"Строгий юноша" Александр Дугин
DOLCE magazine
Строгий юноша

Гламур - это компенсация
за ад жизни

Александр Гельевич Дугин. Философ. Геополитик. Экстремист. Основатель Евразийского движения. Один из авторов манифеста "Ориентация - Север". Он уделил "DOLCE magazine" три часа своего времени. Скажем лишь одно - обаяния Александру Гельевичу не занимать.

"DOLCE": Александр Гельевич, Вы какое время года любите?

Александр Дугин: Больше всего люблю осень - прекрасное время. Осенью происходит отделение ценного от неценного, подведение итогов.

"DOLCE": Какой сезон переживает Россия?

Александр Дугин: Думаю, мы находимся в зиме. Революционная весна, лето сталинизма и осень брежневизма прошли, а зима никак не закончится. Мы замкнулись в зиме, не появилось никакой новой энергии. Главное, что тревожит, - энтропия народа: массовый паралич ума и воли, масштабы коррупции. Никакого смысла в обществе, кроме воровства и лжи, не осталось. Власть пассивна, неполноценна, случайна, занята крошечными проблемками. Министр обороны, например, грозится поднять войска, чтобы смести «Аншлаг», а народные массы поднимаются на защиту Петросяна. Это агония общества.

Народа же как чего-то целого больше не существует. От него остались только жесты, интонации, языковые формы, специфический взгляд. Люди или больны, или спились, или ничего не соображают, или опустили руки.

"DOLCE": Может быть, наш юмор сработает спасательным кругом?

Александр Дугин: Традиция русского юмора весьма богата - это Платонов, Хармс, Сологуб, Достоевский, Лесков. Вообще разговор двух русских людей сам по себе построен на юморе. Зощенко, Ильф и Петров... - это некий еврейско-советский юмор, очень тонкий, интересный феномен. Но Райкин уже стал родоначальником несмешного юмора. Он сам был пародией, эксплуататором отмершей традиции. Сейчас юмор - это жена Петросяна в кожаных штанах.

"DOLCE": Ваши предпочтения в искусстве?

Александр Дугин: В литературе я люблю Селина, Юнгера, Мамлеева, Сологуба... Люблю Блока, Клюева, Николая Гумилева, Аполлона Кузьмина, Пимена Карпова, Жана Рэ, Майринка, Эверса, Лавкрафта, Парвулеско. В живописи мне с детства нравились немецкие экспрессионисты 20-х, 30-х годов. Из русских - Филонов. Любимый фильм "Пустыня Тартари» - итальянский неореализм. А из современных... Ницше говорил: «Лучше умереть от жажды, чем напиться из источника, где пьет сволочь людская».

"DOLCE": А андеграунд?

Александр Дугин: Но и там ничего не происходит. Общество безразлично ко всему. Даже в тоталитарном режиме легче найти выход - можно освоить тоталитарные коды и вкрапливать в общий свинец собственные алмазы, наподобие фильма «Строгий юноша» Абрама Роома.

"DOLCE": Любите этот фильм?

Александр Дугин: «Строгий юноша» - манифест Евразийского союза молодежи. Мы ориентируемся на чистые, отточенные, кристальные идеалы и мораль, без фиги в кармане. Напоминает «Олимпию» Рифеншталь. Ведь «Строгий юноша» живет чисто умозрительными конструкциями...

Теперь даже Рифеншталь стала элементом китча. А утопии Роома прекрасны. Они показывают некую цель - идеальный объект. Значение этих конструкций огромно. Приведу в пример одну даосскую историю: "Ученик шел к даосу, чтобы научиться летать, но перепутал дом. Человек, которого он принял за даоса, решил воспользоваться этим недоразумением и сказал: «Без проблем, служи мне 25 лет и я научу тебя летать». Парень честно служил, выполнял любую работу по дому, ничего не спрашивал. Когда 25 лет прошло, хозяин понял, что пора избавляться от него, нашел высокое дерево и говорит «Полезай на дерево, прыгай и полетишь». Парень залез, прыгнул, полетел и крикнул на прощание: «Спасибо, учитель, что научил меня летать»". То есть, святая вера даже в полную чушь может привести к вполне материальным результатам. Идеализм и романтизм - самые ценные свойства человека - метка пассионария.

"DOLCE": Но при упоминании об идеализме сразу возникает образ США...

Александр Дугин: Современная Америка удивительно напоминает сталинизм и фашистскую Германию. Там выстроена целая система из идеалов, запретов и дисциплины, облеченных в либеральный формат.

"DOLCE": Мы упомянули нацизм. В пьесе Мисимы «Мой друг Гитлер» соратник фюрера Рэм показан гомосексуалистом. (Очевидно, журналист знает это произведение Мисимы исключительно по постановке Романа Виктюка, т. к. в оригинале ничего такого не «показано» - ред. "Арктогеи") Какую роль играл гомосексуализм у нацистов?

Александр Дугин: У Ганса Блюхера есть теория, что современное государство - продукт деятельности гомосексуалистов. Его основа - мужчины, объединенные в военизированную касту, исключающую женщин. В национал-социализме гомосексуализм на первом этапе существовал в кругах СА, левых нацистов, но в жизни общества он, наоборот, искоренялся в пользу стрэйт-семейных ценностей.

Вообще в конце 19 и начале 20 века гомосексуализм некоего аристократического толка играл нонконформистскую роль, был уделом «проклятых поэтов», Рембо, Верлена, Есенина, Кузьмина. А в 60-ых стал уделом освинелого среднего класса, не способного сохранять никакую идентичность, даже эротическую.

"DOLCE": Уместны ли женщины и руководящих постах?

Александр Дугин: Все структуры общества построены мужчинами под мужчин, и женщины нелепо выглядят в этой схеме. Они тысячелетиями приучались пользоваться своей энергией иначе: интриговали, пилили мужей, выстраивали сложнейшие системы адюльтера и странные отношения с детьми - реализовывали себя окольными путями. Но это мужчины сделали их такими. Образ женщины-властительницы сознательно демонизировался. Сегодня нельзя просто предоставить женщине равные права с мужчиной и решить, что всё сделано. Получится пародия, недомужчина. Истинная женская власть, сакральный матриархат – это понимание тайных токов природы со сверхрациональной интуитивной традицией управления. Волна новых идеалисток-революционерок должна смести форму правления выродившихся мужских героев, превратившихся в казнокрадов.

"DOLCE": Попробуем избежать революции, алкоголь какой предпочитаете?

Александр Дугин: Раньше выпивал с душой. Теперь я совсем не пью.

"DOLCE": Какие страны нравятся?

Александр Дугин: Больше всего меня очаровала Сербия. Тюркско-славянский дух захватывает. Очень понравилась Англия - есть в ней что-то диккенсовское, такая изящная бестолковость.

"DOLCE": Александр Гельевич, а одежде Вы придаете значение?

Александр Дугин: Традиционно я считаю, что мужчина сам должен смотреть, а не ожидать, что на него посмотрят. Поэтому одеваюсь в неброские цвета. Ну и, конечно, детство 60-х оказало на меня влияние. Девушки с распущенными по-хипповски волосами, в свитерах и джинсах мне более приятны, чем девушки в бальных платьях.

"DOLCE": Значит, монархию восстанавливать не стоит?

Александр Дугин: Декоративная монархия, как в Румынии или Болгарии, абсолютно неуместна, несвоевременна и вредна. Это будет карикатурой.

"DOLCE": Лимонов - политик или писатель?

Александр Дугин: Конечно, писатель. Не политик точно. Писатель, начисто лишенный фантазии, - он может только описывать. И чтобы писать, он должен что-то делать. Он не интересуется политикой, интересуется только самим собой. Абсолютно невежественный человек, несмотря на свой пожилой возраст. Эдик-дурачок был крайне обаятелен, когда ему было лет тридцать, - пассионарный харьковский лимитчик, упрямо рвущийся к кускам пирога жизни. Его бескультурье и натура халявщика выглядели очень симпатично. Теперь Лимонов - старый хулиган, безобразник, гомосексуалист и отвязный лакей.

"DOLCE": Как Вы думаете, большевики контактировали с мистическими силами?

Александр Дугин: «Чевенгур» Платонова - это самая богатая энциклопедия большевистского оккультизма.

"DOLCE": Что Вы думаете о гламуре и альтер-гламуре?

Александр Дугин: Гламур - это компенсация за ад жизни. Раньше функцию гламура выполняли сны, сейчас это глянцевые образы. Глянец выполняет функции нацизма. Все нынешние крупные глэм-мейкеры так или иначе затронуты эстетикой неонацизма и гомосексуализма.

Альтер-гламур - гиперклин того, что раньше пытались избежать... Альтер-глэм - это когда морщинистую физиономию Пугачевой превращают уже не в 17-ти летнее личико куколки-вампирки, а в достойную похотливую бабушку.