровная площадка, и на ней построена деревянная сцена с прекрасной акустикой, на которой ежедневно играл духовой оркестр. Дирижёром оркестра был капельмейстер Царской армии Кондаков. Он был красивым и добрым, с пышными усами, как у чеховского героя, усами. Оркестр играл чудесную музыку – марши, вальсы, хорошо сделанные попурри из опер, народные песни, увертюры из опер.