Сейчас мне почти 90 лет, но не подумайте, что пишет вам старуха, выжившая из ума. Нет, я еще в пол­ном рассудке и отвечаю за каждое написанное здесь слово. А почему я надумала вам написать? Пони­маете, сейчас очень много в газетах и по телевидению душераздирающих разговоров о трудностях нынешней жизни, о том, что настолько людям нынче невмоготу, что многие не вы­держивают и кончают жизнь само­убийством. И статистика это подтверждает...
Но вот что меня удивляет: все словно забыли, через какие трудности и лишения прошли мы, старики, сколько мы перенесли всяких страданий и бед! По сравнению с ними нынешние сложности кажутся мне такими незначительными! Ну не хва­тает на что-то денег, не можешь купить какие-то модные вещи или продукты заморские. И что - из-за этого жизни себя лишать? А иные ведь так и говорят: не во что сына одеть, хоть руки на себя наклады­вай! Да это разве же так можно! А не думаете, что сыну больше всего на свете будете нужны вы? Что без вас он не сможет выжить? Вот о чем надо ду­мать, когда появляется злая мысль убить себя.
Поверьте, я знаю, что говорю. Са­ма через такое прошла - пыталась покончить счеты с жизнью...
Когда началась война, мужа Анд­рея сразу призвали на фронт. А сын Володя обманул военкома, сказав, что ему уже восемнадцать, а паспорт он потерял. Ему поверили: к шест­надцати годам он чуть ли не под два метра вымахал, в плечах - ко­сая сажень. И попал мой сынок сра­зу же на передовую. А что это зна­чит, думаю, объяснять вам не надо.
Поначалу письма приходили часто. И от Володи, и от мужа. Потом... похоронка. На мужа. А через полго­да - вторая.
Жизнь потеряла всякий смысл. Зачем я? Кому? Для кого? Как в страшном сне, помню, пришла с работы в свою пустую квартиру, нашла прочную веревку, сделала петлю. Поставила на стол табурет, взобралась на него, привязала верев­ку к крюку, на котором висел аба­жур. Надела петлю на шею и уже зажмурила глаза, пытаясь ногой стол­кнуть со стола табурет... И вдруг словно какая-то неведомая сила сбросила меня на пол. Я услышала только страшный звон в ушах и по­чувствовала удар по голове.
Когда очнулась, было уже светло. С большим трудом поднялась. Веревка на шее, абажур висит на своем крюке, табу­ретка валяется на полу. «Что же это было со мной?» - как-то вяло поду­мала я. Кое-как-привела себя в по­рядок и поплелась в свой госпиталь, где работала парикмахером. Как ни странно, там никто даже внимания не обратил, что я так здорово опоздала.
Приступила к делу. Помню, брею одного раненого, а краешком глаза вижу сбоку оконце нашей полупод­вальной цирюльни. Вот какой-то человек проходит мимо. Видны лишь ноги и костыли. Одна нога в гип­се. Всё это произходит как во сне. И тут открывается дверь и на пороге возни­кает... Володя! Весь в бинтах, я вижу сквозь них только его глаза. «Ма-ма!» - как-то беззвучно кричит сын. И я чуть не теряю сознание...
Вот и представьте, что было бы, если бы я в минувшую ночь покон­чила с собой! Всю свою жизнь потом я посвятила сыну. Без меня он, конечно же, не выжил бы. Раны заживали плохо, за ним нужен был серьез­ный уход.
Но все же закончил он сельхоз­институт после войны. Мы с ним переехали в деревню - в Вологод­скую область. Из коренной москвич­ки я превратилась в колхозницу. А сын агрономом стал, а потом председателем колхоза...
А разговор этот я затеяла для тех, кто оказался сейчас, как им ка­жется, в невыносимых условиях: не делайте крайнего шага! Вспом­ните мою историю. А вдруг вы уйде­те из жизни в тот момент, когда кто-то без вас не сможет обойтись? И этот кто-то - самый близкий родной человек. Подумайте о нем.
Поверьте мне, старухе: не бывает так плохо, чтобы это плохое не кон­чилось. И когда наступит хорошее, вы поблагодарите Бога, что не перешли последнюю черту. И может быть, я хоть чуть-чуть помогу вам выжить этим своим письмом.

Татьяна Васильевна Парфенова
Вологодская область

Источник