С верхней полки пердел проказник прапор, а мы мечтали о подвиге.

Это не овощная база, товарищ призывник. Это то место, где вы интересно и чрезвычайно увлекательно проведете ближайшие два года.

— Пришивайте подворотничок к воротничку.
— А мы не умеем.
— Никто не умеет… Дело не в умении, не в желании, и вообще ни в чём. Дело в самом пришивании подворотничка.

Армия — не просто доброе слово, а очень быстрое дело.

— Мне всегда задают три вопроса: почему я армии, сколько мне лет и отчего у меня волосы на груди окрасились. Начну с последнего: волосы у меня на груди окрасились, потому что я пролил на них ракетный окислитель. Лет мне двадцать девять, скоро юбилей. А в армии я потому, что меня жена с тёщей хотели в сумасшедший дом отдать — за убеждения. … Видишь суслика?
— Нет.
— И я не вижу. А он есть!

Талалаев! Ты здесь прекращай всякие испытания… Свинёнок твой мутантом оказался. Глаз мне подбил и кортик отобрал!

Вот взять меня — кем я был? А кем я стал? Мягко говоря, всем! А почему? Да потому что я — русский солдат! А русский солдат никогда не сдаётся. Один хрен ему терять нечего. Это и есть наша главная военная тайна.

Надышаться можно только ветром…

Для хорошего человека армия — мать родная… а для плохого — теща!

В человеке всё должно быть прекрасно — погоны, кокарда, исподнее, иначе это не человек, а млекопитающее.

Это вам не это.

Надо понимать всю глубину наших глубин.

Знаю я там по дороге одно место с офигенными циркулями!..

Пока я его за левую туфлю тащил, то отчего-то представлял, как в этот момент на другом конце города в моей съёмной квартире дико тоскуют по мне братья Улугбек и Максуд.