…С 2002 по 2003 год моя мать работала с одной женщиной, у которой дочка училась играть на скрипке, и одним мужчиной, который порекомендовал мне школу №1113. Рассказал ей, что в этой школе его дочка училась вместе с Николаем Басковым в одном классе и готова была выйти за него замуж, но он его послал куда подальше. Отец несостоявшейся жены Баскова порекомендовал эту школу как путь к жизни в искусстве. В этой школе я познакомилась со своим бывшим молодым человеком.

Мать скрипачки порекомендовала матери какой-то музыкальный ансамль, который поначалу назывался «Диалог», но позднее его руководительница переименовала его на «Перезвон». Самым таким аргументом для моей матери в пользу того, чтобы попробовать меня отдать туда на обучение пению стало то, что занятия абсолютно бесплатны, а также детей катают выступать по всей Европе. Мать не хотела ни копейки вкладывать в моё обучение пению. 

Мне она объясняла, что петь должны обучать бесплатно, а вообще, зачем мне, если у «бога» на меня «свои планы»?

Прежде чем продолжу, расскажу о том, что до того, как нам порекомендовали эту школу, мать меня пыталась устроить в какой-то лицей. В общем, тест по математике-то я сдала, но меня отказались принимать к ним из-за того, что в ответе на вопрос анкеты «На кого вы хотите быть похожи?» я честно ответила, что на Кристину Агилеру.

В ансамбле «Перезвон» дети играли на скрипке, на гитаре, пели народные песни и попсу в совершенно ужасной аранжировке. В тот день, примерно в середине января 2003 года, я приехала туда, предварительно подготовив песенку с аккомпанементом на пианино, вместе со скрипачкой и её матерью. Меня прослушали, но вот что-то было совсем не так с этого самого момента. Руководительница, назовём её О. В., невероятно больших размеров в телосложении (как мне пояснила скрипачка, О. В. им сообщила, что решила специально потолстеть, чтобы голос лучше звучал), соообщила, что у меня средние данные, как у Филиппа Киркорова. Сказала, что будет меня обучать, если вместе со всеми буду выступать с их программой, а также сообщила о некоем секрете пения, который она раскрывает спустя некоторое время лучшим ученикам. Потом они начали репетировать, а я оставалась на том занятии гостем. Вобщем, меня эта характеристика насторожила, так как данное объяснение совсем не отвечало на мой вопрос буду петь я или нет. На это повлиял вопрос, который она мне задала, прежде, чем выдать свой вердикт — «А вы хотите сделать голос?». «Что значит „хочу“?» — пронеслось у меня в голове, — «У меня уже есть голос, мне надо только учиться».

Пока я сидела и наблюдала за тем, как скрипачка репетирует вместе с остальными детьми,  у них завязался раговор про манеру пения Кристины Агилеры. Она сказала, что она поёт категорически неправильно и её манера отвратительна. (О да! Шикарное колоратурное меццо-сопрано Кристины Агилеры, одной из лучших западных поп-исполнительниц, даже не снилось бедненькому жиденькому детскому голосочку О. В.) Она так категорично прорубила, не пояснив ничего детям, что меня это насторожило. Я бы отказалась сразу, но дело в том, что я не знала, где искать преподавателя и даже если бы я его нашла, то мать бы не выделила на него денег.

В тот вечер, ссылаясь на большую занятость, О. В. предложила мне посетить урок через две недели. Когда я пришла на этот раз, мне просто всучили касету с какой-то дебильной песней про футбол с совершенно гадостной аранжировкой и сказали «Будешь учить. С ней будешь выступать». Почему гадостной? Качество записи оставляло желать лучшего (при этом О. В. говорила про то, что она записана на какой-то студии), фактура ударных была в лучших традициях русской попсы 90-х, ну вы поняли. Если петь про футбол у меня не было ни малейшего желания, то под ту аранжировку тем более. Но ничего на тот момент я поделать не могла. Посещение её урока не принесло пользы: мы немножечко прошлись по распевкам, а песню даже не стали разбирать. Мне не дали нот, сказали, что учить надо по слуху. Техник никаких, в том числе и дыхательных не объяснили. Назначили занятие ещё через неделю. Но в этот раз она меня наебала и не пришла. Мобильного телефона у меня тогда ещё не было, он появился только осенью, и я сначала позвонила из того ДК, где проводились занятия ей домой, никто не брал трубку. Дежурная предложила мне взять их телефон и потом им перезвонить, т.к. она сама попробует её набрать и узнать в чём дело. 

Я приехала домой, набирала О. В. самостоятельно. В трубке мне сообщили, что я, якобы, неправильно набираю, но трубку брал её муж, его голос я хорошо запомнила. Я набрала дежурную, и та сообщила мне, что она дома.

Потом я набрала ещё раз, видимо, уже после того, как дежурная с ней пообщалась. И вот что я услышала: что день был назначен другой (я же русским языком записывала с её слов день и время занятия), что у меня нет слуха и что она не хочет мне преподавать вокал.

Я положила трубку и заплакала. Подумала, ну неужели человек, который называет себя преподавателем, способен говорить такие вещи? Я же училась в музыкальной школе, там таких проблем не было. За что я заслужила такую кару?

Я тогда приняла решение заниматься самостоятельно, пока не найду возможность брать уроки. Знала, что рискую, ничего не зная, но очень хотелось. У меня была дома кассета певицы Пинк, также Линкин парк и Кристины Агилеры. С последней у меня совсем не получалось из-за её продвинутого уровня, и я решила попробовать как-то по слуху на более комфортных мне песнях первой и песней «Numb» вторых, просто хотя бы чисто, без расщепления. Не было возможности где-либо взять ноты, а пианино, за которым я готовила песню для прослушивания, находилось у чувака, порекомендовавшего мне школу, но к тому времени мать с ним не общалась.