"да, старик был прав; она оскорблена, рана её не могла зажить, и она как бы нарочно старалась растравлять свою рану этой таинственностью, этой недоверчивостью ко всем нам; точно она наслаждалась сама своей болью, этим эгоизмом страдания, если так можно выразиться. это растравление боли и это наслаждение ею было мне понятно: это наслаждение многих обиженных и оскорблённых, пригнетенных судьбою и сознающих в себе её несправедливость."