Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной,

     Когда кругом пруда реки Неглинной, где

     Теперь разводят сквер, лежал пустырь огромный,

     И утки вольные жизнь тешили в воде;

     Когда поблизости гремели балаганы

     Бессвязной музыкой, и ряд больших картин

     Пред ними - рисовал таинственные страны,

     Покой гренландских льдов, Алжира знойный сплин;

     Когда на улице звон двухэтажных конок

     Был мелодичней, чем колес жестокий треск,

     И лампы в фонарях дивились, как спросонок,

     На газовый рожок, как на небесный блеск;

     Когда еще был жив тот "город", где героев

     Островский выбирал: мир скученных домов,

     Промозглых, сумрачных, сырых, - какой-то Ноев

     Ковчег, вмещающий все образы скотов.

     Но изменилось всё! Ты стала, в буйстве злобы,

     Всё сокрушать, спеша очиститься от скверн,

     На месте флигельков восстали небоскребы,

     И всюду запестрел бесстыдный стиль - модерн