Настроение сейчас - Пыльное

Мы шли умирать ровными аккуратными рядами. Зачем мы это делали? У каждого была своя причина, известная только ему. Мы шли умирать спокойно и торжественно. В наших глазах не было ни сомнения, ни страха, ни сожаления, а лишь твердое желание умереть. Ведь нам и до этого приходилось умирать. А некоторым и не раз. Но все мы это делали для себя. А сегодня нам предстояло умереть для Мира. Наше шествие не сопровождалось дурацким возгласами, оно было наполнено умиротворенностью и торжеством. Мы гордо шли, сопровождаемые Тишиной, боясь нарушить ее целостность малейшим звуком. Мы шли за тем, чего ждали все время - мы шли, чтобы умереть. Мы шли уверенно и слаженно, как будто мы один механизм. Мы и были одним механизмом - каждый был на своем месте. У нас внутри билось одно огромное сердце, которое вскоре замолчит навсегда. У нас на всех было одно дыхание, которое оборвется совсем скоро и перестанет воровать воздух. У нас была одна Тишина, за которой мы следовали везде. У нас была одна цель, к которой мы стремились всю жизнь. У нас была одна дорога, которую сейчас бесшумно топчут наши ноги. Всех нас ожидает одинаковая судьба в конце нашего пути. У всех нас был один взгляд, один и тот же загипнотизированный взгляд, что смотрел строго вперед, не смея отклониться даже на градус. Мы шли молча, и в то же время каждый из нас пел оду Смерти. Казалось, что все вокруг нас замирало, повинуясь Тишине, а сзади нас дорога внезапно разламывалась на части, на мелкие-мелкие кусочки, по которым никто не сможет вернуться назад. Но мы шли не за тем, чтоб возвращаться, а за тем, чтоб умереть. Никто из нас не оглядывался назад, но все знали, что в это время Безысходность обрезала последнюю возможность вернуться. Мы шли и наслаждались Безысходностью. Мы все были немножечко мертвы. Мы уже не могли почти ничего чувствовать, а то, что все же удавалось ощутить, было каким-то ненастоящим, натянутым и пафосным, это были остатки чувств живого человека. Мы их ненавидели за то, что они давали нам понять, что, несмотря на все, мы живем. Мы ненавидели жизнь и всех, кто продолжал жить. Мы хотели лишь одного - умереть и захлебнуться пустотой Вечности, тонуть в этой Вечности, быть частью этой Вечности, как сейчас были частью толпы. Каждый из нас мыслил одинаково. И если бы мы не боялись нарушить своим голосом Тишину, мы бы с уверенностью могли сказать, о чем думает каждый из нас. Но мы даже не могли открыть рот, не то, что говорить. А рот нам мешала открыть не только Тишина, которая тенью следовала за нами, а в большей степени леска и тонкая проволока, которой мы зашили себе рты. Мы сделали это добровольно, чтобы даже собственные голоса не мешали наслаждаться Тишиной и не отпугивали Безысходность. А под ногами в это время вертелся Беспредел. Мы аккуратно переступали через него, стараясь не задеть. Беспредел вертелся между нами все быстрее и быстрее. Так продолжалось до того, пока кто-то из нас не споткнулся о него, и не нарушал Тишину своим падением. Мы, не обращая на него внимания, шли дальше. А к нему приходила Реальность, которая сводила его с ума. А мы продолжали идти. Мы шли умирать. Мы воспринимали Смерть как высшую награду. Это было нашим выбором. Каждый из нас прошел долгий и сложный путь, пока научился служить Смерти. Нам открылась великая правда, о которой мы не можем говорить. Но мы знаем, что это единственно верная мысль, которая только может возникнуть. Теперь никто из нас не имеет права на ошибку. А те, кто ошибся, или засомневался в правильности выбора, падают вместе с разрушенной дорогой позади нас, где их ждет Реальность, чтоб свести их с ума. Мы ненавидели Реальность, за то, что она говорила только правду, свою правду, различную с нашей. Мы прокляли ее, и пошли дальше. А она, растоптанная и жалкая, упрямствовала и преследовала нас. Тогда мы перестали в нее верить. Она тоже ожесточилась. Она стала сводить с ума каждого, кто ее увидел. А рядом с ней всегда была Правда, которую мы тоже невзлюбили за ее уродство. Она была настолько лжива и безобразна, что многие завидев ее начинали думать. А это нам категорически запрещалось. Ведь если кто-то думает сам, он перестает быть частью нашей системы. А это первый шаг к встрече с Реальностью, что в свою очередь ведет к безумию. А еще Правда могла постоянно менять свой облик. Но все так же оставалась уродиной. Это больно ранило наши тонкие эстетические души, оставляя в них глубокий кровавый след, который заживал очень долго. Но, не смотря на все препятствия, мы продолжали свой путь. Мы шли не год и не два, и даже не несколько столетий. Мы шли половину вечности. И еще столько нам предстояло пройти.

[505x335]